Судный день - Александр Александрович Тамоников

изменении положения на фронте не в их пользу. Теперь подобных настроений уже не наблюдалось. Новые египетские подразделения славились выучкой, дисциплиной и готовностью стоять до конца. Так считал не только Мубарак, так считал весь арабский мир.

– Как и положено героям-освободителям, – Садат удовлетворенно кивнул, на такой ответ он и рассчитывал. – Я уверен, на этот раз мы с легкостью разгромим войска противника, они и охнуть не успеют. На нашей стороне силы, вдвое превышающие силы израильтян. Пусть строят сколько угодно заградительных укреплений, мы найдем что им противопоставить. Единственное, что волнует, – это нерешительный союзник, так, Хосни?

– Нерешительный союзник?

– Именно так. Два дня прошло, а со стороны Сирии никакой реакции. Как это понимать? Что думаешь об этом ты?

Прежде чем ответить, Мубарак выдержал паузу. Он прекрасно понял, о чем ведет речь Садат. Два дня назад, 13 сентября, на границе между Ливаном и Сирией произошел воздушный бой. Двенадцать сирийских МиГ-21 были сбиты военно-воздушными силами израильтян, сами же израильтяне вышли из боя практически без потерь. И вот теперь Израиль и его сторонники праздновали победу, а весь мир ждал, чем ответит президент Хафез Асад.

Ждал этого и Садат. С одной стороны, ему хотелось, чтобы Асад, наплевав на осторожность, предпринял ответный удар и поставил на место этих обнаглевших израильтян. Да, у них договоренность, и решающая дата еще не назначена, но он, Анвар Садат, готов поддержать сирийского лидера, пусть даже в ущерб предыдущим планам. Плевать на последствия! Пусть израильтяне захлебнутся собственной кровью, пусть поплатятся за наглость!

Так думал Садат-реакционер, но как политик, как глава народа, он не мог приветствовать подобные выходки. Совсем скоро они возьмут реванш, разгромят ненавистных израильтян, и тогда Асад сможет сказать, что его терпение вознаграждено, а жертвы 13 сентября – отмщены.

Осторожный Мубарак с откровениями не торопился. Он уже успел познакомиться с изменчивым настроением президента, поэтому предпочитал оставлять свои взгляды при себе. Так безопаснее.

– В данный момент любая реакция президента Асада может навредить главному плану, – после продолжительной паузы произнес Мубарак.

Нейтральный ответ лишь рассердил Садата: губы его сжались в тонкую полоску, что для Мубарака не предвещало ничего хорошего. «Сейчас начнется», – обреченно подумал он и не ошибся.

– Вот как? Таково твое мнение? Значит, главный маршал авиации сильнейшей в арабском мире армии советует проглотить оскорбление, подставить вторую щеку и позволить всему миру рассуждать о несостоятельности президента.

– Этого я не говорил, – разговор зашел в опасное русло, и Мубарак позволил себе перебить президента, пока того не занесло окончательно. – Прощать подобное нельзя. И, случись подобное на нашей территории, я первым бы выступил за отклонение от плана и начало решительных действий. Но речь идет о сирийском президенте и о выгодах для нас. Нам же его нерешительность сейчас только на пользу.

– Тогда скажи, что думают об этом твои друзья в Москве, – голос Садата сочился язвительностью, пылкая речь Мубарака его не успокоила. – Твой друг товарищ Брежнев принес соболезнования президенту Сирии? Уже послал утешительный подарок в виде новенькой истребительной эскадрильи?

– Об этом мне неизвестно, – Мубарак старался говорить ровно, чтобы не выдать эмоций. – Думаю, Советский Союз постарается в кратчайшие сроки восполнить потерю.

– Считаешь мои действия в отношении СССР неправильными? Думаешь, я зря отказался от помощи Союза и выслал их советников из страны?

– Вы – президент, вам виднее, – Мубарак говорил медленно, подбирая каждое слово. – Во внешней политике я не силен, так что оценивать ваши действия не имею права.

– Ладно, иди, – неожиданно для Мубарака произнес Садат. Ему вдруг наскучил этот разговор, возникло непреодолимое желание остаться одному. – Завтра можешь не приезжать. Если понадобишься, я вызову.

Хосни Мубарак поспешно вышел. Смена настроения нового президента была знакома ему не понаслышке, и он старался не задумываться об этой стороне его характера. Отпустил – и хорошо. Когда Садат завел речь об СССР, Мубарак приготовился в очередной раз отбиваться от нападок президента. Тот факт, что он дважды проходил обучение в Союзе, не давал покоя Садату.

Самого же Мубарака эта часть биографии не смущала. Во время учебы во Фрунзенском военно-авиационном училище он освоил искусство вождения бомбардировщика Ил-18, а позднее овладел искусством вождения тяжелого Ту-16. Благодаря этому он поднялся по карьерной лестнице военного и не на словах, а на деле доказал право считаться летчиком-асом.

Второй раз он попал в СССР в составе египетской военной делегации в 1964 году. Курс штабного обучения он проходил в Москве, в Военной академии имени Фрунзе. Он не скрывал своих симпатий к Советскому Союзу и его правителям. В конце концов, опыт, полученный во время обучения там, позволил ему в 1967 году возглавить Военную академию воздушных сил Египта, перестроить систему изнутри и к настоящему времени дать стране максимальное количество качественно подготовленных летчиков.

Да, ему не нравилась политика нового президента относительно Советского Союза. Когда Анвар Садат отказался от военной помощи СССР и в спешном порядке выслал из страны всех советских специалистов, Мубарак посчитал этот ход по меньшей мере недальновидным. Зачем рубить сук, на котором сидишь? Благодаря поставкам из Союза египетская армия стала реальной мощью. Так зачем отказываться от помощи? Но Садат решил иначе. Он отверг стратегию своего предшественника и взял курс на сближение с США. Мубараку этот шаг казался преждевременным, но мнение свое он предпочитал держать при себе.

Смену настроения Мубарак принял с облегчением. Это означало, что ему не придется в сотый раз доказывать свою лояльность существующей политике президента. И не придется испытывать на себе давление Садата относительно настроений в войсках в контексте последних событий на сирийской границе.

Потери сирийской авиации вызвали брожение в личном составе эскадрилий. Их не посвящали в планы президента, они лишь знали, что реванш не за горами. Но ждать и догонять – самые сложные задачи. Мубараку стоило больших усилий пресечь воинственные настроения во вверенных ему подразделениях. Ему даже пришлось намекнуть кое-кому из офицеров, что любые военные действия, предпринятые сейчас, могут навредить главному плану президента.

За двое суток ему удалось изменить настрой всех подведомственных подразделений, так что его доклад Садату можно было считать правдивым, а то, что он не упомянул о том, чего ему это стоило, так это можно списать на обстоятельства. Разговор вошел в другое русло, так что его совесть чиста.

«Действительно ли чиста твоя совесть?» – вопрос прозвучал в голове, но Мубарак оглянулся, будто боялся, что его мысли могут подслушать. Тревожные, они не в первый раз за последние полгода посетили голову маршала авиации. Тема его лояльности Союзу всегда вызывала беспокойство, но теперь