Захват цели - В. В. Миргородов

сшить обратно воедино. А кто это должен делать?.. естественно не я один! Но это адская работа, и, наверное, я один, кто продержался столь долго и не сдох.

И то, потому что бессмертный, и то, потому что пролежал потом год в больнице, киселем, собирая уже себя обратно. Не стоило все же забивать на всё, даже на свое тело, на контроль над ним, во имя высвобождения лишних ресурсов мозга для стратегического планирования.

Но тогда иного пути просто не было.

И вот, вернув себе обратно целостность плоти, и желая наконец отдохнуть и покоятся на лаврах — страна то, типо, восстановилась! Я оказался здесь, в кремле, главным по особым вопросам. Меня особо то никто и не спрашивал, хочу я им быть, или нет, просто сказали: «завтра, на работу!» Даже не уточнив, что будет, если не приду, типо «сама догадаешься!».

И почему со мной так поступили, я тоже понимаю — бардак у них тут то еще.

— То есть вы…

— Знаете, что я вам скажу, полковник — поднял я вои глаза на собеседника, упертого, но бестолкового.

Заглянул ему в его бесстыжие глаза, и ухмыльнулся. Грустно так, печально. Если это, главнюк из СБ кремля — то у нас большие проблемы!

— И что же, Сашенька вы нам поведаете? — ухмыльнулся в ответ СБешник, чья голова уже распухла, но беременной еще не стала.

— Очень интересное содержание нашей беседы. Например, что в вашем табельном — бросил взгляд я на спрятавшеюся под левой рукой полковника кобуру — не хватает патрона. Вы забыли его в оружейке. — ухмыльнулся, глядя как дернулся оппонент — Вашему сыну пять лет, а вашей дочери четыре года. Вы обожаете дочь, и недолюбливаете сына, считая его недостаточно сообразительным для своего возраста. Меня же вы тихо ненавидите, потому как я на неё похожа, и в глубине души, вы знаете, что в реальности все наоборот — сын то гений, а вот дочка не очень. А еще жена у вас, кхм, — шмыгнул я носом — бревнышко.

— Ты… — прошипел покраснений служивый, но я поднял пальчик, показывая, что желаю договорить, а мы тут все не в тех отношениях, когда можно просто так прерывать собеседника.

— Вы уже давно думаете гульнуть на сторону, но будучи честным семьянином, не…

— Заткнись. — прошипел СБшник, опуская взгляд, и сжимая кулаки, старясь взять себя в руки.

Ладно, выдержка у него есть, а значит — он не безнадежен!

— Вот этот вот всё, — сменил я ехидный голос на серьёзный — я узнал, просто слушая ваши вопросы. Я не залазил к вам в голову, как вы могли подумать, и не читал вашего личного дела пред тем как вы сюда пришли. Я вообще вас впервые вижу, хотя все же не могу сказать, что не слышал о вас ранее. Все же слухи, эх, — вздохнул я печально, понимая, что это вообще-то плохо — ходят даже по кремлю. Но всё, что я вам сейчас сказал, я узнал просто слушая ваши вопросы. А что вы обо мне узнали, задавая их? — заглянул вновь в глаза человеку, что сам их на меня поднял.

Человеку, что понял, что на допросе тут был он, а не я. Что даже вопросами, что он задавал, я манипулировал. И что осознал, чтобы он сейчас не сказал, это будет частью моего плана, и я извлеку из этого выгоду.

— Думаю, мы закончили. — проговорил он громко, и тоном начальника, будь то допрос, всегда был сугубо односторонним, и ничем не прерывался.

И ушел, словно победитель, забрав с собой и всех своих ребят, что до этого, подпирали стенки по углам. Так бы они пошмонали бумажки в моих шкафах и на столе, но… не имеют право! Так что были лишь декором, для создания авторитета.

Впрочем, не факт, что на этом все кончилось. Покушение было, тело лет тридцати все еще здесь, так что так просто это все не закончится, и трясти будут всех доступных еще ой как долго. И это правильно. Главное, чтобы в СБ все же были люди поумнее того паренька с древесной женой.

— А ведь вы его обманули. — проговорил мой помощник, запуская в кабинет группу санитаров, что наконец явилась по тело.

— Ага. — буркнул я, вновь вернувшись к окну, где багровый уже сменился золотым.

Я не умею читать людей по разговорам! А тем более — по их вопросам. Не пойму ни капельки, даже если мне объяснят… зато я знаю тех, кто так умеет! И знаю, что такие должны быть в нашей службе безопасности. А у меня… а у меня есть нюх.

— Что значит «не можете»?! — рявкнул я в трубку старого телефонного аппарата, кипя от возмущения — Мне что, сам… Вот то-то же — произнес уже спокойней, тут же остывая — ЧТО ЗНАЧИТ «ЗАВТРА»?! — но ненадолго — Да я, блин, вам что тут?!.. Даже блин, тоже тут сижу! Какие нафиг «одиннадцать часов»?! Иначе лично шкуру спущу! И поверь мне — усмехнулся я лукаво — это не пустое обещание.

И положил трубку, продолжая ухмыляться, представляя, как моего собеседника там передергивает от собственной фантазии. Я конечно суров, но…

— Эх… — вздохнул, и взглянул на заваленный бумагами стол.

И эта ночь обещает быть долгой! А когда было иначе? Я тут уже полгода сплю по четыре часа в неделю, разгребая бардак, и наводя порядок. И ни конца, ни края, пока не наблюдаю. А всё дело в… саботаже.

— Надо проветрится.

Пойти куда-нибудь прогуляться! Воздухом подышать… вспомнить беззаботную юность, когда я по подворотням бегал, упырей гонял! А не вот этот вот всё, бумажное. Вопросонеотлагательное, канализационно решательное… не, ну я же не главный сантехник города, чтобы решать, где новые очистные сооружения строить! Почему этот вопрос вообще сюда попал?! С печатями и на гербовой бумаге…

Надо проветрится.

— Двухсотый, ответьте триста сороковому. — приговорила рация-наушники, в неслышимом человеческим ухом диапазоне.

Видавшее виды устройство. Свежеокрашенное, но всё равно страшненькое. Глубокие «ссадины» краской не скрыть. Да и функционал устройства… уже не торт. Как наушники оно уже не работает. Динамики сдохли! И теперь издают только