Холокост и православная церковь - Михаил Витальевич Шкаровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отношение некоторых других Православных Поместных Церквей, прежде всего Болгарской Церкви, изучено лучше. Здесь следует назвать монографию М. Бар-Зоара о героическом спасении болгарских евреев, сборник материалов состоявшегося в Софии в 1995 г. Международного симпозиума «Спасяването на българските евреи през Второта световна война», два сборника документов: «Гласове в защиту на гражданското общество. Про-токоли на Светия Синод на Българската православна църква по еврейския въпрос (1940–1944 г.)» (София, 1998) и «Борбата на българския народ за защита и спасяване на евреите в България през Второта световна война (Документа и материали)» (София, 1978), а также статьи И. Гезенко и Д. Мельцера. В 2011 г. сербский епископ Иоанн (Йован Чулибрк) выпустил книгу на сербохорватском языке по историографии Холокоста на территории Югославии. Специальные же монографии об отношении Болгарской, Сербской, Румынской и Элладской Православных Церквей к Холокосту не выходили.
В своей работе автор использовал прежде всего документы 19 архивов — восьми российских, трех немецких, трех украинских, двух болгарских, сербского и двух американских: Государственного архива Российской Федерации, Российского государственного военного архива, Российского государственного архива социально-политической истории (все три в Москве), Центрального государственного архива Санкт-Петербурга, Центра документации новейшей истории Томской области, Архива Управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Псковской области, Архива Управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, Архива научно-информационного центра «Холокост» в Москве, Федерального архива (Bundesarchiv Berlin) в Берлине, Политического архива Министерства иностранных дел в Бонне (Politisches Archiv des Auswartigen Amt Bonn), Архива Института современной истории в Мюнхене (Institut fur Zeitgeschichte Munchen), Центрального государственного архива общественных организаций Украины, Центрального государственного архива высших органов власти и органов государственного управления Украины (оба в Киеве), Государственного архива Винницкой области, Центрального государственного архива в Софии (Централен държавен архив), Центрального партийного архива в Софии (Централен партиен архив), Архива Югославии в Белграде (Архив Іугославще), Архива Свято-Троицкой Духовной семинарии Русской Православной Церкви за границей в Джорданвилле, а также материалы Синодального архива Русской Православной Церкви за границей в Нью-Йорке.
Кроме того, были использованы различные нарративные источники (дневники, воспоминания, мемуары, интервью, письма и т. д.), выходившая на оккупированной территории СССР пресса, русские эмигрантские, болгарские, сербские, румынские церковные периодические издания военных лет: газета «Православная Русь» (Ладомирова), русские журналы «Церковный вестник» (Белград), «Церковное обозрение» (Белград), сербский журнал «Гласник» (Белград), румынская газета «Raza» («Заря», Кишинев), болгарские журналы «Църковен вестник» (София), «Духовна култура» (София) и др.
Изучение темы «Холокост и Православная Церковь» затрагивает не только исторические и богословские аспекты. Уже вскоре после окончания Второй мировой войны в христианской теологии возникли движения, сделавшие предметом своего изучения «теологию после Освенцима» и настаивавшие на том, что в христианстве должны быть осуществлены определенные изменения после той катастрофы, которая произошла с еврейским народом в период нацизма, для того чтобы не допустить повторения прошлого. Исходная смысловая установка «теологии после Освенцима» заключалась в том, что после Холокоста христианин больше не мог жить «в мире неопровергнутых утверждений».
Этот поворот в христианской мысли хорошо выразил берлинский профессор систематической теологии Фридрих-Вильгельм Марквардт: «Сегодня Освенцим надвигается на нас как суд над нашим христианством, над прошлым и нынешним образом нашего христианского бытия, и более того — если смотреть глазами жертв Освенцима — он надвигается на нас как суд над самим христианством. И еще: Освенцим надвигается на нас как призыв к покаянию-обращению. Должна измениться не только наша жизнь, но и сама наша вера. Результатом осмысления Освенцима должны стать не только этнические, но также и вероучительные последствия. Освенцим зовет к тому, чтобы сегодня мы услышали Слово Божие совсем не так, как мы слышали его до Освенцима, совсем не так, как нам передали его наши теологические учителя и проповедники старших поколений. Это покаяние-обращение затрагивает сущность христианства, как мы понимали ее до сих пор»9.
И в протестанской, и в католической теологии постепенно укрепилось сознание греховности так называемой «теологии проклятия» и понимание того, что необходимо наладить «иудейско-христианское взаимодействие» и освободить теологию от антисемитизма1. В современной христианской теологии обсуждается в основном вопрос о содержательном ядре христианства перед лицом Холокоста. На эту тему писали крупнейший протестантский теолог XX века Карл Барт, один из авторитетнейших католических теологов послевоенного периода Карл Ранер и многие другие.
Некоторые богословы выделяют три этапа продвижения в глубину этой проблематики: признание морально-политической ответственности христианской Церкви за национал-социализм; анализ христианского антииудаизма как одного из источников расистского антисемитизма (на этом этапе христианская экзегеза обнаруживает юдофобский потенциал Нового Завета); переход к самому глубокому пласту — к христологии (то есть к смысловому, догматическому центру христианства). Христологиче-ская проблематика «после Холокоста» тоже стала выглядеть по-новому10 11. В этой связи можно упомянуть работы Джона Пав-ликовского «Холокост и современная христология» и Юргена Мольмана «Распятый Бог: Крест Христов как основание и критика христианской теологии»12.
В целом «теологи после Освенцима» стремятся к некоторому новому, еще не найденному единству политического, нравственного и догматического измерений христианства. При этом выделяется три основные группы проблем, разработка которых составляет содержание христианской «теологии после Освенцима»: 1. В свете Холокоста по-новому выглядит проблема отношений между Церковью и государством. Новый подход к этой группе проблем можно выразить в том, что «после Освенцима» христианству необходимо выработать свое собственное политическое измерение, обусловленное заново продуманным содержанием веры; политика должна быть связана с догматикой. Именно эту задачу пытался решить Карл Барт вплоть до своей смерти в конце 1960-х гг. 2. Также по-новому звучит соотношение христианского и национального. 3. В свете Холокоста по-новому ставятся и вопросы о религиозной истине применительно к христианству, о содержании христианского кредо и об универсальном притязании христианства1.
Начало обсуждения этой проблемы в России было положено публикацией в № 5 журнала «Вопросы философии» за 1993 год подборки материалов состоявшихся в 1991 г. в Кракове и Варшаве конференции «Значение Шоа для христианской и иудейской богословской мысли (теология Освенцима)» и симпозиума «Церковь, евреи и иудаизм (Освенцим — действительность, символика, теология)». В публикации и в предисловии к ней Ю.А. Шрейдера подчеркивалась напряженность иудейско-христианских отношений, следствием чего был ярко выраженный антисемитизм, но главным образом речь шла о теологическом переосмыслении мира после Холокоста, богословских и религиозных тонкостях, имеющих серьезное значение для сосуществования религий, и о том, что Холокост являлся следствием отказа государств, принимавших в
