Эта чёртова love (СИ) - Осадчая Виктория

— Вообще-то, это из-за тебя шум поднялся, — упрекнул Дениска.

— Конечно, потому что ты только алкашей по району гонять на патрульке можешь. Да малолеток кошмарить.

— Ты в курсе, что это оскорбление сотрудника при исполнении?

— Наручники ещё на меня надень. А нет, чтобы избежать штрафа я должна буду сходить с тобой на тупой боевик.

— Похоже, я попал на семейную разборку, — подал голос сосед.

— Ты просто попал, котик! Вызовешь ещё раз этого, — указала на Дениса, — спалю балкон.

— Культурное общество, мля! — выдал господин хоккеист.

— Районом ошибся, — парировала я, убегая вниз.

Ну, да! Дурной пример заразителен! Я скоро как дед начну кидаться на людей. А пошли они все нафиг! Нет у меня сегодня настроение быть милой и пушистой.

Это что было? Офигеть, всего за минуту почувствовал себя таким ничтожеством. М-да, с такими соседями звёздной болезни мне не видать. Так ещё и без жилья оставят.

Девчонка рыжим ураганом промчалась мимо оставив от себя гаденькое впечатление. А ведь мордашка премилая, и фигуру успел заценить, хотя мельком, и из-за мешковатой куртки было не понять. Но профессиональный намётанный глаз решил, что к такой мордашке должен был прилагаться полный набор. Ещё бы молчала, тогда впечатление оставила за собой исключительно положительное. Но нет же, прёт воспитание вместе с гадостью.

— Это кто? — поинтересовался у летёхи, который видимо и растерялся от такой борзоты, и провожал ее взглядом полным надежды на светлое будущее. О, нет, такому переходить дорогу — себе дороже.

— Соседка сверху.

— Это я уже понял, — хмыкнул, все ещё слыша ее удаляющиеся шаги. — Зовут как?

— Эту не зовут, обычно она сама приходит, — уклонился он от ответа. Ну, ладно, не будем давить. К тому же, ее имя мне ничего не даст.

Оно по сути и не нужно. Общаться с такими чокнутыми чревато последствиями. Мне они ни к чему. Переспать я могу с любой поклонницей моего таланта забивать шайбы, а отношения после нескольких неудачных попыток меня не интересуют. Сложно это все, да, и лишний раз напрягаться нет желания. Только спустя двадцать пять лет понял, что есть легкодоступные, кому моя тачка дороже собственной чести. М-да! Бабушкино воспитание про честь и нравственность. Только вот для современных реалий оно не адаптировано, к сожалению.

— Малолетка?

— Да, не, это она выглядит просто, как школьница.

— Ладно, спасибо за то, что посчитали нужным предупредить, — поблагодарил участкового, который провожал мою закрывающуюся дверь, как побитая собачонка. Билетов на вип-места ему не досталось. Не будем разводить коррупцию с такой соседкой. Почему-то ей поверил. Есть такие чокнутые, которые сначала делают, а уж потом думают. Видимо, она из этого же теста. По бешеному взгляду видел, подожжет, если приспичит.

И? И думаю! Словно впечатался в память этот рыжий хвост и горящие зелёные глаза. Даже головой покачал, отгоняя непрошеные мысли. Надо отдыхать. Завтра важный матч, поэтому после такой бурной тренировки просто необходимо залечь на свой ортопедический матрас. И лучше всего, не просто лечь, а уснуть. Но я прислушиваюсь и чувствую как сердце пропускает удар, когда слышу шаги. Она?

Не скажу, что я знаю своих соседей. Не большой охотник заводить подобные отношения, но некоторые лица примелькались. А вот ее я видел впервые. Нет, надо с этим что-то решать. Пусть обзовет ещё раз, чтобы окончательно убедиться в ее хабальстве и можно будет выдохнуть спокойно.

Поэтому выхожу снова на лестничную площадку. Но там, переваливаясь через ступеньки бредёт бабулька, ворча себе под нос ругательства. Лифт ещё утром встал, а чинить его вроде и не собираются.

— Марья Петровна, вы куда такие тяжести по лестнице? — Лисичка появляется словно из-под Земли, нагоняя бабушку.

— Дык, прикупила вкусностей. А лифт зараза не работает. Завтра пойду жаловаться.

— Они, наверное, и ждут, что Вы придете, — хмыкает. На щеках появляются едва заметные ямочки, а только потом замечает меня, пялящегося на эту картину. — Не хочешь помочь бабушке, мистер спортсмен? — последнее произносит с каким-то упрёком.

— Давайте пакеты, — спохватываюсь, понимая, что затупил.

Бабулька смотрит недоверчиво, потом переводит взгляд на Лисичку, которая утвердительно кивает, только потом передает свое добро.

— На пятый, — командуют мне. Пристраиваюсь сзади, не обгоняя двух дам, при чем это позволяет мне рассмотреть пятую точку той, что моложе. Эта картина мне оооочень нравится. Аккуратная, аппетитная, затянутая в темную ткань джинсовых брюк. Даже упускаю нить разговора, пока на меня снова не кидают вопросительный взгляд.

— Что?

— Ты ещё и глухой? — уточняет Лисичка.

— Нет, просто уставший.

— Это многое объясняет. У тебя спросили, — повышает она тон, проговаривая каждое слово будто слабослышащему, — пироги с курицей и капустой ешь?

— Ем, — соглашаюсь.

— Вот и приходите завтра, — приглашает бабулька.

— С удовольствием, но вынужден отказаться. Завтра никак.

— КудаЙто ты намылился? — вопрошает бабулька.

— Работаю.

— А чего это Вы нас вдвоем приглашаете? Я вообще его не знаю, — возмущается рыжулька.

— А ты думаешь чёЙта он стоял? ЭНта тебя выглядывал, — спалила старушенция, когда мы уже добрели до нужной двери. Снова прищуренный взгляд в мою сторону, говорящий о том, что придется сейчас объясняться.

— Ошибаетесь. Вышел, думаю, может будет идти женщина, которой понадобиться моя помощь, — не признаваться же.

— Ой, так все и поверили, — всплеснула та рукой, открывая квартиру.

Ну, все! Все доставили, Лисичка оставаться не стала, попрощалась и двинулась вниз. Ей на третий, мне на второй…

— Стой, Лисичка, — вырвалось… На ней будто стоп-кран дёрнули. Если бы я вовремя не тормознул, врезался бы.

— С чего это я Лисичка?

— Потому что я не знаю как тебя зовут.

— А по каким критериям ты придумывал мне прозвище?

— Твой цвет волос.

Хотелось, конечно, добавить то, что лисицы часто болеют бешенством, но не стал.

— Мг… — задумалась. — Мне не нравится. Мое имя меня устраивает больше.

— И?

— Нет, не И. Олеся, — представилась она.

— Назар, — даже руку в ответ протянул. Ее оглядели, будто я предложил букетик из змей.

— А я не спрашивала твоего имени.

— Считай, я тебе его навязал.

— Из чего я делаю вывод, что баб Маня права. Ты меня высматривал?

— Только, чтобы извиниться.

— Я слушаю, — руки в стороны, будто готова принять неизбежное.

— Прости меня, Олеся, за то, что вызвал участкового.

— Боишься, что сожгу тебя или, действительно, раскаиваешься?

— Каюсь! Искренне. Все понял и осознал. Готов понести наказание.

— Паяц! — хмыкнула, вздергивая свой курносик. А он у неё идеальный. Пластика что ли, или матушка-природа постаралась?

— Нет, спортсмен, — попытался скопировать её манеру произносить это слово. Вдруг по подъезду раздался заливистый смех, эхом отражающийся от зелёных стен. Он был звонкий, заразительный, немного высоковат для ее голоса. Но…она смеялась на столько искренне, что и я не удержался от улыбки.

— Моя неприязнь на столько просматривается?!

— А это была неприязнь? Я думал, упрек.

— Прости, — отдышалась она. — Я со школы не перевариваю вашу братию. Такие мальчики были популярны. А когда встречаешься с ними, окружающие тебя каждый раз пытаются окунуть в чан с дерьмом, так, что потом отмыться тяжело.

— Тебя обидел какой-то козел?

— О, нет! Душу изливать я тебе точно не собираюсь. Ни сегодня, ни сейчас, никогда. И вообще, кажется, я помешала твоему отдыху.

— Выпроваживаешь?

— Какой ты, оказывается, догадливый!

— И затея пригласить тебя куда-нибудь будет бесполезной, — предположил.

— Снова проявил мастерство догадливости. Ни за что!

— Я настойчивый.

— Поверь, я умею отшивать.

— Это не свидание, если что!