Инкассатор: Страшный рассказ - Андрей Воронин

Обеспечив приток кислорода, Юрий принял упор лежа и отжимался от пола до тех пор, пока не почувствовал одышку. Это случилось где-то в начале второй сотни отжиманий, и Филатов отметил про себя, что пребывает в отвратительной форме и что с этим необходимо что-то делать. Придя к такому выводу, он сбегал на кухню за веником и мусорным ведром и в течение добрых полутора часов вкалывал, как вол, разгребая свинарник, образовавшийся в квартире за то время, что он лелеял свою хандру.

Только после того как вся квартира (восемнадцать квадратных метров жилой площади, тесная кухня и прихожая размером с задний карман дамских джинсов) засияла первозданной чистотой, прямо как казарма в конце парко-хозяйственного дня, Юрий принял горячий душ и побрился, вставив в станок новенькое лезвие. Приведя себя таким образом в приличное состояние и натянув новые, ни разу не надеванные трусы, лохматый после душа Юрий босиком прошлепал на кухню, закурил первую в этот день сигарету и стал варить себе кофе.

Форточка на кухне тоже была открыта настежь, по спине тянуло холодным сквозняком, снаружи доносилось пьяное чириканье воробьев. Следя за кофе, чтобы не убежал, Юрий вдруг подумал, что понятия не имеет, какова продолжительность воробьиной жизни. Очень может быть, вон тот, взъерошенный, который качается на ветке прямо за форточкой, точно так же качался на ней и в прошлом году, и в позапрошлом, и пять лет назад. Возможно, он знал Юрия Филатова как облупленного, изучил все его привычки и теперь рассказывал своим невидимым отсюда приятелям, чем занят этот странный тип из угловой квартиры, который неделями не выходит на улицу, а если и выходит, то лишь для того, чтобы ввязаться в очередную неприятность.

Кофе закипел. Юрий перелил его в фаянсовую кружку, для порядка заглянул в сахарницу, хотя точно знал, что та пуста уже третий день, сунул окурок в глупо разинутый рот стоявшего на подоконнике синего фарфорового окуня, бывшего когда-то рюмкой, а теперь уже который год служившего пепельницей, и стал, стоя на сквозняке под открытой форточкой, осторожно прихлебывать обжигающую ароматную горечь, от которой по всему телу разливалось ощущение давно забытой бодрости.

Прямо под окном, забравшись двумя колесами на низкий бордюр, стояла машина Юрия — изрядно подержанный, но пребывающий в неплохом техническом состоянии японский джип. Джип был старый, угловатый, с утратившими блеск белыми бортами и облезлыми защитными дугами на обоих бамперах. Юрий считал, что внедорожник должен выглядеть именно так. В самом деле, какой смысл переплачивать за полный привод и усиленную подвеску, если боишься поцарапать перламутровый борт или разбить сверкающий пластиковый бампер? С этой точки зрения привлекательнее всего выглядел «Хаммер», но «Хаммер» Юрий покупать не стал, потому что не хотел обращать на себя внимание. Запросы у него были скромные, и десятилетний «Ниссан» его вполне устраивал, тем более что бегал он еще вполне сносно, угонщиков не соблазнял, а лихачи на дорогих заграничных авто старались держаться от него на почтительном расстоянии — надо полагать, из чувства самосохранения.

За зиму борта машины основательно заросли грязью. Дождь, с переменным успехом ливший целую неделю, расписал их причудливыми полосами, потеками и мелкими крапинками, и на этом фоне чей-то преступный палец уже успел вкривь и вкось вывести: «ПОМОЙ МЕНЯ, Я ВСЯ ЧЕШУСЯ!» В этом воззвании определенно что-то было; пожалуй, приведя в порядок квартиру, не мешало бы заняться машиной, тем более что зима уже кончилась, асфальт подсыхал прямо на глазах, шансов снова запачкать свежевымытые борта было не так уж много, а куда девать остаток дня, Юрий все равно не знал.

Сварив вторую чашку кофе, Юрий соорудил многоэтажный бутерброд, подкрепился, привел в порядок прическу, оделся и вышел на улицу. После царившего в подъезде полумрака яркий солнечный свет больно ударил по глазам. Воздух пьянил, как молодое вино, воробьи бултыхались в подсыхающих лужах и громко ссорились в ветвях старой сирени. Юрий огляделся по сторонам, убеждаясь, что поблизости нет вездесущего Веригина с бутылкой портвейна за пазухой, открыл машину, кое-как протер тряпкой ветровое стекло и сел за руль.

После мойки и чистки салона он заехал на заправку, залил бак бензином и пришел к неутешительному выводу, что парко-хозяйственный день можно считать благополучно завершенным и что постылый вопрос «чем заняться дальше?» вновь встает на горизонте во всей своей неприглядной красе. Времени было всего ничего — начало третьего пополудни, — а дела снова кончились. Можно было заехать в редакцию «Московского полудня», оторвать господина главного редактора от работы и немного поболтать о пустяках. Димочка Светлов — хороший парень и всегда рад видеть Юрия, но вот беда: у Юрия не было ровным счетом никаких новостей, о которых можно было бы поболтать, а раз так, то разговор рано или поздно свернул бы в привычное, давно проторенное русло. При всех своих хороших качествах Димочка был прирожденным журналистом — когда-то просто талантливым, а теперь еще и довольно опытным. И, судя по всему, он еще не расстался с мечтой когда-нибудь выпустить в свет подробное жизнеописание знаменитого Инкассатора, о котором по Москве ходили легенды, наполовину состоявшие из беззастенчивого вранья, а на вторую половину — из глухих отголосков реальных событий. В отличие от подавляющего большинства москвичей, Димочка точно знал, что Юрий Филатов и полулегендарный Инкассатор суть одно и то же лицо, и любой разговор между ними рано или поздно сводился к ненавязчивым попыткам Димочки вытянуть из собеседника что-нибудь интересное, лучше всего — сенсационное.

Кроме того, в редакции, помимо Димочки, Юрию предстояло встретиться с его супругой Лидочкой, которая когда-то откровенно заглядывалась на плечистого редакционного водителя Филатова, что вызывало у ее будущего мужа жгучую ревность. Все это давно сгладилось и забылось, тем более что даже в разгар тех давних событий между Юрием и Лидочкой ничего не было, однако старая ревность забывается еще хуже, чем старая любовь, и Юрию не хотелось будить спящую собаку. К тому же, выйдя замуж и обзаведясь ребенком, Лидочка вместо платонической любви воспылала к Филатову материнским чувством и взяла себе за правило, глядя на него, украдкой вздыхать и сетовать на то, что он не женится. Господин главный редактор при этом всякий раз с шутливой угрозой интересовался, кого она прочит в жены этому троглодиту — уж не себя ли, — но Юрий отчетливо слышал сквозь шутливый тон отголоски старой тревоги…

Словом, какими бы приятными ребятами ни были супруги Светловы, сил на общение с ними у Юрия сегодня не было. Он прислушался к своим ощущениям и понял, что пора обедать. У него немного отлегло от сердца: теперь, по крайней мере, можно было считать, что вернувшееся к нему дурное настроение хотя бы отчасти объяснялось обыкновенным голодом. Юрий расплатился за бензин, завел двигатель и выехал с заправки, с ловкостью бывшего таксиста вписавшись в плотный транспортный поток, катившийся в сторону Центра.

Он ехал, выискивая глазами какой-нибудь приличный и вместе с тем не слишком великосветский ресторан, где можно заморить червячка, не чувствуя себя идиотом из-за того, что забыл надеть галстук. Как назло, все подобные заведения куда-то попрятались, прямо как грибы в траву. Юрий не спеша вел машину во втором справа ряду, попутно отмечая приметы наступившей весны — проклюнувшуюся сквозь черную грязь замусоренных за зиму газонов молодую травку, легкие плащи и куртки прохожих, стройные девичьи ноги в тонких колготках и их выпущенные на волю, развеваемые апрельским ветерком прически. От этого зрелища настроение стало подниматься. Юрий включил музыку, вынул из кармана сигареты и закурил. Он всего лишь на мгновение опустил глаза, чтобы попасть кончиком сигареты в пляшущий огонек зажигалки, а когда снова поднял их на дорогу, впереди зажегся красный.

Это произошло как-то очень уж неожиданно — то ли Юрий чересчур увлекся разглядыванием очередной встречной красотки, то ли светофор был неисправен и красный зажегся на нем сразу же после зеленого, минуя желтый. Как бы то ни было, Юрию пришлось тормозить изо всех сил. Взвизгнули покрышки, джип встал как вкопанный в нескольких сантиметрах от шедшей впереди машины, и почти в то же мгновение сзади послышался глухой удар, от которого Юрия чувствительно бросило вперед. Пристегнуться он, как обычно, забыл, упереться руками не успел и оттого больно приложился ребрами к рулевому колесу.

— Чертов чайник! — выругался Филатов, толком не зная, кого имел в виду — себя или водителя шедшей сзади машины.

Потирая ушибленный бок, он по очереди посмотрел во все зеркала. В левом виднелся краешек заднего крыла, окрашенного в модный медно-коричневый цвет с перламутровым отливом. Крыло было блестящее, округлое; кроме этого крыла, Юрию не удалось разглядеть никаких других деталей, из чего следовало, что его джип протаранила какая-то импортная малолитражка, такая мелкая, что почти полностью спряталась за высокой кормой его старого «Ниссана».