Сталин перед судом пигмеев - Юрий Емельянов

Вступление СССР во Вторую мировую войну еще более изменило отношение антигитлеровских стран Запада к нашей стране и Сталину. Уже 22 июня 1941 года премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль объявил по радио о намерении правительства Его Величества предложить помощь СССР в совместной борьбе против гитлеровской Германии. Он говорил: «Никто не был более последовательным противником коммунизма, чем я за последние двадцать пять лет. Я не откажусь ни от одного слова из сказанного мною о нем. Однако все это отходит на задний план перед развертывающейся сейчас драмой». Черчилль исходил из того, что германское «вторжение в Россию является не более чем прелюдией перед вторжением на Британские острова», и объявлял: «Угроза, нависшая над Россией, является угрозой и для нас, и для Соединенных Штатов».

Правда, руководители Великобритании и США не верили в способность СССР выстоять под ударами гитлеровского вермахта. Военные эксперты этих стран считали, что СССР сможет продержаться лишь пару месяцев от силы. Для того чтобы выяснить, стоит ли помогать СССР и не попадет ли поставляемое оружие германским армиям, в СССР были направлены правительственные миссии из Англии и США. В. Бережков, переводивший беседы представителей Англии и США со Сталиным, позже вспоминал: «В первые недели войны, когда казалось, что Советский Союз вот-вот рухнет, все высокопоставленные иностранные посетители, Начиная с Гарри Гопкинса, были настроены весьма пессимистически. А уезжали они из Москвы в полной уверенности, что советский народ будет сражаться и, в конечном счете, победит. Но ведь положение у нас было действительно катастрофическое. Враг неотвратимо двигался на восток. Чуть не каждую ночь приходилось прятаться в бомбоубежищах. Так что же побуждало Гопкинса, Гарримана, Бивербрука и других опытных и скептически настроенных политиков менять свою точку зрения? Только беседы со Сталиным».

Вернувшись в США после встреч со Сталиным, личный представитель президента США Рузвельта Гарри Гопкинс писал в журнале «Америкэн»: «Казалось, что говоришь с замечательно уравновешенной машиной, разумной машиной. Иосиф Сталин знал, чего он хочет, знал, чего хочет Россия, и он полагал, что вы также это знаете… Не было Ни одного лишнего жеста или ужимки… Ни разу он не повторился. Он говорил так же, как стреляли его войска, — метко и прямо… Его вопросы были ясными, краткими и прямыми. Как я ни устал, я отвечал в том же тоне. Его ответы были быстрыми, недвусмысленными, они произносились так, как будто они были обдуманы много лет назад… Если он всегда такой же, как я его слышал, то он никогда не говорит зря ни слова. Если он хочет смягчить краткий ответ или внезапный вопрос, он делает это с помощью быстрой сдержанной улыбки — улыбки, которая может быть холодной, но дружественной, строгой, но теплой… Кажется, что у него нет сомнений. Он создает уверенность, что Россия выдержит атаки немецкой армии. Он не сомневается, что у вас также нет сомнений». Итогом этих бесед был перелом в настроениях Гарри Гопкинса в пользу помощи СССР, в чем он и убедил президента США Ф.Д Рузвельта.

Понимание того, что от СССР и Сталина зависит судьба планеты, над которой нависла угроза нацистского порабощения и геноцида, привело к тому, что на Западе критика в адрес СССР была сведена к минимуму. Руководители Великобритании и США постоянно выражали свое восхищение деятельностью Сталина и заверяли в своей готовности поддержать СССР.

Вернувшись в Лондон после своей первой встречи со Сталиным в августе 1942 года, Черчилль в своем выступлении в палате общин 8 сентября 1942 года сказал: «Для России большое счастье, что в час ее страданий во главе ее стоит этот великий твердый полководец. Сталин является крупной и сильной личностью, соответствующей тем бурным временам, в которых ему приходится жить. Он является человеком неистощимого мужества и силы воли, простым человеком, непосредственным и даже резким в разговоре, что я, как человек, выросший в палате общин, не могу не оценить, в особенности, когда я могу в известной степени сказать это и о себе. Прежде всего, Сталин является человеком с тем спасительным чувством юмора, который имеет исключительное значение для всех людей» для всех наций и в особенности для великих людей и великих вождей. Сталин произвел на меня впечатление человека, обладающего глубокой хладнокровной мудростью с полным отсутствием иллюзий какого-либо рода. Я верю, что мне удалось дать ему почувствовать, что мы являемся хорошими и преданными товарищами в этой войне, но это докажут дела, а не слова».

Эти оценки разделяли и государственные деятели США. Сын президента США Эллиот Рузвельт засвидетельствовал, что после первой же встречи его отца со Сталиным последний произвел на него «сильное впечатление» и понравился ему.

Делясь своими впечатлениями о Сталине, государственный секретарь США Корделл Хэлл говорил: «Сталин — удивительная личность. Он наделен необыкновенными способностями и разумом, а также умением схватывать суть практических вопросов. Он один из тех лидеров, наряду с Рузвельтом и Черчиллем, на плечи которых ложится такая ответственность, какой не будет знать ни один человек в ближайшие 500 лет».

Посол США в СССР и крупный предприниматель Аверелл Гарриман, неоднократно встречавшийся со Сталиным, писал о нем: «У него глубокие знания, фантастическая способность вникать в детали, живость ума и поразительно тонкое понимание человеческого характера… Я нашел, что он лучше информирован, чем Рузвельт, более реалистичен, чем Черчилль, в определенном смысле наиболее эффективный из военных лидеров».

В годы войны резко поменялось отношение к советским руководителям и лично к Сталину даже со стороны тех деятелей Белого движения, долго и упорно не признававших Советскую власть и боровшихся против нее. Вождь кадетов Павел Милюков в передовой газеты «Последняя новость» от 23 июня 1941 года писал, что отныне вся русская эмиграция должна поддерживать Советский Союз и Сталина, ибо «если мы это не сделаем, мы предадим собственные идеалы периода Гражданской войны».

В эти годы А.Ф. Керенский писал: «Сталин — великий человек. Таких было двое — Петр Первый и он. Они превратили Россию в могущественную державу. Только деспотизм создаёт настоящее величие из хаоса и убожества. По-хорошему в политике ничего не добьешься. Я слишком поздно это понял. Насилие, железная дисциплина, прекрасная цель стоит мученичества. Сколько Россия находилась в состоянии дремоты. Он ее пробудил. Цена ничего не значит, когда речь идет о могуществе народа. Промышленный гигант, военный колосс. Это ее заслуга. Он провел народ через ад и дал ему ощущение достоинства. Сейчас вое считаются с Россией».

Разгром немецких войск и их союзников под Сталинградом заставил даже Гитлера признать сильные качества Сталина. Риббентроп вспоминал: «В те тяжелые дни после окончания боев за Сталинград у меня состоялся весьма примечательный разговор с Адольфом Гитлером. Он говорил — в присущей ему манере — о Сталине с большим восхищением. Он сказал: на этом примере снова видно, какое значение может иметь один человек для целой нации. Любой другой народ после сокрушительных ударов, полученных в 1941–1942 годах, вне всякого сомнения, оказался бы сломленным. Если с Россией этого не случилось, то своей победой русский народ обязан только железной твердости этого человека, несгибаемая воля и героизм которого призвали и привели народ к продолжению сопротивления. Сталин — это именно тот крупный противник, которого он имеет как в мировоззренческом, так и в военном отношении. Если тот когда-нибудь попадет в его руки, он окажет ему все свое уважение и предоставит самый прекрасный замок во всей Германии. Но на свободу, добавил Гитлер, он такого противника уже никогда не выпустит. Создание Красной Армии — грандиозное дело, а сам Сталин, без сомнения, — историческая личность совершенно огромного масштаба».

Победа над гитлеровской Германией, решающий вклад в достижение которой внес СССР, еще в большей степени укрепила международный авторитет Сталина. 7 ноября 1945 года Уинстон Черчилль в своем выступлении в палате общин так говорил о Сталине: «Я лично не могу чувствовать ничего иного, помимо величайшего восхищения, по отношению к этому подлинно великому человеку, отцу своей страны, правившему судьбой своей страны во время мира и победоносному защитнику во время войны».

Однако в начале 1946 года официальные оценки СССР и его руководителей, которые высказывали лидеры западных держав, резко изменились. К этому времени США, овладев атомной монополией, стали наращивать арсенал ядерного оружия. 5 марта 1946 года в своём выступлении в университете города Фултон (штат Миссури) Уинстон Черчилль фактически объявил нашей стране «холодную войну». Это выступление было им согласовано с тогдашним премьер-министром Великобритании Клементом Эттли и произнесено в присутствии президента США Гарри Трумэна. К этому времени в штабах США уже были подготовлены планы ядерных бомбардировок СССР, предусматривавших уничтожение десятков миллионов советских людей. СССР был вынужден направить значительные средства на создание «ядерного щита» и других средств обороны от возможного нападения бывших союзников на нашу страну.