Спасатель - Владимир Добряков

— Помню. Хороший ход.

— Отличный! Из-за него ты и популярным теперь сделался. Я выиграл, расслабился, ну и, смотрю по сторонам, на балконы… А Даша ногу через перила перекинула. А то прозевали бы… Да… — оглянувшись на соседние кровати, сказал он вполголоса, — в седьмую палату сейчас заходил…

— Зачем? — словно испугавшись, спросил Виктор.

— На Дашу посмотреть. Интересно же — сиганула с балкона! Ничего, ходит… Кофточка на ней голубая, золотой крестик. Такая же красивая. Сидит у окна, причёсанная, на природу смотрит. Я про тебя спросил.

— Ну?..

— Спросил, не заходит ли к тебе. Она покраснела, губы поджала и говорит: «Твоё-то какое дело!» Ишь, сказанула: какое дело! А такое, что ты — мой друг. А у неё — кто? Каратист тот, с мускулами, чемпион, нос кверху? А-а, говорить не о чем… — махнул рукой Жора! — Здесь как — партию сыграть можем?

— Не успеем. Скоро — уколы.

— Ладно, сейчас пойду… А ты, Витёк, хитрый. Темнишь! Так и не сказал: видел её?

— Я же не хожу. А ей только недавно разрешили.

— А если мне опять постучать в седьмую палату? Скажу, что ты ждёшь её?..

— Да ты что! Нет! Вот если сама захочет… Тогда, может, и придёт.

— Ох, Витюха, не обыграешь ты меня в шахматы! — Жора хотел уже подняться, но вдруг вспомнил: — У тебя мобила заряжена?

— Обязательно. Мать звонит, а вчера отец — из Уренгоя. Велел держаться, через две недели приедет.

— Правильно, держись! — кивнул Жора. — Если чего понадобится, то мне позвони. Номер помнишь?

— Вот здесь. Я подушкой прикрыл. — Виктор правой рукой вытянул краешек мобильника. — И твой номер записан.

— А Дашин?

— Её — нет, — вздохнул Виктор.

— Эх, не обыграешь меня в шахматы! Давай, вытаскивай, продиктую её номер.

И пятнадцати минут не прошло — мобильник Виктора приглушенно запел «Тарантеллу». Когда-то он специально поставил эту мелодию — как и у Даши Лушиной.

— Это всё я — разведчик Жорж. Ну, история!.. Шагаю к выходу. Смотрю: у ворот, на лавочке, они и сидят. Понял? Даша и этот каратист. Я — налево, за куст. Хорошо, что Даша меня не заметила. Присел на траву, будто отдыхаю. Но до них далеко, о чём говорят — не разобрать. Больше он говорил. Она слушала и на него смотрела. Раза два пожала плечами. Я всё ждал, как расставаться будут. Ведь если она хотела из-за него лишить себя жизни, то… Сам понимаешь, значит, любовь у них сильная была. Вот и ждал: поцелуются или нет…

— Ну, дальше? — не скрывая волнения, не выдержал Виктор.

— Не стали целоваться. Передал ей букет тюльпанов. Штук пять, красных и жёлтых. После встал и пошёл. А за воротами рукой помахал.

— Даша тоже помахала?

— Даша… Вот не заметил. Кажется, просто сидела… Вот всё. Доложил разведчик Жорж. Тебе же это было интересно знать… Молчишь. Мог бы и похвалить.

— Спасибо, Жорж. Не сердись. Я хочу спать.

«Разведчик Жорж» разговора Даши с каратистом не мог слышать. К сожалению. А там было много любопытного, о чём так хотелось бы знать Виктору — однокласснику Даши Лушиной.

На Жоркин вопрос — видела ли она Виктора, — Даша раздражённо ответила: «Твоё-то какое дело!..» Грубо. А причина была такая. Сидя на подоконнике, она не природой любовалась, а дожидалась звонка каратиста Олега. Тот должен был прийти к часу дня. Даша, естественно, разволновалась и решительно не знала, как разговаривать с человеком, который назвал её «идиоткой», требовал обо всём забыть. И, вообще, ведь и он виноват, что она сейчас в больнице. Может быть, больше всех виноват…

Но сердце у девочки дрогнуло и забилось чаще, когда увидела Олега на лавочке. Симпатичный, широкоплечий, на загорелых руках бугрились литые бицепсы. Он и улыбнулся широко, сверкая белыми зубами. И приятно было, что рядом лежали цветы. А слова, какие произнёс, тоже не могли не радовать. Он привстал навстречу ей.

— Дашуля, так рад за тебя, что уже ходишь! А выглядишь просто классно, супер!..

Но больше, чем ласковые слова, Дашу подкупило возникшее на его лице виноватое выражение, когда он произнес:

— Ты прости меня, ну, ради Бога прости, что тогда назвал тебя… Даже повторить противно… «Идиоткой» назвал. Я был в таком состоянии… Судом твоя мама пригрозила. За растление… Ты простишь меня?

Даша ещё ни одного слова не произнесла, а сейчас пришлось ответить.

— Моей вины там не было.

— Я понимаю, конечно, не было. Только скажи: ты прощаешь меня?

— Наверно. Я постараюсь.

— Значит, пока не простила, — горестно отметил Олег.

Ей вдруг вспомнился страшный миг, как летела к земле, и она сказала:

— Если прощать, надо обо всём забыть.

Тут Олег слышно вобрал в широкую грудь воздуху. Собирался что-то сказать, но понял с досадой: подходящих слов на ум не приходит. В самом деле, была же в секунде от смерти. Он снова тяжко вздохнул и перевёл разговор на другое:

— Вчера из столицы вернулся. Три дня был на сборах. С ума можно сойти: у нас в городе машин — улицу не перейдёшь, а в Москве — так сплошные пробки. Многие на велосипеды пересаживаются. И бензин к тому же золотым становится. Твой отец всё-таки не раздумал покупать «Нисан»? Машина, конечно, классная, но… ситуация не совсем… Так он покупает?

— Не имею представления.

— Понятно. Машина — забота мужчины. Мне сдаётся, что машина в сегодняшней ситуации — не лучшее вложение капитала. И принудительная страховка, и поборы гаишников, слежка приборами…

— Может быть, — вяло согласилась Даша. И, опустив глаза, спросила: — А что ты думаешь о том пареньке, Викторе, он из нашего класса, который…

— …успел подбежать и, как бы вернее выразиться, схватил тебя в свои объятия?..

— Хороши объятия! Руку сломал, головой ударился. Ещё тот подарочек: сорок семь кг с неба свалились!

— Что сказать? Молодец! Могли бы и в газете напечатать… Всё же, наверно, мечтал и обнять тебя. Такую вот… — Олег протянул к её плечу руку, но слова Даши остановили его:

— А ты мог бы?

— Ради тебя? Честно: ради тебя на всё готов. Даже серебряную Луну когда-нибудь достану. Есть в задумке у меня проект. Послать к ней лазерный луч-трезубец и притянуть лебёдкой к твоему дому. Хоть лопатой серебро греби, хоть бульдозером. Вот заживём-то!

— Фантазия у тебя!.. Сказки деткам рассказывать… Мне, Олег, пожалуй, пора. Скоро обед привезут. Ориведерчи!

Олег, похоже, смутился, может, вспомнил, что так, по-итальянски, и сам простился с ней в памятном телефонном разговоре.

— А цветы возьми, — сказал он. — Не забывай обо мне. — Обязательно, — кивнула Даша.

Так и расстались. Олег за воротами обернулся и помахал рукой. А Даша то ли ладошку приподняла, то ли плечо у неё дернулось… И даже бдительный «разведчик Жорж», терпеливо сидевший за кустом, тоже не был уверен, что она помахала Олегу в ответ.

В какой-то день из приоткрытой двери он услышал голос Даши. Напрягся, замер… Но голос стих, а дверь так и осталась приоткрытой. Он не раз вынимал мобильник, однако набрать её номер не решался. И что сказать? Справиться о здоровье? Но быстроглазая медсестра Полина, видимо, хорошо посвященная в суть их романтической истории, неожиданно сообщила, что завтра Дашу выписывают домой.

— Счастливая девочка, — закончив перевязку, сказала сестра. Виктор вопросительно взглянул на неё.

— Почему счастливая?

Полина наклонилась к нему и шепнула:

— Ты уже большой, должен понимать. Если бы меня кто-то поймал на лету, я тоже была бы счастлива… Она к тебе не заходила?

Виктор в ответ лишь тихо мотнул головой.

— Может быть, ещё зайдёт…

Для него осталось загадкой: то ли сестра Полина надоумила, то ли Даша сама решила заглянуть — попрощаться.

На ней была красная маечка с латинскими буквами и джинсы белые, короткие, едва прикрывавшие коленки. Пояс на джинсах ярко искрился разноцветными стразами.

— Привет, спасатель! — явно скрывая неловкость, — поздоровалась Даша. — Когда на волю?

Смущаясь, что соседи по палате с любопытством смотрят в их сторону, Виктор сказал:

— Может, ещё с неделю. А тебя отпускают?

— На все четыре стороны. Родитель уже на машине подъезжает. Жалко, что остаёшься, подвезли бы… Ну, тогда всем… — направляясь к двери, помахала она рукой. — Поскорей выздоравливайте!

И — весь разговор. Дверь захлопнулась. Пустой насмешник Иван, лежавший у окна, многозначительно заметил:

— Я бы тоже согласился такую рыбку поймать на руки!

Его сосед с забинтованной головой покривил губы:

— Сиди уж, рыбак отважный!.. Считай чудом, что Витёк жив остался. Эта рыбка — не перышко. Полцентнера, не меньше.

— Всё равно, хороша! — Иван устроился на тёплом подоконнике. Через минуту сказал:

— Вон пошла рядом с мамашей. Королева! А сверкает-то, сверкает!..