Рассказы - Петро Панч

Пугаясь речки, где в воде лежал убитый человек, они пошли теперь поверху. У Шарика от жары и беготни через губу болтался розовый язык, а у Василька в груди стучало сердце. Река была видна как на ладони, не видно было только их села. Оно давно уже скрылось из глаз, а впереди маячил какой-то хуторок, обсаженный высокими деревьями. Василёк опять надел штаны с одной подтяжкой и рубашонку, а фуражку со звездой засунул под мышку и побежал прямо к хуторку.

За садом возле хутора, под зелёными черешнями, Василёк неожиданно увидел много лошадей. Они стояли впряжённые в какие-то железные сундуки на высоких колёсах или просто в дышло с передком и жевали сено. За черешнями на току стояла рига, под которой в тени сидели солдаты с погонами. Василёк уже знал, что погоны на зелёных рубашках носят только белые. Он подумал, что там сидят и те, которые били его мамку, и обошёл сад с другой стороны. Но как только он миновал окоп, на прогалине снова увидел белых солдат. Теперь они возились возле чего-то такого, что стояло на двух колёсах, имело огромный железный хвост и длинную железную шею. Будто огромные ящерицы наползли на оси между колёсами и, разинув пасти, застыли под солнцем. Васильку стало интересно. Хотя он и боялся белых солдат, но, поглядев на Шарика, осторожно стал подкрадываться ближе. Солдат у одной такой ящерицы, а их было две, открывал и закрывал сзади отверстие. Каждый раз у него под рукой громко щёлкала пружинка. Василёк подобрался ещё ближе. Теперь он уже видел, что это не ящерицы, а длинные трубы лежат на колёсах.

— Ты что здесь слоняешься? — наконец заметил его солдат. Немного поодаль были ещё солдаты, но они не обращали на него внимания.

— Татка ищу,— ответил, сразу насупившись, Василёк.

— А что твой татко делает? Это ваш хутор?

— Мой татко умеет стрелять!

— Стрелять? Так? — спросил солдат, щёлкнул ручкой, отворил то, чем было закрыто отверстие, оно было с нарезкой, потом с размаху захлопнул и громко сделал губами: — Пу-у-ух! Так твой отец стреляет? Ты бы нам сала вынес!

— А это что такое? — увлечённый такой интересной забавой, спросил Василёк вместо ответа.

— Это, малец, пушка и то пушка. Как стрельнет, так и до того берега реки достанет, далеко!

— Туда нельзя стрелять!

— Почему нельзя? Там же красные!

В это время от другой пушки окликнул солдат:

— Болотов, а Болотов, дай мне твой банник.

— На, отнеси это тому дяде,— сказал Болотов, который показывал, как стреляет пушка, и передал Васильку длинную палку с круглой щёткой на конце.

— Гляди-ка, у нас новый вояка! — встретил его солдат возле второй пушки.— И фуражка у него есть. Ану, покажи!

Шарик заметил, что чужой протянул руку к Васильку, ощетинился и зарычал. Солдат от неожиданности попятился и замахнулся на Шарика щёткой, а Василёк, чтоб не отняли у него отцовской фуражки, спрятал её за пазуху под поясок штанов.

Вторая пушка тоже стояла открытая. Солдат сунул внутрь принесённую Васильком щётку и начал двигать туда-сюда.

— Что вы чистите? И мама стекло от лампы так чистит,— сказал Василёк.

— Точно так,— серьёзно ответил солдат.

— А разве пушки светятся?

— Она если засветится, пацан, так и небу душно станет. А вот если там окажется песок, так и пушку разорвёт, только бах-трах — и уже пушка без носа.

— А ну покажите, как — бах-трах.

— Я тебе покажу! Убирайся вон! А то я тебя самого засуну в пушку!

Василёк попятился. Этот солдат с длинными острыми усами ему не понравился. Возле деревянных ящиков, разбросанных по земле, тоже стоял солдат, и Василёк подошёл к нему. Шарик поднял морду, к чему-то принюхался и бочком шмыгнул под куст, где лежали брезентовые вёдра, большие ключи и цинковые банки.

У солдата, к которому подошёл Василёк, были золотые погоны, какие носили офицеры. Он держал у глаз какие-то трубки со стёклышками и смотрел через них в поле.

— У меня тоже есть такое стекло, если посмотришь, так всё красное: и небо, и земля!

Офицер отнял от глаз трубки и удивлённо взглянул на мальчика.

— Дайте мне поглядеть, дядя,— продолжал Василёк.

— Ты же ничего не увидишь! — Он, очевидно, думал, что мальчик с этого хутора, а на хуторе жил зажиточный кулак: за огородами тянулись длинные коровники, крепкие конюшни и большие стога хлеба, поэтому офицер и ответил дружелюбно: — Ну, на, погляди и ты в бинокль,— и через голову сбросил ремешок.

Василёк приложил тяжёлый бинокль к глазам. На стекле зашевелились зелёные лапчатые пятна, потом будто ветки показались, а когда он немного поднял голову, блеснуло голубое небо, совсем рядом, будто у самых ног, речка, а за речкой несколько хаток. Возле крайней хатки кто-то ходил вроде как с винтовкой за плечами.

— Увидел что-нибудь?

— Вот речка! Вот, близко, и хаты вот! — он протянул вперёд руку, будто хотел ухватиться за крайнюю хатку.

В это время из кустов кто-то выкрикнул:

— Батарея, к бою! Враг стягивает силы в селе за речкой!

Офицер в золотых погонах выхватил у Василька бинокль, приложил к глазам и повторил команду:

— К бою!

Из кустов позади батареи к пушкам побежали ещё несколько солдат и засуетились, как муравьи, если на муравейник бросить кусочек хлеба. Одни подносили из деревянных ящиков большие, как нот до колена, пули с жёлтыми шапочками, другие тянули пушки за хвост, третьи крутили сбоку колесики, от чего пушки водили головой то в одну, то в другую сторону или вверх и вниз. Вторая пушка двигалась очень медленно, и солдат, который крутил колесики, побежал в кусты, чтобы взять смазку. Из-под куста выскочил, облизываясь, Шарик и приготовился дать стрекача.

— Где масло? — кричал из-под куста солдат и нервно расшвыривал пустые банки.— Где смазка, Болотов?

— Так вон же перед твоим носом стоит банка!

— Но ведь она пустая! — потом глянул на замасленный нос Шарика и испуганно вытаращил глаза.— Так это чья-то собака её съела? Гоните её,— и наклонился к земле, чтобы схватить что-нибудь поувесистее.

Шарик, увидев, что его разоблачили, поджал хвост и мигом шмыгнул в кусты. Василёк, напуганный проделкой Шарика, хотел шмыгнуть следом, но в это время в пушки заложили снаряды, закрыли отверстие и по команде «огонь!» дёрнули за шнуры.

Василёк увидел, как впереди блеснул огонь, потом рявкнуло с такой силой, что у него заболело в ушах, будто кто-то ударил его по уху кулаком. Он с испугу закричал и бросился наутёк. Из кустов выскочил Шарик и, скуля, прытко улепетнул на огород. Но после первого грома снова стало тихо, только далеко за речкой что-то загудело, бахнуло, и к небу взметнулся столб чёрного дыма.

Василёк остановился у стога соломы. Слёзы сами текли по щекам.

В это время над его головой кто-то крикнул:

— Перелёт!

Он немного отошёл от стога и на самом его гребне увидел солдата с такими же трубками у глаз, в которые давал ему смотреть офицер. Солдат, чтоб его не было видно, сидел в углублении, только спереди проделал для головы дырку. На батарее снова послышалась команда, и опять грохот потряс землю. На этот раз Васильку было уже не так страшно, и он начал подходить ближе. Возле пушек было душно от гари. Они обе стояли, окутанные дымом и пылью. Солдат, который крутил колесики, всё ещё ругал Шарика, но Шарик не показывался. Василёк поискал его глазами и увидел далеко на огороде между картофельной ботвой только его морду. Шарик боялся подходить ближе и виновато скулил.

— Глупый, ничего тут страшного нет,— сказал ему Василёк и храбро сделал ещё несколько шагов. На столько же прополз в картофельной ботве и Шарик.

Пушки стрельнули ещё по разу и смолкли. Теперь уже были слышны одиночные выстрелы на той стороне реки. Тревожили Василька ещё какие-то страшные взрывы на другом конце хутора. Каждый раз там будто раскалывалась земля.

— Туда бейте сколько угодно,— сказал офицер в золотых погонах,— лишь бы только не сюда!

Из этих слов Василёк догадался, что это красные обстреливают батарею белых из таких же пушек, как эти, и, наверное, не могут попасть. Теперь он решил непременно перебежать на тот берег и сказать им, где стоят пушки белых. Но сначала ему хотелось посмотреть, что это так громко бухает.

Солдаты после стрельбы открыли в пушках отверстия, а сами отошли в тень и уселись там покурить. Василёк боязливо приблизился к первой пушке и заглянул в отверстие. На другом конце в нём виднелось голубое небо и беленькое облачко. Перед самым его носом на затычке была ручка. Солдаты называли эту затычку замком. Когда замок открывали, ручка громко щёлкала. Василёк и себе нажал на эту ручку и начал раскачивать тяжёлый замок с нарезкой. На пушке сбоку был стальной зубчик. Об него каждый раз уда-рялся замок и громко щёлкал.

Кто-то из солдат крикнул:

— Ты что там делаешь? А ну марш оттуда!

Василёк воровато оглянулся, отошёл немножко, но щёлканье, похожее на выстрелы, так ему понравилось, что он опять приблизился к пушке и начал раскачивать замок. В третий раз он ударил посильнее и увидел, как зубок, который был сбоку пушки, треснул и упал на землю. Замок уже больше не щёлкал. Василёк испуганно забегал глазёнками, отошёл к другой пушке и, будто оправдываясь, сказал себе под нос: