Голос - Доменик Сильвен

Немногие оказались способны на глубокую работу, на поиск источников контроля в самих себе и на осознание собственной природы. Подчинив себе эти источники, можно было остановить свое прошлое, подготовить свое будущее, выбрать свой конец. А при условии небольшого везения при выборе времени конец станет началом. Скоро человечество сможет перекачивать информацию из своего мозга в некую кибернетическую целостность и обретет бессмертие. Больше не будет страданий, секса, морали, смерти. И никогда больше не будет матери-носительницы. Вокс был готов, насколько это возможно. Готов перейти в этот новый век человечества, чтобы совершить гигантский прыжок к покорению пространства, к бесконечным мирам, абсолютной свободе, незапятнанной жажде познания.

Он оставил свою одежду на крышке унитаза — на гладкой поверхности не останется волокон. Теперь он надел куртку, спрятав под ней микрофон и сумку, потуже зашнуровал кроссовки, выпрямился, последний раз взглянул в зеркало. Воксу нравилось наполнявшее его ощущение мира, мира, за который стоило заплатить всем этим насилием. Чтобы суметь дождаться. Дождаться дня переворота и возрождения. Он приблизил лицо к зеркалу, чтобы разглядеть бесконечные оттенки радужки, несколько прожилок на безупречно белых белках, подумал о том, как образуются планеты, и с довольным видом покачал головой.

Он вернулся в гостиную, вставил компакт-диск в проигрыватель, установил звук на максимальную громкость и взял в руки пульт управления. Потом подошел к двери, приложил к ней ухо, тихо открыл, осмотрел площадку и лестничную клетку. Из квартир доносилось бормотанье телевизоров. Вокс вернулся, направил пульт на проигрыватель и нажал кнопку «пуск». Первые такты, медлительные, тяжелые, слезливая атмосфера семидесятых. Прежде, чем выйти на лестницу, он спрятал в карман пульт и хирургические перчатки. Красный ковер поглотил звук его шагов. Он контролирует свое дыхание. Его тело проворно. Третий этаж, второй…

Summertime,An’the livin’is easy…

Дженис Джоплин рыдала над миром. Но миру было на это наплевать. Вокс натянул на голову капюшон куртки, локтем нажал кнопку замка на двери подъезда, убедился, что бульвар пуст. Только несколько машин промчались мимо. Вдали какой-то тип гуляет с собакой. Дурацкое время. Ничего страшного. Слишком далеко для Джоплин, слишком далеко для Вокса, сказал он про себя и побежал, изображая этакого ночного любителя пробежек. Иными словами, незаметного кретина.

2

Зубы окрасились в бледно-розовый цвет— свидетельство притока крови, настолько мощного, что она оставила след на эмали. Судя по кровоподтекам на запястьях, здесь не обошлось без наручников. Майор Алекс Брюс знал несколько приемов, позволявших держать смерть на расстоянии. Прежде всего, следовало сосредоточиться на подробном осмотре, а не на сострадании. В настоящий момент он стоял более чем в метре от тела, чтобы не распространять чужеродную ДНК.

Вокруг него суетились технические сотрудники судебно-медицинской экспертизы в белых комбинезонах и масках. Взяв мазки из влагалища, Марсо занялся поиском остатков ткани под ногтями. Крессанж фотографировал тело, с трудом сдерживая позывы к рвоте. Соли исследовал ковер с помощью лазерного устройства «Кримскоп», пытаясь обнаружить следы спермы, мочи, крови, волосков с головы или тела. Белло проводил обмеры, чтобы составить план места преступления. Работы хватало— квартира радиоведущей была тесно заставлена мебелью, что свидетельствовало о склонности к роскоши и интересу к этнографии, типичному для людей, много поездивших по миру и стремящихся это продемонстрировать. В последнюю очередь техники снимали отпечатки со всех поверхностей, с помощью цианоакрилата, разогретого суперклея, способного выявить отпечатки пальцев везде, от стен до самого мелкого предмета.

Честно говоря, майор Брюс не ждал многого от этих действий. Он мог бы поспорить, что убийца тщательно выбривает тело, во время нападения носит перчатки, а до того, как надеть их, принимает необходимые меры предосторожности. Он вылил на тело жертвы масло— по всей вероятности, пищевое. В прошлый раз это было жидкое мыло. Мерзавец достаточно разбирался в последних достижениях криминалистики, чтобы понимать, что йодсодержащие растворы не позволяют проявиться отпечаткам на теле жертвы насилия лишь в том случае, если использовать их в первые часы после преступления, если естественные выделения не слишком обильны и если проведению анализа не препятствует доминирующий инородный продукт.

Техники и полицейские из группы Брюса переговаривались вполголоса. Эксперт Марк Санчес включил «Реквием» Моцарта. Своего рода заклинание. Мужчины плохо переносят убийства женщин или детей.

Совсем недавно здесь звучала совсем другая музыка. Помощник Алекса Брюса, капитан Виктор Шеффер, прибывший на несколько минут раньше шефа, сказал, указывая на трех полицейских в форме:

— Это они ее нашли. Соседка сверху позвонила в час сорок, чтобы пожаловаться на поздний шум.

— Какой именно шум?

— Там играл диск Дженис Джоплин. «Summertime», фонограмма передачи Кастро «Запретные ночи». Пульт управления не нашли.

— Ты думаешь о том же, что и я?

— Конечно. Он включил музыку и унес его.

— Этим он хочет нам сказать, что закончил свое дело и мы можем заняться уборкой.

— Алекс?

— Да.

— В жизни не имел дела с такой мразью.

— Я тоже, если тебя это успокаивает. Сейчас Виктор Шеффер разговаривал на кухне с Марком Санчесом, изучавшим там стаканы. В кухне имелась посудомоечная машина. Если в ней остались волокна, весьма вероятно, что они попали туда со стакана, вымытого, вытертого тряпкой или бумажным полотенцем и убранного убийцей. Точно такой же сценарий имел место в пяти других случаях. Ни одного отпечатка найти не удалось, и они пришли к заключению, что убийца знакомился с будущими жертвами, соблазняя их, и проникал в дом с разрешения хозяек. Этот вывод подтверждался и тем, что они не обнаружили никаких следов взлома на дверях квартир десяти жертв, по большей части достаточно привлекательных, чтобы позволить себе быть разборчивыми в выборе партнеров. А уж Изабель Кастро, известной, пользующейся успехом, цветущей сорокалетней женщине, подавно не составляло труда найти любовников, отвечавших ее запросам.

Сразу после окончания своей передачи— «Запретные ночи», с 23.00 до полуночи— Кастро вышла из здания «Радио Франс» и отправилась домой. Водитель компании «Синие такси» высадил ее возле дома примерно в половине первого ночи. Узнав об этом, майор Брюс снова задумался над тем, как убийца мог войти незамеченным. Он знал код. Или же она ответила по домофону и открыла дверь, оснащенную надежным замком без всяких следов взлома. Или же у него был дубликат ключа и он ждал ее в квартире. Разбитая бутылка, стакан и два окурка в пепельнице наводили на мысль о том, что Кастро и Вокс позволили себе немного расслабиться. Небольшое затишье перед тем, как первобытная жестокость опрокинула обычаи цивилизованного общества.

Несмотря на все меры, принятые убийцей (он не записывал свой голос, чтобы на пленке остался только шум дыхания), ужас прослушанных бесчисленное число раз записей позволил майору Брюсу ясно представить себе происходившее. Мужчина на несколько минут уходил, чтобы натянуть перчатки, подготовить магнитофон, орудие убийства. Всегда одно и то же: виолончельную струну, которую он уносил с собой, вытерев предварительно об одежду, беспорядочно разбросанную по полу. Он набрасывался на жертву, записывая на магнитофон ее крики и фразы, которые сам же и заставлял ее произносить. Он терзал ее шею с нечеловеческой силой, раздирал плоть до самых сонных артерий, иногда даже до шейных позвонков. В завершение всего он вставлял в окровавленное горло кассету с записью предыдущего убийства, устанавливая тем самым страшную связь между преступлениями.

В лаборатории префектуры был проведен тщательный анализ микроскопических образцов, снятых с шей жертв. Химики выявили частицы оболочки виолончельной струны. Фирма «Джаргар», производится в Дании, продается по всей Франции. Группа Брюса, вооружившись фотографиями жертв, опрашивала парижских скрипичных мастеров и торговцев струнными инструментами. Неудачи по всем фронтам. Никто не мог вспомнить какого-то особенного клиента, приходившего в сопровождении одной из убитых женщин. Следователи из группы Брюса, объединившиеся с группой Ложе, наводили справки в консерваториях, музыкальных школах, профессиональных и любительских оркестрах Парижа и пригородов. И снова неудача.

Внезапно Брюс решил посмотреть коллекцию компакт-дисков. Несколько сотен, стоят в беспорядке. Ему пришлось потратить довольно много времени, прежде чем он нашел то, что искал. Он пошел к Виктору Шефферу. Тот снимал показания с трех охранников; сосредоточенно глядя на них, он приподнимал очки характерным жестом, за который сослуживцы прозвали его «профессором». Этот жест вполне соответствовал его склонности к размышлениям и привычке резать правду-матку, не вызывавшей раздражения благодаря манерам, которые Брюс для себя определял как крутые.