О человеческой жизни - Ричард Стиль

из тридцати, которая бы не была или совсем больна, или не очень здорова, или немного только получше прежнего и так далее.

Нет сомнения, что для наслаждения жизнью и здоровьем, как всегдашним пиром, мы не должны почитать удовольствия необходимым; но необходимо для сего достигнуть, если возможно, постоянной равности духа. Столь же низко быть вне себя от радости при счастливых случаях, как и унывать в бедственных обстоятельствах. Смех в одном случае и плачь в другом равно показывают недостаток мужества. Мы не должны так располагать душ наших, чтобы ожидать восхищения при всяком случае; но должно уметь сохранять наслаждение неприкосновенным страданию. Честолюбие, зависть, беспорядочные желания, или неприличная веселость, так овладеют нашими душами, что мы не в состоянии будем сохранять себя в той сердечной трезвости, которая превосходит все удовольствия и которую гораздо лучше можно чувствовать, нежели описать. Но самый прямой путь, думаю я, к подлинному наслаждению жизнью, есть путь, чтобы, простирая взор свой к другой жизни, весьма мало уважать сию. Один великий писатель нашего времени превосходно объяснил сие, когда, с философическим сожалением к человеческой жизни, говорил об оной следующим образом:

„Что есть сия жизнь, как не круговращение мелких, ничего не значащих действий? Мы ложимся и опять встаем, одеваемся и раздеваемся, едим и опять становимся голодны, работаем, или играем; устаем, и тогда опять ложимся, а потом снова начинается тоже. Мы проводим день в пустяках, а когда придет ночь, мы бросаемся на ложе, где безумствуем посреди сновидений, прерывчатых мыслей и диких мечтаний. Разум наш спит подле нас, и мы на то время бываем точно такими же скотами, как те, которые спят в стойлах, или в поле. Разве способности человека не выше всего этого? И не ужели его стремление и ожидание не должны иметь бо́льших сего предметов? Отважимся поискать другого мира; это по крайней мере риск прекрасный и благородный, а в сем мире нет ничего достойного наших помышлений, или возбуждения страстей наших. Если бы мы (чего быть не может) и обманулись в своей надежде, то нам все не будет хуже, чем прочим, подобным нам смертным; если же ожидания наши совершатся, то вечное блаженство часть наша.“

1

Здесь надобно припомнить себе, что это говорит автор об Англичанках своего времени.