Кому на Руси сидеть хорошо? Как устроены тюрьмы в современной России - Ева Михайловна Меркачёва
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь важно, чтобы трансформация привела к качественным изменениям системы в целом. Интервью и поездки Евы Меркачёвой способствуют этому. Они позволяют взглянуть на мир тюрьмы изнутри, понять ее сущность, увидеть человека тюрьмы. Здесь речь идет не только об осужденном, но и о его близких, а также о сотрудниках исправительных учреждений. Этот мир может показаться пугающим и полным жестокости и несправедливости, но в нем же можно увидеть и доброту, и надежду, и простые человеческие эмоции.
Данил Сергеев,
криминолог, кандидат юридических наук, проректор УрГЮУ им. В. Ф. Яковлева
Вместо предисловия
Книга «Кому на Руси сидеть хорошо? Как устроены тюрьмы в современной России» — новая работа известной российской журналистки (титулованной за очерки в газете «Московский комсомолец» званием «Золотое перо России»), активного правозащитника, члена Общественной наблюдательной комиссии (ОНК) города Москвы, члена Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека Евы Меркачёвой. Книга родилась на основе публикаций автора в ее родной газете. Недавно из печати почти одновременно вышли две ее книги — «Град обреченных»[3] и «Тесак, Фургал и другие»[4]. Обе посвящены трудной для общества теме — проблеме смертной казни как уголовному наказанию и тюремному миру осужденных за самые тяжкие и опасные преступления. Обе — в контексте главного вопроса о том, оправдан ли существующий в России запрет на применение смертной казни к таким преступникам. Ответ на него непрост, так как вряд ли еще какая уголовно-правовая проблема волнует людей (в равной мере юристов и неюристов) так, как проблема смертной казни. Сколько высказывается доводов за и против такого вида наказания!
Новая книга продолжает тему тюремной жизни современной России, однако привлекает внимание к другой категории «сидельцев» тюремных учреждений. А именно — к обвиняемым в самых различных преступлениях, но оказавшихся в жестких условиях тюремного быта по одному лишь подозрению в их совершении. Речь идет о лишении свободы находящихся в так называемых следственных изоляторах (СИЗО).
Автор сумел нащупать больное место нашей тюремной системы (уже постсоветского времени) — ее перенаполняемость. Так, например, даже через пять лет после принятия действующего и поныне Уголовного кодекса Российской Федерации в местах лишения свободы (а также в местах предварительного заключения), согласно официальной статистике, ежегодно находилось около миллиона и даже более человек. Это не могло не иметь негативных последствий, в том числе привело к криминализации значительной части населения России, ухудшению условий содержания осужденных (не хватало, например, «койко-мест» в колониях и тюрьмах, а также нормального питания).
И не сразу, а с большим трудом законодателю и судам все-таки удалось сократить «тюремное население». Так, к началу 2017 года число лишенных свободы в России достигло своего исторического минимума: в колониях и тюрьмах содержалось 523 000 человек (а не ежегодных около миллиона). Невероятно, но факт: некоторые колонии даже стали закрываться за ненадобностью (процесс этот, судя по официальным данным, продолжается до сих пор).
Существует, однако, одно но: для следственных изоляторов такая динамика наполняемости, по наблюдению автора книги, нехарактерна. И описанная выше проблема вернулась именно в СИЗО. И главное то, кто пострадал и продолжает страдать от этого, — лишенные свободы в этих учреждениях женщины. Так, по подсчетам Евы Меркачёвой, именно там в 2022 году встретили Новый год и Рождество почти 900 представительниц слабого пола, в том числе беременных и имеющих малолетних детей. «Примерно треть из них могли бы провести его с близкими под домашним арестом или под подпиской о невыезде, потому что совершили нетяжкие преступления. Но не сложилось… Трижды не сложилось: сначала следователь, потом прокурор и наконец судья посчитали, что решетки этим женщинам подходят больше новогоднего убранства». Автор приводит в пример «экономическую камеру», так как в ней находятся женщины, арестованные по подозрению в совершении именно экономических преступлений — мошенничества, присвоения и др. В ней 29 человек, из которых у 16 есть дети, а восемь из них — официально многодетные матери. По приблизительным подсчетам Евы, обитательниц только этой камеры ждет дома около 40 детей. Но те, кто отправлял за решетку их мам по подозрению в совершении ненасильственных (и еще не доказанных!) преступлений, вряд ли это учитывали.
На что жалуются эти лишенные свободы и возможности общаться с детьми женщины? Главное — на то, что нередко дожидаются приговора пять лет (!). Примеров достаточно. Вот один из них: «В этом СИЗО я с марта 2017 года, — рассказывает молодая женщина. — Я все еще не осуждена: за эти пять с половиной лет дело так и не доходило до приговора».
Переполнены не только женские СИЗО, но и мужские (там «перелимит» еще больше). Так, в «Матросской Тишине» заключенные спят даже на полу. Среди них десятки людей с тяжелыми заболеваниями, которые также могли бы остаться под домашним арестом до вынесения приговора. И все они точно знают: шанса на диагностику и лечение у них фактически нет, а единственный способ выжить — признать свою вину.
Впрочем, и это не гарантирует свободы. Так, например, в СИЗО «Лефортово» был помещен известный ученый — профессор Дмитрий Колкер. У него был рак в 4-й стадии. Но его, не способного самостоятельно передвигаться и питаться, находившегося на аппаратах жизнеобеспечения, вывезли из больницы. В тот же день судья арестовал Колкера, поверив в то, что в госпитализации тот не нуждается (хотя на руках были документы, где говорилось, что возможности хирургии и химиотерапии исчерпаны). А потом ученого на самолете доставили в Москву, в СИЗО «Лефортово». Автор задается вопросом: «Как можно было отключить больного от аппарата жизнеобеспечения и везти нетранспортабельного человека на самолете в другой город?» Результат: «В ночь с 1 на 2 июля 2022 года Колкера из "Лефортово" экстренно доставили в ГКБ № 29, где в 2:40 он скончался».
Следует отметить, что Ева Меркачёва при описании существующего тюремного режима в СИЗО постоянно задается вопросом, до каких пределов возможны ограничения в них свободы. Когда они допустимы (а может быть, и необходимы), а когда являются лишь неоправданной
