Российский флот при Екатерине II. 1772-1783 гг. - Аполлон Кротков

Гениальная прозорливость императрицы угадала в то время, откуда могла грозить опасность ее планам на востоке и что отвратить ее возможно только сильным флотом в Балтийском море. Адмиралтейств-коллегия энергично принялась за исполнение воли императрицы, и в 1776 году было на воде 25 кораблей, бомбардирских судов 4, фрегатов 18; строилось же кораблей 8, фрегатов 9.

По штату 1764 года было положено иметь во флоте кораблей по трем разным комплектам: по мирному 21 корабль, по малому военному 32 корабля, и по большому военному комплекту 40 линейных кораблей. Число нижних чинов было положено сообразно этим 3 разным комплектам. В войну 1769–1774 гг. число всех плавающих кораблей превосходило число, назначенное по большому военному комплекту. После заключения мира наличие их превосходило малый военный комплект, а именно: состояло кораблей всего 33, кроме назначенных за ветхостью в разломку; из 33 кораблей 10 было совсем новых, «и не только в походах небывалые, но некоторые находились еще на стапелях». Остальные были недавней постройки и почти новые, а прочие в таком состоянии, что могли еще служить.

Так как такое увеличение числа кораблей было вызвано военными и политическими обстоятельствами, в которых находилась Россия в 1769–1774 гг., и так как по заключению Кучук-Кайнарджийского мира «точного правила по какому комплекту флот содержать» не было и Коллегия самопроизвольно не могла, по незнанию всех политических обстоятельств, установить, в каком комплекте флот держать, то она 8 марта 1776 года испросила себе от императрицы повеление: флот в Балтийском море иметь уже всегда по малому военному времени в 32 корабля и назвать этот комплект мирным, а бывший под этим названием комплект в 21 корабль навсегда отменить. Число людей содержать также по вновь установленному мирному комплекту.

Коллегия к этому же докладу представила и ведомость, из которой оказывается, что в это время в Балтийском флоте было:

23 октября 1781 года состоялся указ императрицы, по которому увеличивалось штатное число кораблей для военного комплекта; кроме того вводились корабли более сильные – 100-пушечные. Увеличение флота объяснено в указе тою пользою, которая произойдет от этой меры. Называть 8–100-пушечных кораблей повелено было в том же указе именами тех кораблей, которые прославились в Средиземном море и «которых именования предписано от нас оставить вечными». Места старых пришедших в ветхость кораблей следовало занимать новыми двухпалубными, постройка которых должна была производиться как в Петербурге, так и в Архангельске.

То место указа, которое предписывало называть стопушечные корабли именами кораблей, прославивших себя в Средиземном море, нестрого соблюдалось в самое царствование императрицы[5], а в последующее время и совсем было позабыто, хотя нельзя не согласиться, что эта мысль сохранить на вечные времена имена кораблей, отличившихся в сражениях в числе боевых плавающих судов, очень важна для поддержания боевых традиций.

По тому же указу следовало учредить два комплекта судов: мирный и военный, и сообразно этим двум комплектам определить число необходимых людей и снарядов, имея в виду, чтобы штат военного времени был всегда больше штата мирного времени.

Через 8 месяцев был представлен новый штат кораблей но мирному и военному времени; в обоих штатах 8–100-пушечных кораблей оставались без изменения, увеличивалось только по военному времени число 74-пушечных кораблей с 8 на 16 и 32-пушечных фрегатов с 12 на 16.

Императрица утвердила этот штат. С увеличением числа судов увеличилось и плавание их, и потому корабли и суда стали требовать больше починок и исправлений; сумма на содержание всех судов в исправности была увеличена и вместо 1/12 положена 1/10 суммы стоимости судов (впрочем, в 1/10 часть содержания судов в исправности было включено и содержание береговых строений).

Из числа матросов, положенного для кораблей мирного комплекта, 2/10 совсем не содержались в комплекте, а 1/10 часть обращалась на ластовые суда (грузовые суда. – Примеч. ред.).

Морские канониры содержались по числу, необходимому для управления орудий.

Морские батальоны следовало содержать по тому комплекту, который должны были установить совместно вице-президенты Военной и Морской Коллегии.

Сообразно всем этим ограничениям, следовало составить положение на содержание флота.

Коллегия пригласила в свое заседание флагманов, бывших в Архипелаге, по указанию которых, надо полагать, были исключены употреблявшиеся в Балтийском море пакетботы и введены в употребление легкие суда Средиземного моря – шебеки.

Это обстоятельство подало повод президенту Коллегии предложить Коллегии рассмотреть удобность вновь вводимых шебек, по сравнению с построенными для Черного моря и р. Дунай шкунами (шхунами. – Примеч. ред.) по чертежам адмирала Ноульса.

Собрание флагманов и командиров в Кронштадте высказалось, что шкуны удобнее для мелких вод, в узких местах и реках; вследствие плоского дна шкуны могут стоять на мели без вреда, а также и сняться с мели, могут малым числом людей управляться и могут держаться в море в большие ветры, но хода большого, особенно в бейдевинд, не имеют; шебеки же имеют одно достоинство – ходят легче всякого судна в бейдевинд, когда косой фок и все паруса могут нести; кроме того эти суда имеют большое значение, когда находятся при флоте и когда надо догнать какое-либо судно. Очевидно, что этот взгляд наших флагманов и командиров был ими вынесен из практики, когда наш флот в продолжении четырех лет блокировал Дарданеллы и успел пресечь подвоз к Константинополю всякой провизии из Архипелага.

Одним из видных деятелей в то время во флоте был приглашенный императрицей англичанин Ноульс. Неизвестно почему Коллегия относилась к нему не совсем доброжелательно, но это отношение проглядывает в действиях Коллегии, которая, соглашаясь во многом с адмиралом Ноульсом, отдавала такие распоряжения, что успеха от проектов Ноульса ожидать было нельзя.

В видах более скорого исполнения повеления относительно постройки кораблей и фрегатов Коллегия 3 мая 1772 г. разрешила строить из мягкой сосны фрегаты в Архангельске по чертежам Ноульса; корабли же должны были строиться из лиственницы по чертежам.

Необходимо было построить большие ластовые суда для перевозки груза в Архангельск, чертежи одних размеров были представлены от Ламбе-Ямеса и Селянинова, а других размеров Скуваровым; первые чертежи были одобрены Ноульсом. Коллегия сейчас же соглашается, что первые чертежи лучше; в числе доводов стоит и то обстоятельство, что чертежи эти одобрил Ноульс; но суда самые, под именем пинков, заказываются в Олонце, где не было ни верфи, ни рабочих и откуда суда эти должны были быть приведены на плашкоутах[6].

Для галерного флота нужны были прамы и полупрамы, но относительно этих судов Коллегия разошлась с Ноульсом и решила 1 сентября 1772 г. построить в Петербурге два прама: один по обыкновенной конструкции, ранее испытанной, а другой по проекту Ноульса; относительно же полупрамов решено было построить один по чертежу экспедиции, заведывавшей кораблестроением. Ноульсу же дать полупрам из имеющихся на лицо и сделать в нем переделки те, которые будут указаны Ноульсом. Но через несколько дней Коллегия отменила постройку этих судов в Петербурге и решила строить их в Олонце с подряда; если бы желающих строить эти суда не скоро нашлось, то строить разрешалось один прам и один полупрам, отменив постройку из прежнего наряда до пяти корабельных ботов, однако же с тем, прибавляет Коллегия, «чтоб оные суда были бы приведены в Петербург, в первую полую воду». Вместо же полупрама Ноульсу дали один большой пропорции плашкоут «в подобие полупрама», разрешили сделать необходимые скрепления и сделать пробу стрельбою. Насколько была медленна постройка, можно видеть из следующих чисел: 2 прама «Олифант» и «Сердоболь» в Олонце были заложены в феврале 1774 г., а спущены в мае 1776 года; следовательно, более 2 лет строились суда длиною 115 футов, шириною 35 футов, а глубиною 9 ф. 7 д.

Через два месяца Коллегия получила донесение, что строить прамы охотников в Олонце не нашлось, что можно было бы теперь построить один прам в Петербурге по чертежам адмирала Ноульса, но так как чертежей к дню решения Коллегии получено не было, то Коллегия и решила: строить прам в Петербурге, не ожидая от адмирала Ноульса чертежей, по прежней конструкции и нанять плотников такое число, какое нужно для постройки и спуска прама на воду к кампании 1773 г.

Но и тут постройку прамов в Петербурге постигла неудача: желающих с подряда строить не нашлось, а потому и решено было в случае неудачи, т. е. неотыскания желающих строить прамы с подряда, строить их вольнонаемными плотниками с помесячной платой; построить прамы пришлось в Сердоболе и строились они более 27 месяцев.