Один против всех - Вогт Ван

Помолчав, Лестер добавил:

- Господин Кент, по моему мнению, данная проблема ни в коей мере не относится к астрономии.

Отвечая ему, Кент в свою очередь оставил окуляр.

- Все, относящееся к галактике в целом, классифицируется как астрономическая категория. Или вы в состоянии указать какую-либо иную науку, занимающуюся этим?

Чуть помедлив, Лестер проговорил:

- Мы столкнулись с фантастическими величинами. И я не думаю, что в этих условиях мы можем говорить с позиций галактического феномена. Эта возбуждающая накачка вполне может идти пучком, сфокусированном на корабле.

Кент обратился к приглашенным на обсуждение таинственного явления ученым:

- Есть ли соображения по поводу происходящих событий? Или предложения?

Гросвенор огляделся. Он надеялся, что автор недавней реплики вновь проявит себя. Но тот, кем бы он ни был, предпочел отмолчаться.

Было ясно, что люди не чувствовали ныне той свободы в выражении мнений, которая была при покойном директоре Мортоне. Кент уже ухитрился дать всем понять, что считается лишь с точкой зрения начальников отделов. В равной мере он показал, что не считает нексиализм полноправным подразделением. Вот уже несколько месяцев, как исполняющий обязанности директора и Гросвенор, внешне относясь друг к другу вполне корректно, избегали контактов не вызванных строгой деловой необходимостью. Более того, за это время новый шеф успел укрепить свое положение, добившись принятия ряда решений, расширяющих полномочия его собственной секции под предлогом необходимости избегать дублирования функций.

Первым на просьбу Кента решился откликнуться откуда-то из глубины помещения Смит. Поднявшись, костлявый и угловатый биолог сухо бросил:

- Вижу, как ерзает на своем месте от нетерпения высказаться господин Гросвенор. Неужто он страдает чрезмерной вежливостью и не решается выступить прежде тех, кто старше него? Так что же вам хотелось бы нам сказать, господин Гросвенор?

Выждав, пока не утихнут смешки, - кстати, Кент оставался при этом непоколебимо серьезным - Гросвенор отозвался:

- Несколько минут назад кто-то в зале предложил развернуть корабль и вернуться на Землю. Хотелось бы услышать от этого господина обоснования его тезиса.

В ответ - гробовое молчание. Гросвенор заметил, как посуровел Кент. Действительно, весьма странно выглядел тот факт, что на борту был некто, кто, высказав суждение - пусть оно даже оказалось столь кратким и не нашло никакого отклика, - теперь затаился. Многие удивленно переглядывались.

И вновь в роли возмутителя спокойствия выступил Смит.

- И когда же это случилось? Что касается меня, то я что-то не припоминаю такой реплики. Его дружно поддержал нестройный хор голосов.

Глаза Кента засверкали. Он ринулся в дискуссию, словно ожидал от неё каких-то лавров для себя лично.

- Давайте-ка все расставим по местам, - вспыхнул он. - Вопрос стоит только так: либо подобное заявление имело место, либо его не было. Кто из участников совещания зафиксировали его? Поднимите руки!

Никто в зале не шелохнулся. Кент слегка язвительным тоном обратился к нексиалисту:

- Господин Гросвенор, поясните, что именно вы расслышали.

Тот с достоинством неторопливо ответил:

- Насколько помнится, сказано было следующее:"Хотите считайтесь с моим мнением, хотите нет, но этому звездолету пора возвращаться к порту приписки". Сейчас мне уже ясно, что эта фраза возникла в результате стимуляции слуховых центров в моем мозгу. Нечто, находящееся вне пределов корабля, крайне желает, чтобы мы поскорее убрались отсюда, и я это почувствовал. - Он пожал плечами. - Разумеется, я не могу сейчас сколько-нибудь убедительно проанализировать то, что произошло.

Кент, заметно напрягшись, вызывающе спросил:

- Все мы по-прежнему пытаемся понять, господин Гросвенор, почему только вы один восприняли эти слова.

Нексиалист, упорно игнорируя неприкрытую враждебную иронию Кента, степенно парировал:

- Я и сам вот уже несколько секунд раздумываю над этим. Помнится, во время инцидента с Риимом мой мозг подвергся усиленной стимуляции. Не исключено, что после этого я стал более восприимчив к аналогичного рода сообщениям.

Возможно, именно этим обстоятельством объяснялось и то, что он сумел различить посторонние глухие шумы даже в экранированных кабинетах своего отдела.

Гросвенор ничуть не удивился тому, что после напоминания о его решающей роли в схватке с Риимом, лицо исполняющего обязанности директора Кента исказила гневная гримаса. Химик уже четко разъяснил свою позицию по этому вопросу: не вспоминать более о том, какое моральное воздействие оказали пернатые существа на общее состояние умов экипажа.

- Я уже удостоился чести, - кисло откликнулся он, - прослушать запись вашего отчета об этом эпизоде. Припоминаю, вы там утверждали, что ваша победа объясняется осознанием той истины, что Риимы не поняли, насколько трудно представителю одной формы жизни контролировать нервную систему существа совершенно отличной от него расы. Тогда потрудитесь объяснить, каким образом кто-то там (он махнул рукой в направлении курса корабля) пронзил ваш мозг и возбудил его определенные сенсорные зоны с такой ювелирной точностью, что вы отчетливо восприняли те слова, которые только что довели до нашего сведения?

Гросвенору показалось, что тон Кента свидетельствует о неприязни к нему. Поэтому он отреагировал довольно живо:

- Господин директор, ничто не дает нам основания утверждать, что тому, кто стимулировал подобным путем мой мозг, неизвестны возникающие при этом проблемы. Мы никоим образом не обязаны полагать, что он знает наш язык. К тому же, замечу, он добился частичного эффекта, ибо "достал" только меня. На мой взгляд, в данный момент важно не то, чтобы разобраться, как ему удалось добиться таких показателей, а то, почему он прибегнул к такому методу выражения своих стремлений и что в этой связи надлежит предпринять нам.

Откашлявшись, начальник отдела геологии Мак Кенн вмешался в диалог.

- Гросвенор прав. По-моему, господа, нам надо признать реалии: мы вторглись в частное владение кого-то, и его хозяин - ой как непрост!

Кент кусал губы, словно хотел что-то сказать собравшимся, но затем засомневался, стоил ли это делать. И все же в конце концов заявил:

- Я думаю, мы не должны внушать себе, что к настоящему моменту у нас достаточно данных, чтобы сделать определенные выводы. Но все же мы должны действовать так, как если бы мы столкнулись с интеллектом, превосходящим человеческий... с чем-то существенно более сложным, чем та жизнь, которая нам ведома.

На контрольном посту воцарилась тишина. Гросвенору бросилось в глаза, что люди как-то подтянулись. Их губы сжались, на лоб набежали морщины. Впрочем, это подметил не он один.