Строитель апокалипсиса - Руслан Самигуллин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я не громко спросил, – где Кристи и Джулия?
Женщина, немного опустив взгляд, не громко ответила, – их больше нет, соболезную Максим.
Я словно провалился в бездонную яму, к горлу тут же подкатился огромный ком и меня вырвало прямо на одеяло, приборы тут же забили звуками тревожной сигнализации, и я вновь потерял сознание.
Последующую неделю, а может и месяц, я потерял счёт времени, и вообще окружающий мир стал для меня на столько чуждым и пустым, что возвращаться в него не возникало никакого желания.
Практически все время я лежал в палате, но иногда все же приходилось вставать и ходить из угла в угол, чтобы хоть как-то размять затёкшие мышцы ног, однако мир вокруг меня был, словно занавешен серой пеленой и лишён всяческих красок, мысли были поглощены самой страшной утратой, которую только может пережить человек.
Палата, которая уже практически стала моим домом, была идеалом для минималиста, и представляла собой большую пустую комнату, не имевшую окон. Однако, помещение было очень ярким за счёт множества светильных ламп, смонтированных на потолке и стенах, о наступлении условной ночи я узнавал по отключению основного освещения и включению ламп дежурного. Входом и выходом служила стальная дверь, постоянно закрытая на замок. В самом центре палаты стояла больничная кровать, возле изголовья которой были смонтированы различного вида и назначения медицинские приборы,
Каждый день, хотя нет, правильнее сказать интервалами каждые 6 часов, так как я не мог знать, что сейчас на дворе, робот медицинской службы привозил мне поднос с кашами, какой-то дрянью похожую на объедки собаки, и целую горсть таблеток.
– Пригласите ко мне лечащего врача, – обращаясь к роботу, сказал я.
– Ваша заявка будет обработана в порядке очереди, – электронным голосом пробурчал робот.
Спустя несколько часов ко мне вошёл молодой человек, облачённый в серо-жёлтый комбинезон.
– Максим Анатольевич, здравствуйте, меня зовут Алексей, я хотел бы поговорить о вашем…– замялся он, – состоянии.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он.
– Как мешок говна на свиноферме, – съязвил я и попытался изобразить, что-то похожее на улыбку.
– Что со мной доктор?
– Вы облучены, Максим, – грустно сказал Алексей. – Тот грузовик был под завязку набит радионуклидами, и ещё бог знает, чем.
– Вам вообще повезло сейчас разговаривать и даже дышать, не используя кислородной маски, – он жестом указал на стоящий в углу комнаты прибор с маской перевязанной целой кучей проводов и шлангов.
– Водитель того тяжеловеса умер месяц назад так и не придя в сознание, до сих пор полиция занимается расследованием дела о провозе запрещённого груза по федеральной трассе, но там, что-то не клеится, – покачав головой продолжил разговор Алексей, – Как мне стало известно, они вроде вообще собираются закрывать дело в связи с недостатком улик, списывая всё на несчастный случай.
– Как погибла моя семья? – спросил я, пытаясь разглядеть его глаза, спрятанные за непрозрачной маской защитного костюма.
Алексей тут же отвёл взгляд, но все же ответил, – они погибли мгновенно, удар был очень большой силы, несколько автомобилей упали в кювет, спасти вашу семью у врачей не было никаких шансов, – простите!
– Сколько мне осталось, доктор?
К такому вопросу врач конечно и был готов, но все, же с сочувствием посмотрев на меня, сказал, – около пары месяцев, но это очень приблизительный срок.
В этот момент, вероятно, я должен был забиться в истерике, начать плакать, звать Бога и так далее, но вместо этого я лишь усмехнулся, и ответил, – что-то долго ещё ждать, наверняка Джулия успеет соскучиться по папке. Алексей сделал вид, что разделяет мой оптимизм.
– Почему меня не выпускают из палаты? – поинтересовался я.
– У вас острая лучевая болезнь Максим, мы стараемся оградить наших пациентов и работников от любых контактов с вами, кроме того стерильность палаты на начальном этапе лечения пойдёт вам только на пользу, и как только мы добьёмся положительных результатов вас перенаправят в другой медицинский центр.
Закончив разговор, Алексей, посмотрев на приборы, сделал какие-то записи в блокноте и удалился.
Значительно лучше мне не становилось, скорее наоборот, рвота с каждым днём усиливалась. В мой мозг пришло страшное желание поскорее отправится туда, где я смогу вновь обнять любимую семью, но независимо от моего желания, судя по словам Алексея, этот день не заставит себя долго ждать.
В госпитале я провёл около двух месяцев, постоянное нахождение в палате, не имея даже возможности выйти на свежий воздух, поговорить с другими людьми действовало на меня крайне угнетающе, и с каждым новым днём чувство одиночества и внутренней опустошённости усиливалось. Через некоторое время мене дали разрешение посещать оборудованный специальными тренажёрами спортивный зал, где я смог понемногу восстанавливать свою прежнюю форму.
Персонал госпиталя крайне редко посещал меня, скорее всего это было связано с тем, что какие бы силы и средства не тратились на моё лечение, исход будет один. Однако, используя сильно действующие препараты, удалось практически до нуля снизить передаваемый мною радиационный фон, и я стал практически безвреден для окружающих. Но несмотря на это, чаще посещать меня не стали, видимо больничный персонал просто не хотел лишний раз беспокоить меня ненужными процедурами, а может они просто не хотели общаться с умирающим человеком.
С каждым новым днём, проведённым в этих стенах, я все больше начинал чувствовать себя потерянным и отрешённым от окружающего мира. Ни раз, сидя на кровати в тусклом свете лампы ночного освещения в голову приходил один и тот же вопрос, – какой смысл лечения, если мой жизненный путь практически подошёл к своему трагическому финалу?
Проводя аналогию с людьми больными самыми страшными и не излечимыми болезнями, но все же борющимися до конца, я понял, что, скорее всего чувство самосохранения, заложенное в сущности человеческого сознания, не даёт разуму осознать то что исход уже предрешён.
По моей просьбе Алексей принёс в палату библию, которую я начал читать первый раз в своей жизни. Конечно, когда ты живёшь полной жизнью и не задумываешься о том, что рано или поздно она закончится, в голову даже не приходит мысль о том, что ждёт нас потом.
Так пролетали часы, дни, месяцы, но в один из них мне принесли одежду и попросили, как можно скорее переодеться, так как готовился мой переезд в специализированный медицинский центр, где я, скорее всего, проведу последние дни своей жизни.
Я быстро собрался, хотя чего уж тут было собирать. Из всех вещей, что у меня были это только одежда и средства личной гигиены. Единственное что мне пришло в голову сделать – это сбрить бороду, которая росла уже на протяжении нескольких недель, чтобы хоть как то, хотя бы внешне, привести себя в порядок.
В палату зашёл Алексей, одет он был как обычно в белый слегка затёртый халат, на его лице светилась улыбка.
– Максим Анатольевич машина ждёт вас у комплекса. Вы готовы?
Перед выходом из палаты я посмотрел на себя в зеркало, мне показалось, что за несколько месяцев моё лицо постарело на десятки лет, в черных зрачках уже угасли последние огоньки и взгляд стал пустым и блеклым.
– Веди, – выдохнув, сказал я.
Алексей вёл меня по бесконечным больничным коридорам, в которых нам на встречу тут и там попадались идущие по своим делам врачи, медицинские сестры и люди в больничных халатах.
Дойдя до главного фойе корпуса Алексей остановился у стойки регистрации.
– Вам туда, – махнул рукой Алексей и принялся заполнять какие-то бумаги.
– А вы со мной разве не пойдёте? – удивился я.
– К сожалению, нет, мне нужно ещё заполнить кучу бумаг, – торопливо проговорил Алесей.
– Вас там ждут, в моем присутствии нет необходимости.
– Ну и порядки тут! – продолжал удивляться я. То они с меня глаз не спускают, то отправляют чуть ли не на все четыре стороны.
Я направился к выходу из главного здания больничного комплекса, ставшего для меня скорее тюрьмой, нежели обычным медицинским учреждением.
Оказавшись по ту сторону от входной двери, я сразу же почувствовал, как же сильно соскучился по не кондиционируемому воздуху, лёгким порывам ветерка, щебетанию первых весенних птиц и яркому свету солнца, в лучах которого утопал зелёный сад, раскинувшийся вдоль зданий больничного комплекса.
Территория комплекса была усеяна маленькими красивыми беседками, в которых сидели люди, облачённые в белые больничные халаты. Огромный парк окружал комплекс высотных строений, являющихся медицинскими корпусами госпиталя. Лучи яркого весеннего солнца отражались от стеклянных панорамных окон и освещали все пространство вокруг, придавая картине поистине умиротворяющий оттенок.
На отгороженной площадке стоял фургон с эмблемой госпиталя и небольшой внедорожник сопровождения.