Кровная связь - Мэгги Шайн

Да. «Кадиллак-эскалада». Так называлась эта машина. Я слабо улыбнулась, втайне радуясь тому, что частички воспоминаний начали возвращаться ко мне.

Но если мои физические способности превышали норму, тогда, возможно, и моя интуиция тоже обострилась. Хотя я поймала себя на том, что не могла определить, что значило для меня слово «нормально».

Я решила довериться своей интуиции. Я пойду к тому красному дому – нет, я пойду к амбару около дома – так будет безопаснее. Это место станет моим убежищем на первое время. Там я спланирую свои дальнейшие действия.

Приняв такое решение, я стала спускаться по травянистому склону. Мне пришлось покинуть красивый осенний лес и пойти к деревенской дороге, огибавшей его. Обнаженная, я пошла к этому маленькому городку. Когда я шла, я вдруг почувствовала сильный, резкий голод, какого не испытывала никогда раньше.

Серена моргнула, пытаясь стряхнуть с себя оцепенение, вызванное лекарствами. В голове ее был туман. Она подняла глаза и увидела мужчину в белом халате, со стетоскопом на шее. Он смотрел не на нее, а на диаграмму.

– Где моя девочка? Я могу видеть ее сейчас? – И она попыталась улыбнуться сквозь туман. Боже, сколько же лекарства они ей вкололи, подумала она. – Я говорю «девочка», хотя точно даже и не знаю. Но мне кажется, что это девочка. Скажите, это правда? Она красивая? Сколько она весит? Почему сестра еще не принесла ее мне?

Доктор опустил карту и положил ее у изножья кровати. Потом подошел поближе и похлопал Серену по руке. Просто похлопал. Он не улыбался.

Что-то сжалось у Серены в груди. И она вдруг поняла, что не хочет слышать его ответ.

– Это была девочка, вы правы. Но… Мне очень жаль, Серена. Ваш ребенок родился мертвым.

Ее будто кувалдой ударили в грудь. Она упала на подушки, в легких не осталось воздуха. Серена сжала грудь, потому что ей показалось, что она не может сделать вдох. Доктор положил ледяную руку ей на затылок.

– Опустите голову и дышите. Просто дышите. – Он нажал на кнопку в стене и быстро сказал:

– Здесь нужна помощь, – потом вытащил что-то из кармана, разломил и поднес к носу Серены.

Она почувствовала резкий запах нашатырного спирта, тяжело вдохнула и отвернула голову. Вдох. Выдох. Она задышала. Как будто ничего не случилось.

– Так лучше, – произнес врач. Когда дверь открылась, он поднял глаза. Вошла медсестра. Молодая привлекательная блондинка.

Серена лишь мельком взглянула на нее, прежде чем пристально посмотреть в глаза доктору.

– Это ложь, – сказала она. – Это ложь. Мой ребенок не был мертворожденным.

Сестра подошла ближе.

– Я понимаю, как вам сейчас тяжело. Мне очень жаль.

– Мой ребенок родился живым, – повторила Серена. Она не сводила взгляда с доктора. – Я слышала ее крик. Я слышала ее крик.

– Вы находились под действием сильного успокоительного, – сказал доктор без малейшего сочувствия, деловым тоном. – Такое иногда случается, когда мать думает, что слышала крик своего ребенка. Я понимаю, что вам это трудно понять, но такое случается.

– Я слышала, как она кричала, – повторила Серена. И тут она заметила, что сестра не смотрит ей в глаза.

– Дайте ей успокоительное, – сказал доктор, как будто ее не было в комнате. Потом он подошел к кровати и, взяв историю болезни, написал в ней что-то. – Сделайте ей инъекцию. Прямо сейчас.

Серена напряглась.

– Мне не нужно ваше успокоительное. Говорю вам, я слышала, как моя девочка плакала. Я слышала ее! – Она бросила отчаянный взгляд на сестру. – Я не буду принимать успокоительное. Дайте мне телефон. Я вызову полицию. Я хочу знать, что вы сделали с моей девочкой.

– Ваш ребенок родился мертвым, – повторил доктор.

И тут Серена увидела, что сестра, глядя ей в глаза, незаметно покачала головой.

– Успокоительное, – приказал ей доктор.

Сестра – на ее карточке значилось имя «Морин Кинан» – поспешила за дверь. Серена задумалась над тем, действительно ли она видела тот молчаливый знак, который подала ей сестра Кинан, и не заметил ли его доктор. Но она не могла определить это. Доктор вышел вслед за сестрой.

В ту же секунду, как дверь за доктором закрылась, Серена стала внимательно изучать свою палату, но телефона нигде не было. Она встала с постели, морщась от боли во всем теле, подошла к окну и раздвинула шторы, чтобы выглянуть на улицу.

Солнце на небе висело низко. За окном находилась парковка, комната Серены была на втором этаже.

Боже, где ее ребенок?

Она услышала, как открывается дверь, и легла в кровать.

Вошла сестра Кинан, в ее руке был шприц. Она подошла к кровати, наклонилась и коснулась предплечья Серены.

– Мне действительно не нужно успокоительное, сестра Кинан.

– Просто Морин, я знаю, что оно вам не нужно, – прошептала женщина. – Но вам нужно выслушать меня и сделать все, как я скажу. Я хочу, чтобы вы подождали один час. Притворитесь, что вы без сознания, как будто это лекарство вырубило вас. Понимаете?

– Но что происходит? Где мой ребенок?

– Я не знаю. Я знаю только, что вам надо отсюда убираться, и побыстрее. Подождите один час, потом выбирайтесь через окно. Здесь невысоко. Около пяти футов. В кустах будет рюкзак со всем необходимым. Подождите один час. Потом бегите. А до этого притворитесь спящей.

Снаружи послышался звук приближающихся шагов, Морин быстро вставила иглу в подушку и нажала на шприц.

– Вы без сознания. Вон там часы. – Она немного наклонила голову. – Через час бегите. Ваша жизнь зависит от этого.

Дверь открылась, и вошел доктор. Серена закрыла глаза и откинулась на подушку, притворяясь расслабленной. Она задышала медленно, ровно и глубоко.

– Она успокоилась? – спросил доктор.

– Да. Я поговорила с ней. Мне кажется, я ей нравлюсь.

Его серые, бесстрастные глаза смотрели на нее. Серена чувствовала его взгляд, хотя ее глаза были закрыты.

– Сегодня она нас больше не побеспокоит, – сказал доктор.

– Ей тяжело смириться с этим. Бедняжка, она думает, что слышала крик своего ребенка. Как вы думаете, что это значит? – спросила сестра.

– Вы были там, Морин.

– Но я была не в комнате. Я хочу сказать, я была в отделении, но не…

– И что? Вы слышали, как кричал ребенок?

Эти слова звучали почти как обвинение. Или вызов.

– Нет, доктор Мартин, – ответила сестра Кинан безжизненным тоном. – Я ничего не слышала.

Серена знала, что это была ложь. Она чувствовала это сердцем. Морин Кинан слышала, как кричал ребенок Серены. И хотела помочь.

Серена была права. У нее не было обмана зрения или галлюцинаций, эффект от успокоительного был здесь ни при чем. Ее дочь была жива.

И Серена найдет ее. Даже если будет искать всю жизнь.

Глава 2

Вечером Этан первым делом зашел к Сцилле и Харибде. Тягловые лошади были достаточно крупными, чтобы сойти за монстров, хотя он считал, что имена, данные им в честь морских чудовищ, были некоторым преувеличением.

Он улыбнулся, представив своих лошадей легендарными мифологическими созданиями. Они охраняли его одиночество так же ревностно, как Сцилла и Харибда охраняли Мессинский пролив.

Когда Этан шел сквозь темноту по узкой тропинке от дома к стойлу, он услышал их тихое приветствие изнутри. Лошади чувствовали, что он приближается. Они также чувствовали приближение опасности и тогда громко храпели и били копытами. Казалось, они понимали, что были такие люди – и их было много, – которые желали видеть Этана мертвым.

Глубоко погруженный в свои мысли, Этан почти подошел к стойлу, когда вдруг поднял голову и почувствовал запах одного из своих. Запах другого вампира.

Дикий? Или один из чистокровных, таких, как он? Специально подготовленный, чтобы выследить и убить его, как выслеживают и убивают всех беглецов?

Застыв, он напряг все свои чувства, настраиваясь на постороннее присутствие, пытаясь уловить угрозу или другой знак. Лошади вели себя на удивление спокойно. Они не всхрапывали и не били копытами, как делали всегда, если ему грозила опасность. Почему они были так спокойны?

Этан чувствовал, что это женщина. Единственная эмоция, исходившая от нее, – страх. Она тоже чувствовала его присутствие, он ощущал это. Но она делала это ненамеренно. Она не сканировала радиоволны, чтобы почувствовать его. Она нашла его случайно. Но теперь вовсе не пыталась прощупать его ум, чтобы оценить его намерения. Этан же научился делать это, когда трансформировал себя два года назад.

Этан не чувствовал ни намека на опасность или угрозу с ее стороны. Все же он снял со стены вилы и вошел в конюшню. Вилы глубоко пронзят ее, и она истечет кровью задолго до рассвета, подумал он, и не сможет получить помощь.

Он шагнул внутрь и сразу же почувствовал приятный запах свежего сухого сена, соломенной подстилки, овса и резкий запах лошадей.