Италия глазами русских - Анна Павловская

Многообразие регионов – единство культуры

Сегодня крайне популярны, в том числе и среди самих итальянцев, рассуждения об отсутствии единства в итальянском народе, при этом настойчиво подчеркиваются ярко выраженные региональные различия. В подтверждение приводится тот факт, что объединение Италии произошло совсем не так давно – около 150 лет назад. До этого страна была разбита на небольшие государства, имевшие каждое свою историю и путь развития. В этом случае говорить об особенностях характера итальянцев становится невозможно, остается только рассуждать о ломбардийцах, неаполитанцах, венецианцах и т. д. В одних случаях подобные рассуждения носят ярко выраженную политическую окраску, в других – социальную, в третьих – культурную. Да и средства массовой информации не дают забыться этим различиям, постоянно привлекая к ним внимание, сея вражду и непонимание внутри своей страны.

Безусловно, региональные различия в Италии велики. Заметим, кстати, что есть они практически в любой стране, в которой существует региональное деление. Причем разрыв этот не уменьшается, а во многом увеличивается с течением времени. Прежде всего, это противоречие между Севером и Югом Италии, границей между противоборствующими регионами условно является Рим. Деловой и все более космополитичный Север на первый взгляд мало чем похож на вальяжный и нищий Юг. Сегодня все слышнее голоса политиков и общественных деятелей, призывающих к новому разъединению страны. «Доколе мы, жители Севера, будем своим трудом кормить этих бездельников-южан?» – этот вопрос находит живую поддержку среди жителей северных провинций и яростное возмущение среди жителей южных. Южане, в свою очередь, с презрением смотрят на европеизированный и американизированный Север, считая, что он утратил связь с подлинно итальянской традицией и культурой, которые живы только южнее Рима. Противоречия, успешно разжигаемые прессой и политическими деятелями, нарастают.

Кроме этого, существует и другая важная особенность итальянской жизни – привязанность к своей малой родине. Для итальянца патриотическое чувство сосредоточено в первую очередь на родной деревне или городе, потом уже распространяется на более широкую территорию, постепенно выходя на уровень провинции и в последнюю очередь страны. Если город большой, центром мира может стать один район или даже улица. Трудно сказать, что сыграло определяющую роль в подобном отношении – долгие годы национальной разобщенности и иностранного засилья, когда подлинно своей можно было считать только крайне ограниченную территорию? Традиции средневековых городов-государств? Или особенности итальянского характера, ставящего в центр вселенной, прежде всего, самого себя, свою семью, своих друзей и соседей?

Город Сиена по сей день разделен на 17 районов («contrade»), сложившихся еще в Средние века. У каждого района свое громкое имя, например, «змея», или «дракон», или «единорог», или «волчица». У каждого свой цвет, символ, знамя. Ежегодно проводимые с 1283 года 2 июля и 16 августа на центральной площади состязания на неоседланных лошадях – Палио – не только красочное развлечение для туристов и способ выкачать из них как можно больше денег. Они определяют, какой район будет победителем в текущем году.

Это большое событие для жителей Сиены: к нему сначала долго готовятся, а потом долго празднуют. Один из современных жителей Сиены пишет: «Никакие попытки описать это событие не могут передать всю важность победы и то значение, которое она имеет для жителей Сиены в их повседневной жизни. Чтобы понять это, надо просто родиться в Сиене и прожить жизнь контрады».

Соперничество между районами очень сильно и сегодня. Говорят даже, что до сих пор на браки между районами смотрят без одобрения. Такого рода узкий местный патриотизм отнюдь не исключает существования единого города Сиены и его жителей сиенцев. Так же и в масштабах страны: район – город – область – регион, все это в конце концов выводит на общеитальянское единство.

В Италии существует понятие «II campanilismo», особенно распространенное на юге страны, происходящее от «campanile» – колокольня. Подобного рода колокольни стоят на центральных площадях небольших городков. Особые отношения объединяют всех жителей, находящихся в пределах территории, куда проникает звук колокола. По-русски хорошим эквивалентом является выражение «со своей колокольни». Все то, что можно увидеть со своей колокольни, и является частью своего особого мира, только здесь есть уверенность и понимание. Кстати, исторически русские также остро ощущали приверженность к родной местности, вспомним героя известного фильма, который за машину «Родину продал», т. е. свой отчий дом. До конца своих дней итальянец, даже много раз переменивший место жительства, ощущает себя частью своей родной деревни или города. Человек, родившийся и выросший в Неаполе, но живущий много лет в Турине, остается неаполитанцем, и именно так его воспринимают окружающие.

Еще одно понятие – из более древней истории этой страны – древнеримское «гений места» (genius loci). Согласно античной мифологии, у каждого места есть свой гений, дух-покровитель. Его существование подчеркивало важность общности людей, проживавших в одной местности и находившихся под покровительством одного, общего для них, духа.

Любовь к родным местам красиво передана в народной сказке про колу-рыбу. Заканчивается она страшным землетрясением, полностью уничтожившим город Мессина на острове Сицилия. Известно, что подобные бедствия действительно время от времени разрушают город до основания, последнее, страшное, было в начале XX века (Блок писал: «И дикой сказкой был для вас провал // И Лиссабона, и Мессины»). Так вот, история про мальчика-рыбу, предсказывавшего неразумному правителю катастрофу, заканчивается патриотично: «Однако люди не ушли из Мессины. Ведь каждому дороже всего край, где он появился на свет и прожил всю жизнь. Оставшиеся в живых выстроили новый город, еще прекраснее прежнего. Он и сейчас стоит на самом берегу голубого Мессинского пролива».

Все это – и различия между Севером и Югом, и исторически обусловленная привязанность итальянцев к своему месту жительства в узком смысле, и реально существующие различия между отдельными провинциями и городами – отнюдь не доказывает того, что итальянцев и Италии как единого целого не существует.

Италия существовала и тогда, когда ее фактически не было как страны. Сохранялась она, прежде всего, в названии. Италия, итальянские государства, итальянские города, итальянцы – все эти понятия использовались и были в широком употреблении в период раздробленности страны. Ни у кого не возникало сомнения, кто и что имеется в виду.

В самом начале XVI века Никколо Макиавелли свой самый знаменитый труд «Государь» завершил призывом к освобождению от различных захватчиков-«варваров», как он их всех именует. При этом он пишет о том, что разрозненная и разобщенная Италия готова объединиться хотя бы ради уничтожения врагов и возрождения былого величия: «…как полна она рвения и готовности стать под общее знамя, если бы только нашлось, кому его понести!»[1]. Безусловно, Макиавелли, как истинный итальянец, был, прежде всего, страстным патриотом своего родного города – Флоренции. Но одно не исключает другого, и в данном случае местный патриотизм выразился в том, что именно правители Флоренции, как надеялся писатель, смогут стать во главе объединительного движения.

Не случаен, видимо, и тот факт, что именно в Италии зародилась теория национальных характеров. Философа Джамбаттиста Вико (1668–1744), профессора Неаполитанского университета, часто называют первым этнологом. В своей работе «Основания новой науки об общей природе наций» он впервые поставил вопрос о научном изучении психологии народов и наций. По его мнению, история человечества подчиняется столь же незыблемым законам, что и природа. При этом, подобно тому как каждый человек в течение жизни проходит три стадии – детство, юность и зрелость, так и каждый народ в своем развитии переживает три фазы, обозначенные Вико как «век богов», «век героев», «человеческий век». Естественно, что прежде всего свои концепции итальянский философ основывал на опыте своей страны.

Многие факторы способствовали сохранению итальянского единого начала в разобщенной и формально несуществующей Италии. Это и территория, отгороженная от Европы на севере высокими Альпами, а в остальных местах ото всего мира – водой. Объединял и язык, который, несмотря на сильные региональные различия, был единым на всей территории. А главное, это сохранение представления самих жителей этих разных государств о себе как об итальянцах. Да, безусловно, венецианец и флорентиец были жителями совершенно разных миров, но, в конечном счете, они не отрицали и права на существование таких понятий, как «Италия» и «итальянцы», а, находясь вдали от дома, остро ощущали свое единство. Неаполитанский поэт XVI века Галеаццио ди Тарсиа делился в поэтической форме своей радостью от возвращения домой, в родную Италию: