Выбор королевского дознавателя (СИ) - Ульяна Муратова

Я в ужасе уставилась на него. Что он творит? Он не должен меня трогать… вот так! Он должен орать, пытать, угрожать и ломать. Или что там делают королевские дознаватели?

— Вы чудесно пахнете. По-настоящему чудесно. И даже страх у вас не кислый, а немного пряный. А я так устал копаться в этом дерьме, Виола. Вы думаете, что я ищу Аливетту, чтобы ей навредить? Ерунда. Я ищу её, чтобы защитить. Её могут использовать или убить.

«Ну да, а вы переживаете, что это сделают другие, прежде чем это успеет сделать корона», — сказал внутренний голос.

— Она наверняка боялась, что её насильно выдадут замуж и избавятся от неё, как только она родит наследника? Это глупости, Виола, я вам как гайрон говорю. Как любая другая гайрона, Аливетта гарантированно сможет зачать только от своей пары. А пара, пусть и одобренная короной, не даст её в обиду. Возможно, взгляды одобренного для неё гайрона будут отличаться от принятых в её семье, но это не значит, что он захочет причинить ей вред. Мы же обычно формируем пары только один, максимум два раза в жизни, вы знаете. Так что ничего ей не угрожает…

Аливетта так не считала. Видимо, понятие «вреда» у них с зайта́ном[2] дознавателем разнилось. В приюте нам тоже всегда говорили, что не причиняют вреда. «Скажите спасибо, что вас не секут, как в других заведениях», — ядовито цедила директриса. Возможно, и стоило сказать спасибо, но у меня как-то язык не поворачивался.

— Кажется, я забыл представиться. Меня зовут Арше́с, — он снова потёрся лицом о мои ладони и посмотрел в глаза. — Виола, прошу вас, не молчите…

Как и все гайроны, дознаватель был скуласт, высок и широкоплеч. Я не знала, красив ли он по сравнению с другими мужчинами, потому что последний раз видела мужчину так близко ещё в детстве. В приюте общение с противоположным полом было строжайше запрещено. И теперь под взглядом зайтана дознавателя я испытывала волнение, страх и в то же время… предвкушение?

От его прикосновений по телу ползло странное томление и тепло, а сердце вдруг затрепетало и стало биться в каком-то рваном ритме. Кожа у гайрона на лице была горячая и гладкая, а щетина — довольно мягкая. Я украдкой провела пальцем по точёной скуле. Почему-то это оказалось приятно.

— Вы знаете, что такие насыщенно-карие глаза, как у вас, бывают только у чистокровных людей? Если бы у вас в предках отметился хоть один гайрон, то глаза были бы светлыми. В крайнем случае — ореховыми.

Я окончательно растерялась. Это не допрос, это какое-то издевательство! Горячая рука скользнула под подол ойхала и погладила ногу. Оторопев, я вытаращилась на зайтана сумасшедшего. Вот кто так пытает?! Мне вообще-то приятно! Как его не уволили ещё с таким подходом? Представив, как дознаватель в такой манере ластится к нашей пожилой директрисе, я нервно задрожала, сдерживая истерический смех. Аля бы оценила!

— Виола, милая, вы очень напряжены и, кажется, замёрзли. А я знаю отличный способ расслабиться и согреться, — гайрон пружинисто поднялся с пола, одной рукой сплёл аркан портала, а другой потянул меня внутрь.

Я испуганно вцепилась в край кровати и воскликнула:

— Вы не имеете права!

— Что вы, Виола, я имею право на всё, что угодно. Видите ли, милая, я не просто дознаватель, а королевский дознаватель с неограниченными полномочиями, единственный в Абе́ррии. Так что если я чувствую, что наш разговор лучше сложится в другом месте, то я имею все права вас туда отвести.

С этими словами, он втянул меня в портал. Ослеплённая золотым магическим светом, я сначала не разглядела то место, куда он меня привёл. Купальни? Горячий источник?

Новым арканом Аршес зажёг свечи, и они мягко осветили помещение. Действительно купальни, причём древние и огромные: потолок разглядеть я не смогла, только несколько ванн или даже бассейнов с исходящей паром водой.

— У вас, кстати, удивительно приятный голос. Такой мягкий и обволакивающий…

Я в ужасе посмотрела на наделённого абсолютной властью гайрона… и отступила на два шага назад.

— Виола, честное слово, ваш страх задевает моё достоинство. Чего вы боитесь? Неужели вы думаете, что я способен сделать вам больно?

— Что вы! Я считаю, что вы способны на куда большее, чем просто «больно», — честно ответила я.

— Нет, в самом деле, нужно что-то делать с репутацией дознавателя, — весело фыркнул он. — Знаете, а ведь я даже не способен лгать. Как и все чародеи моей профессии. Видите ли, Виола, ложь претит нам на очень глубинном уровне. Мы её не выносим. Категорически. Поэтому дознаватели всегда говорят правду. Это обратная сторона нашей способности чуять ложь. После магических клятв, которые мы даём, лгать становится не то чтобы невозможно, но неприятно до такой степени, что лучше этого не делать.

Об этом я слышала. Но неужели это действительно так?

— Зачем вы мне это говорите?

— Чтобы вы не думали, что я хочу вас обидеть, Виола. Вы мне понравились. Очень. Вы пахнете… сложно это описать, но очень приятно. А ещё вы очень красивы: редко встретишь девушку с такими тёмным глазами и светлыми пшеничными волосами. Я, как мужчина, совершенно беззащитен перед вашей красотой и ароматом. Это мне следовало бы вас опасаться, Виола. Но, к счастью, вы слишком неопытны, чтобы это понимать.

Окончательно ошарашив, гайрон приблизился ко мне и зачем-то развернул к себе спиной. Я даже воспротивиться не успела, как по коже вдоль позвоночника прошлось что-то гладкое и затрещала ткань ойха́ла. Я с ужасом осознала, что он разрезал на мне одежду. Когтем!

Гайрон взялся за края ткани и сорвал ойха́л с меня окончательно, коротко поцеловал в плечо и срезал с меня целомудренное приютское бельё.

— Ну же, Виола, бросайтесь в воду, иначе я буду вас разглядывать, — дразняще сказал он. — А платье я подарю вам новое. Это — совершенно ужасно и абсолютно вам не к лицу. Без него вы куда красивее, поверьте.

Запутавшись в остатках ойхала, я едва не рухнула на пол. Но в последний момент удержалась на ногах и сделала два шага к тёмной воде. От дерзости гайрона и шока коленки задрожали, только в последний момент я взяла себя в руки и макнула пальцы ноги в бассейн. А то вдруг там кипяток, и вот они — долгожданные пытки?

Вода была потрясающе тёплая. Не горячая, а именно такая, как нужно для полного расслабления. Каска́рров[3] гайрон, чего он добивается?!

Во мне смешались удивление, стыд, волнение,