Полуночное солнце (Сборник с иллюстрациями) - Род Серлинг

Слова подхватил и повторял горячий ветер пустыни: «Кто еще? — Кто еще? — Кто еще?» — пока он лихорадочно не осознал, что это вся команда. Что еще хуже, на эти имена некому было отозваться, кроме самого командира. Он был один-одинешенек в великой белой тишине обширной Ливийской пустыни, он и помятый бомбардировщик «Кинг Наин».

Возможно, сам «боинг» мог ответить на загадку? Воодушевленный этой мыслью, он добрался до дверцы верхней башни и упал вниз.

Добрался до мест, которые занимали он и Блейк. Оба сиденья были пусты, поэтому он нашел свое место, осмотрел приборную доску, потрогал тумблеры, надеясь, что прикосновение к ним прояснит его сознание. На рычаге висела офицерская фуражка, но не его.

Внутри он прочел:

«Блейк, Джеральд С., Первый лейт., ВС США».

Эмбри повернулся в хвост самолета и позвал: «Блейк!»

Ответом был стон ветра через разбитое окно, затем потрескивание наушников, свободно свисающих над сиденьем радиста. Тогда Эмбри воскликнул: «Крэнски!», но ответа опять не было, он медленно пошел вдоль всего самолета, называя имена остальных:

— Джиминез! Коннерз! Клайн!

Все напрасно.

Наконец Эмбри увидел их парашюты, которые нетронутыми висели на местах. Это было доказательством того, что самолет сел на брюхо, что его выбросило и он долго пролежал без сознания.

Но экипаж не прыгал с парашютами, да и внутри не было мертвых товарищей, значит, они оставили его и куда-то пошли. Если так, почему они не взяли его с собой?

Пока он думал над этим, ему послышался звук дальнего радиосигнала. Он вскочил на место радиста, схватил наушники и вслушался, переключая тумблеры, и наконец схватил ручной микрофон.

Напряженно, но профессионально он сказал:

— Мэйдей![2] Мэйдей! Это «Кинг Наин». Вызываю Светляка… «Кинг Наин» вызывает Светляка… застряли в пустыне… Один час тридцать минут с последней поверки… температура — 90 градусов… местность плоская и песчаная. Низкие холмы к северу. Никаких других заметных деталей. Никаких следов экипажа. Мэйдей! Мэйдей! «Кинг Наин» — Светляку. Пожалуйста, отзовитесь.

Нет ответа. Радио молчало. Возможно, это слабое потрескивание было только в его сознании. Но ответственность за команду была реальной. Он по-прежнему был командиром экипажа, и его долгом было позаботиться о безопасности экипажа, если сначала ему удастся его отыскать.

Эмбри выбрался из самолета и влез на бархан, прикрывая глаза от палящего солнца, чтобы осмотреть неровный горизонт. Никого и ничего не было в поле зрения, поэтому Эмбри вернулся к самолету, по пути споткнувшись о какой-то предмет. Он поднял и встряхнул фляжку с водой. На ней значилось имя сержанта Клайна. Эмбри услышал свой громкий смех, в котором не было ни следа радости.

— Клайн, ты полный идиот! Ты потерял здесь свою фляжку. Ты — чокнутый ковбой из Бронкса! Ты же в пустыне! Тебе понадобится вода!

Теперь во что бы то ни стало нужно было отыскать Клайна и других, где бы они ни были. Эмбри почти бесцельно начал брести через дюны, держа в руке флягу Клайна и бессвязно, но громко разговаривая.

— Ну и команда у меня. Какое-то сборище придурков. Бегают вокруг и разбрасывают фляжки, полные воды.

Двигаясь дальше, Эмбри поднял голос до крика.

— Эй, команда! Вы где? Я в ответе за вас, ребята, или вы не знаете? Это нечестно с вашей стороны!

Потом он молча побрел через, обширную тишину бесконечной пустыни. Ему хотелось отпить из фляги, но он берег воду для Клайна, который нуждался в ней больше него. Это вернуло его мысли в прежнее русло. Он снова закричал: — Экипаж «Кинг Наина»! Здесь ваш командир! Вернитесь к своему папочке! Я должен присматривать за вами, ребятки. Куда вы ушли? Пожалуйста, парни, где вы? Хватит играть в прятки. Я в ответе…

Эмбри замолчал, поскольку раздался металлический звон — другой, громче, чем хлопанье фюзеляжа, оставшегося далеко-далеко позади. Звук был впереди, прямо перед ним, из-за этого Эмбри неожиданно застыл на месте. Это был шлем, свисающий с прямого куска металла и звеневший на ветру. На импровизированной доске были написаны простые слова:

Техн. серж. В.Ф.Клайн

Покойся с миром

— Клайн, прости, — потрясенно сказал Эмбри. — Ты, должно быть, не выдержал такой посадки. Только команда могла похоронить тебя здесь. Спи с миром, малыш.

Сверху раздался звук, резче, чем пустынный ветер, выше и громче, пока он не наполнил все небо. Эмбри посмотрел вверх и был обеспокоен видом трех самолетов с крыльями, сдвинутыми назад. Оставляя белые хвосты, они устремились к горизонту.

— Что это за тип самолета? — спросил самого себя Эмбри. — Я никогда раньше не видел самолетов такого типа. Мне не встречался ни один реактив… — Он не договорил этого слова, изумившись. — Реактивный самолет! — повторил он. — Откуда я знаю о реактивных самолетах, здесь, в Африке, в 1943 году? Эти самолеты еще не созданы. Но я знаю о них. Это Ф-106, Ф-105 и Б-58. Но откуда они? Что они делают на второй мировой войне?

Эмбри опустил голову, и у него перехватило дух. Он был не один, его окружали лица, здесь, на могиле Клайна. Эти лица он знал, это была его потерявшаяся команда. Он называл их в таком порядке, в каком увидел, повернув голову.

— Крэнски — Коннерз — Блейк — Джиминез. Все молча изучали Эмбри взволнованно, как фигуры из грез. Потом на фоне песка Эмбри увидел еще одно лицо с кровоточащей раной через весь лоб. Он прокричал последнее имя:

— Клайн!

Эмбри стоял на ногах, хватая фигуру призрака. Крепкие руки схватили его, и он увидел вокруг себя лица, но они не имели ничего общего с его командой. Потом Эмбри неожиданно упал, но не на рыхлый песок. Он ударился о крепкий настил. Когда он успокоился, он впал в бредовое состояние.

Произошло это много часов спустя в больнице, расположенной на Южном побережье Лонг-Айленда.

Оператор, сидевший на коммутаторе, позвонил в кабинет главного врача и сказал:

— Доктор Грэнтлэнд, вас вызывает Вашингтон.

Доктор, пожилой, методичный человек, с интересом выслушал детальное сообщение прямо из Пентагона. Он вышел в коридор и заговорил с человеком средних лет, чье загорелое лицо выражало крайнюю заинтересованность.

— Вы — мистер Мортон, тот самый парень, который привез сюда Эмбри?

— Именно так, доктор. — Дон Мортон кивнул. — Но я был знаком с ним только несколько месяцев. Мы встретились на рыбацкой лодке у Монтаука и с тех пор постоянно совершали поездки вместе. Как и все, кто увлекается рыбалкой, мы мало разговариваем. Хотя, придя на берег, он всегда говорил: «Голубое небо и белый песок», словно это было у него на уме.