Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 27. Михаил Мишин - Михаил Мишин

— Мать, мать, — повторил глуповато крестный. — Как же это, а?

— Я, кока, этого гусака давно подозревал, — сказал Семен. — Идем еще по одной.

— Идем, идем, — послушно сказал кока. — А который гусак, Семушка?

— Да тот, зараза, белый, который шипучий. Тут, помню, мне не с кем было. Ну я ему и плеснул… Вдвоем-то веселей, правильно?

— А как же! — значительно сказал кока. — Вдвоем— не в одиночку.

— Ну! — сказал Семен. — А он, гад, пристрастился. Он ведь и Жучку-то напоил сперва. Он, кока, давно к ней присматривался. Знал, что трезвая она б его загрызла]

— Сварить его надо было, — решительно сказал кока.

— Сварил, да поздно, — с досадой сказал Семен. — Прихожу тогда домой, говорю: «Жучка! Чего ты не лаешь, стерта?» Молчит! Ну, думаю, сейчас я тебе дам — не лаять! Похожу к будке, а он оттуда выскакивает! Ну, я за ним! Поймал, а он на меня как дыхнет! И она тоже…

— А где ж он взял? — спросил кока с сомнением.

— У станции, где ж еще! — сказал Семен. — Клавка небось продала.

— А деньги? — спросил кока.

— Спер! — уверенно сказал Семен. — У меня как раз тогда пятерка пропала.

— Тогда, значит, Клавка, — решил кока. — За деньги ей все одно кому продавать.

— И чего ж с ним теперь делать? — сказал кока. — Утопить его.

— Вот, кока, — сказал Семен, понизив голос. — Сперва и я хотел утопить. А теперь я другое придумал. Я теперь, кока, в город поехать думаю. Так, мол, и так. Вывел новую породу собаки. Понял?

— Да что ты?! — ахнул кока.

— В газету пойду, — сказал Семен. — Или там в журнал. Скажу, порода, мол, для пограничников, понял? Большие деньги могут быть. Премия.

— Ах ты ж золотой мой! — восхитился кока. — Премия! А его ты, это… с собой возьмешь?

— Нет, — сказал Семен, снисходительно поглядев на коку. — Я сперва сам… Мало ли что. Ты только давай корми здесь его, слышь, кока?

— Это уж, Семушка, ты не бойся, — уверил кока. — Уж мы покормим. А что он ест-то? А?

— Все жрет, — небрежно сказал Семен. — Неприхотливый…

В редакции научно-популярного журнала к Семену отнеслись дружелюбно.

— Вы, товарищ Стекольников, сколько классов закончили? — поинтересовался очень вежливо молодой сотрудник с черной бородкой.

— Это, допустим, неважно, — сказал Семен с достоинством. — Ломоносов, между прочим, тоже был самоучка, — добавил он, сбивая спесь с бородатого.

— Слыхали, — вздохнул сотрудник. — Впрочем, это неважно… Только вот что, уважаемый товарищ, журнал у нас научно-популярный, понимаете?

— Допустим, — с легким презрением сказал Семен.

— И я подчеркиваю слово «научно». Понимаете?

— Понимаю. — озлобляясь, сказал Семен. — По-моему, не дурак!

— Отлично, — сказал бородатый. — Тогда вам следует знать: то, что вы тут мне рассказываете, — это даже не мистификация. Это, как бы помягче… Если б вы нормально учились в школе, вы бы знали, что подобную ахинею стыдно не только произносить, но и выслушивать… Вы, между прочим, вечный двигатель строить не пробовали?

Семен почувствовал, что это уже оскорбление.

— Вон, значит, как вы с трудящими говорите, — произнес он угрожающе. — Ясно! Сидите тут по кабинетикам!..

— Если хотите на меня жаловаться. — спокойно сказала борода. — ради бога. Редактор или его заместитель — по коридору налево. Но учтите, люди они пожилые, могут не выдержать и умереть.

— От чего это? — яростно спросил Семен.

— От смеха, — улыбнулась борода.

Семен вышел в коридор, поглядел на большую дверь с табличкой «Главный редактор» и «Зам. главного редактора», выругался про себя и пошел прочь.

Вахтерша сельскохозяйственного института не хотела пускать Семена. Прием документов окончен, ишь, опомнился! А когда Семен сказал, что он не поступать приехал, вахтерша и вовсе рассердилась.

— Ни стыда ни совести, — привычно начала она. — Вчера вон двое вечером в аудитории закрылись. Еще главное, врут — лаболаторная у них! Знаем мы ихние лаболаторные… Ни стыда у девок, ни со вести… Нет, парень, давай иди отсюдова… Куда?! — закричала она мужчине с портфелем, который быстро прошел мимо, и кинулась за ним. Семен воспользовался моментом и проскочил внутрь.

Его долго гоняли от одного к другому, пока наконец какой-то человек с изможденным лицом не выслушал его в коридоре.

— Слушай, парень, — сказал он. — Пойми. У меня на носу две конференции. Одна — по неполегающим пшеницам, другая — профсоюзная. А тут — ты.

— Вы поймите, — сказал Семен. — Тут, может быть, всемирное открытие. Для пограничников…

— Вот именно, — задумчиво сказал человек. — С одной стороны — всемирное открытие. С другой — у половины института взносы не уплачены. Пора переизбираться к чертовой матери… Дай потом, что ты там говоришь? Собака с крыльями…

— Во-во! — сказал Семен. — Я, это, с помощью особого корма… На спирту..

— Собака на спирту, — повторил человек. — Не смешно, ей-богу. В общем, так. Я тебе дам телефон одного человека. Очень крупный ученый. Можно сказать, крупнейший. Tы позвони, он тебе скажет, как и что.

И, представив себе реакцию Бори Генкина, когда этот псих ему позвонит, человек с изможденным лицом впервые улыбнулся.

«Ну подожди, чокнутый! Я тебе это запомню!» — бормотал пунцовый от ярости Семен, спускаясь по лестнице дома, где жил Боря Генкин. «Скажи ему, как он размножается! Видали? Все они!..»

Семен остановился, нацарапал на стене гадкое слово и вышел на улицу.

«Летний сезон в зоопарке», — прочитал он надпись на афишной тумбе.

Директор зоопарка глядел мрачно.

— Ну что? — неприветливо спросил он. — Опять крокодил?

— Какой крокодил? — опешил Семен.

— А такой! — еще мрачнее сказал директор и неожиданно закричал: — Вот я б их вешал!

— Это точно, — деликатно сказал Семен. — А кого вешать-то?

— А вот моряков этих! Которые себе домой крокодилов привозят! Он для смеха привезет маленького, а тот раз — и вырос! И чуть жену не сожрал! Он — ко мне: возьмите, избавьте. А куда я его возьму! Куда? У меня что, фонды из своего кармана?

— У меня не крокодил, — твердо сказал Семен. — У меня новое животное. Гибрид гуся и собаки. Я их, это — скрестил… Под этим делом…

Директор зоопарка, багровея, стал подниматься из-за стола.

— Что-о?! — зловеще прошептал он. — Помесь гуся?!

— Папаша! — Семен вскочил со стула. — Вы это, сядьте…

— Я тебе сейчас покажу «папаша»! — задышал директор. — Кто пустил?! — заорал он в дверь. — Кто его впустил?!

— Папаша! — повторил Семен. — Я прошу, папаша…

Неожиданно в кабинет влетела какая-то тетка в белом халате.

— Алексей Иванович! — закричала она с порога. — Началось!

Директор схватился за сердце и, забыв про Семена, ринулся из кабинета.

Семен тоже вышел.

— Куда это он как угорелый? — спросил он девчонку-секретаршу.

— На роды, — равнодушно ответила девчонка — Матильда рожает, бегемотиха.

— Бегемотиха,