С изюминкой (ЛП) - Харт Стейси

И уйдя, я, по правде говоря, смывалась.

И должна была рассказать все Роуз.

Уэст

Мой деревянный офисный стул заскрипел, когда я откинулся назад и начал рассматривать бумагу, которую держал в руке, не обратив внимание на то, что за окном уже стемнело, глазами вглядывался в слова, крутанулся на стуле и включил лампу. Мой взгляд сконцентрировался на словах, и я рассеяно почесал бородку, заставив свой мозг уделить внимание эссе, которое надо было оценить.

Работа ассистента преподавателя по литературе прославленного доктора Блэквелла в Колумбийском университете обладала рядом достоинств. Опыт был золотом для резюме, и контакты, которые, как я надеялся, могли помочь мне попасть в докторантуру. Заявление заполнено, заявка отправлена, и вскоре я узнаю, приняли ли меня.

Моё задание оценить эссе от этого не становилось более сносным. Некоторые были такими нудными, что только сверх образованный интеллектуал смог бы понять их содержание, переполненное вещами, услышанными от профессоров или, и того хуже, от других подобных интеллектуалов. А иные были какими-то скорыми набросками сырых идей. Но иногда попадались бриллианты — вдохновенные собрания мыслей от кого-то с оригинальными идеями и присутствием мозга в черепушке между ушей.

К сожалению, то, что я сейчас читал, не было чем-то особенным.

Я вздохнул и положил бумагу на свой стол, бросив взгляд от кучки с уже проверенными эссе к ещё непроверенным, буквально оплакивая отсутствие прогресса и мечтая о будущем, в котором у меня будут свои ученики и ассистент, делавший это за меня.

Я стянул резинку с волос и сделал новый хвостик в надежде, что это как-то восстановит мои силы, даст толчок к продолжению работы. Поэтому взял эссе и прочитал тот же абзац, что видел уже трижды. К сожалению, смысла в нём всё так же не было.

Мой телефон на столе загудел, и я поблагодарил Вселенную за предоставленную мне передышку. На экране высветилось фото моей сестры, которое я сделал, когда был дома на Рождество. Она стояла возле дерева в самом уродливом свитере, который я когда-либо видел, цвета пожарной машины с кружевным воротником и гигантским вышитым Санта Клаусом спереди. Возможно ей уже двадцать три, но для меня она всегда трехлетка в комбинезоне со светлыми кудрями и беспорядком на голове.

Однажды мой приятель Купер назвал её крышесносной. И я чуть было не снёс ему крышу.

Я принял звонок, прижав трубку к уху.

— Привет, Мэгс.

— Привет. Занят?

Её протяжное произношение жителя Миссисипи вернуло на место и мой акцент, который появлялся только тогда, когда я приезжал домой или говорил с кем-то из членов семьи.

— Неа. Как дела? Ты уже закончила упаковывать вещи? — я улыбнулся и крутанулся в кресле, повернувшись лицом к комнате.

Она вздохнула.

— Почти. Папа продолжает смеяться надо мной, говорит, что ни за что в жизни я не смогу найти место для моей винтажной коллекции Барби в этой клетушке в большом городе.

— Что ж, знаешь, а он прав. Уверен, что в квартире Лили совсем нет места для двадцати коробок с куклами Барби.

Мэгги тяжело вздохнула.

— Вообще-то я и не собиралась их везти, Уэст. Оставлю их в своей комнате, которую, я уверена, мама превратит в музей, как только я свалю.

— Или в комнату, куда поставит свой тренажёр «Stairmaster», как она сделала с моей.

— Это вряд ли. Я младшенькая и девочка. Даже папочка почти прослезился, когда я сказала, что собираюсь уехать из Джексона.

— Я больше чем уверен, что папа раздавал сигары, когда я съехал. (прим. традиция коренных американцев, когда рождался ребенок, они делали сигары и раздавали жителям племени, чтобы отпраздновать это событие. Традиция до сих пор жива в некоторых южных штатах, где сигары ныне раздают друзьям).

Она фыркнула.

— Да, потому что ты собирался в Колумбийский университет. Мой отъезд из Джексона, я думаю, сложнее для всех нас. Никто не ожидал, что ты останешься после окончания школы, но я строила жизнь здесь. И не планировала уезжать. А теперь вернулась в свою комнатку у родителей, но я не та же, что была, когда последний раз заходила сюда. И мне надо уехать отсюда, несмотря на то, что прошло не так уж и много времени с тех пор, как…

Она замолчала, и я не давил на неё. Прошло не так уж и много времени с тех пор, как Джимми бросил меня — вот такой был конец предложения. То, что её бросили у алтаря, по-прежнему было больной темой и главной причиной её переезда. Я сменил тему, чтобы ей не нужно было говорить об этом.

— Нервничаешь по поводу переезда в Нью-Йорк?

Она вздохнула.

— Конечно, я нервничаю. До смерти напугана. Как, чёрт подери, я разберусь в метро? А что, если меня ограбят? Или Лили и Роуз, в конце концов, возненавидят меня? Но я в любом случае собираюсь переехать, и всё пройдёт как нельзя лучше.

— Все будет круто. И Лили с Роуз никогда не возненавидят тебя. Вы все вместе отдыхали летом и хорошо поладили.

— Принять гостя на неделю и постоянно делить ванную с кем-то — две разные вещи.

Я хмыкнул и переложил телефон к другому уху.

— Лили постоянно на работе, поэтому ты едва будешь видеть её, и пока не будешь мешать Роуз спать, выживешь. До полудня она опаснее, чем голодный медоед.

Мэгги засмеялась.

— Взяла на заметку.

— Они безумно рады, что ты приедешь, и могут тебе помочь.

— Ну, — она немного оживилась, — у меня достаточно времени, чтобы освоиться, прежде чем я начну преподавать осенью. Могу помогать то тут, то там, использовать накопленное, чтобы жить спокойно. Начать всё сначала.

Моё сердце обливалось кровью за неё.

— Всё будет прекрасно, Мэгс.

— Обещаешь? — её голос был полон боли и надежды.

— Обещаю.

Она вновь вздохнула.

— Если ты смог переехать в Нью-Йорк, то и я смогу. Хотя не знаю, как ты сделал это в одиночку. По крайней мере, у меня есть ты, Роуз и Лили.

Я покрутил ручку в руке и покачал головой.

— Я жил в кампусе, и Купер был моим соседом по комнате, так что я не совсем был одинок. Купер жил здесь всю свою жизнь и был лучшим и худшим гидом по городу, которого только можно найти. Он за один день сводил меня в малоизвестную художественную галерею и в стрип-клуб, вход в который только для членов клуба.

Она фыркнула.

— Тьфу.

Я ухмыльнулся.

— Мне помогали, и тебе помогут.

— Спасибо, — я подумал, что возможно она улыбается на том конце линии. — Я собираюсь вырваться из этого города, но, знаешь, мне страшно.

— Я знаю. Нью-Йорк будет добр к тебе.

— Спасибо. Я смотрю на свою старую комнату и все эти чемоданы и…. Мне просто нужно было немного уверенности, вот и всё. Теперь стало лучше.

— Рад, что смог помочь, сестрёнка.

— Хорошо. Ну, все эти вещи не упакуют себя сами. Еще раз спасибо, Уэст. Созвонимся позже.

— Удачи, Мэгс.

Я положил телефон на стол, вздохнул и потёр бороду, потому что беспокоился за Мэгги. Вытащить её из Джексона было моей идей. Я просто хотел, чтобы она двигалась дальше, оставив боль там, где ей и место, и её даже не пришлось сильно уговаривать, как и девочек. Лили предложила поселить её к себе в комнату, не раздумывая, и Мэгги ухватилась за этот шанс.

Я вздохнул и оглянулся на эссе, которые насмехались надо мной с рабочего стола. Одна лишь мысль о том, чтобы взять их и начать читать, вызывала зуд, поэтому я встал и потянулся, собравшись сделать перерыв.

Открыл дверь спальни и прошёл по гостиной в поисках своего соседа. Квартира, которую я делил с Патриком Эвансом, была типичной холостяцкой берлогой — разношёрстная мебель, минималистичный стиль с книгами и картинами, разложенными повсюду. Я коллекционировал книги, как некоторые ребята телефонные номера, а Патрик постоянно работал над какими-нибудь картинами. Его комната была практически мастерской художника, в которой имелась кровать. Моя же была библиотекой.

Патрик стоял на кухне и натягивал кожаную куртку. Свет отражался от его темных волос, которые были коротко выбриты по бокам и зачёсаны назад. Его руки, покрытые татуировками, исчезли в рукавах куртки, а татуированные пальцы выскользнули из рукавов, и он поправил воротник, чтобы тот стоял ровно. Татуировки поднимались по его шее прямиком из-под воротника чёрно-белой футболки до челюсти, которая идеально подошла бы какой-нибудь кинозвезде. На самом деле, Патрик был похож на кинозвезду.