Unyoku (СИ) - Unknown

  - Обещали, Авара-семпай!

  - Ну, раз так, то пошли, - согласился я, тоже широко ухмыляясь.

  * * *

  Сидя в открытом летнем кафе, выходившим на небольшой уютный сквер, я рассматривал оранжевую полосу закатного неба и думал о своем. Рядом с упоением, обжигая язык о холодный пломбир, чавкал мороженым Коджима. Очень хотелось курить, но я недавно предпринял очередную попытку бросить, хотя и прекрасно осознавал, что при первой возможности снова сорвусь, как бывало уже не раз. Страсть к никотину из той прежней жизни, до того момента, как все окончательно переменилось, была и оставалась моей единственной непобедимой слабостью, регулярно одерживавшей маленькие триумфы в сражении с моей силой воли. Буду потом опять смолить месяц или два, в наглую - в школе, и тайком - на тренировках. Харада-сенсей, наверняка, снова меня застукает и даст по шее, после чего настанет очередь новой попытки завязать. Хорошо, хоть в этом кафе не курят, меньше шансов поддаться желанию...

  Посетители заведения, а в этот час их было немало, с некоторой опаской косились на нашу форму. Все-таки в Изясо ничего хорошего от "приютских крыс" не ждали, а ученики из местных жителей сменяли свой гардероб после окончания занятий так быстро, как только могли. Но мы наведывались в это местечко далеко не впервой, так что хозяйка и симпатичные девчонки-официантки уже привыкли к нашей необычной парочке и знали, что ничего плохого лично от меня им ждать не стоит. Хотя один раз ко мне все-таки прицепились двое из выпускного класса, ползли откуда-то из города навеселе, и дернуло их чего-то до меня докопаться. Пришлось по-быстрому их отоварить и, извинившись за один сломанный стул, поспешно делать ноги до приезда полиции. Кстати, владелица кафе меня так и не сдала легавым, после чего вариантов у меня, где бы еще посидеть вечерком и потратить остатки своего тощего пособия, попросту не оставалось.

  В подобные моменты короткого отдыха, расслабленно сидя за этим столиком, на парковой лавке или на бетонных ступенях котельной у общежития, я слушал веселую трескотню своего рыжего "подопечного", любившего пересказать мне в деталях все события своего минувшего дня, и думал о своем, изредка вставляя комментарии или посмеиваясь над забавными эпизодами. Раньше эти раздумья не приходили ко мне так часто. То ли дело было в изменившемся возрасте, то ли раньше рядом просто не было такого вот Коджимы, а вместе с ним и времени на отдых.

  И думал я почти всегда об одном и том же. О той необычной и иногда пугающей Силе, что, как оказывается, всегда была у меня с собой...

  Странные вещи вокруг я видел с самого детства и очень удивлялся тому, что их не видят другие. Но взрослые редко обращают внимания на рассказы ребенка о призраках, духах и йокаях, даже если живут в такой суеверной стране, как Япония. А с годами я просто привык к тому, что многое, попадающее в мое поле зрения, никто другой вообще, как правило, не замечает. Привычка - великая вещь. И я привык, привык не обращать внимания, привык делать вид, что не замечаю того же, что не замечают все, и лишь очень-очень редко давал волю своему детскому любопытству и пытался повлиять на этот странный мир, живущий параллельно с обыденной реальностью.

  А потом произошла та встреча, что все переменила. Этот дух... Он был странный, будто бы вырванный из другой реальности, слишком цветастый, слишком яркий, слишком дерганный и слишком шумный. Больше всего я запомнил его один-единственный глаз на половину лица и тошнотворный запах, неожиданно сильно разивший от призрачной сущности. Желания общаться с таким йокаем у меня не было никакого, но первый шаг в этом направлении неожиданно сделал он сам. Не знаю, как и почему, однако жуткий дух вдруг узнал меня и обратился ко мне, и это отчего-то оказалось по-настоящему страшным. Его манера поведения и слова серьезно врезались мне в память, равно как и непонятная и безграничная злоба этого призрака. А что такое искренняя неприкрытая злоба я, благодаря своему окружению, прекрасно знал еще лет с девяти. В общем, тот тип мне совершенно не понравился...

  - Думаешь, повезло тебе? Думаешь, раз живой, то будет все хорошо?! - надрывался этот непонятный аляповатый визгун. Каким-то образом, он догадался, что у меня получается его видеть, хотя я стоически старался не обращать внимания на эту крикливую тень. - Зря, мелкое дерьмо! Ох, зря! Я все вижу! Все знаю! Мне видно многое из-за грани! А хочешь, я покажу тебе, как ты сдохнешь?! Хочешь?! Узнаешь, когда и где это будет?! Хочешь, а?! Нет, не хочешь?! А придется увидеть, сопляк! Придется!!!

  Я до сих пор не совсем понимаю, что он пытался сделать. Влезть в мою физическую оболочку, забраться в мое сознание или вообще как-то высосать меня изнутри? Наверное, он и сам до конца не представлял, что и как следует делать. Меня же его бесцеремонность окончательно разозлила, и в какой-то момент я понял, что дух, вознамерившийся пролезть в мой разум, сам оказался добычей. Ну, так, а чего он ждал, когда стал так нагло и грубо вламываться в чужое тело? Что я послушным овощем дам ему это сделать? Просто так, без всякого сопротивления?! У него, может быть, что-то и получилось бы, конечно, но для этого ему точно нужно было больше воли, жажды к жизни и животной злости. Побольше, чем было у одного малолетнего хулигана, сына подстреленного якудзы и главной грозы всей младшей школы Изясо.

  Пару часов я провалялся в бреду на траве в приютском парке, пока процесс окончательно не завершился. И придя в себя, я четко понял, странного призрака больше нет. Но он не ушел куда-нибудь. Просто я поглотил этого поганца и сделал частью себя. А наградой за это стало то, что мне проще всего было именовать предчувствием будущего. Нет, ничего конкретного я не узнал и не увидел, но были обрывки каких-то эмоций, воспоминаний, непонятные слова и образы, проявлявшие во сне. И было знание, напрямую связанное со мной, и это знание мне жутко не нравилось. Опять же ничего конкретного или ясного, но я будто чувствовал, как сложится моя судьба, и это отдавало чем-то весьма неприятным. Быть может тому было виной легкое презрение, оставшееся от того странного духа, презрение, связанное как раз с тем мной из возможного будущего. И тогда я понял, что не хочу того, что согласно моим ощущениям "может быть". А ответ, как изменить был чертовски непрост, хотя и лежал на поверхности. Это было решением прямолинейным и невероятно сложным одновременно. Нужно было лишь очень постараться и использовать одну вещь, о которой я теперь знал совершенно точно. У меня была СИЛА. Какая-то совершенно жалкая капля, но в разы больше, чем у других обычных людей...

  С этой странной внутренней Силой мои отношения складывались неоднозначно. Да, мне было известно, что она у меня есть. Я знал, что могу ее использовать. Но больше я не знал о ней ни черта. В попытках достучаться до Силы, понять ее суть и научиться применять прошли следующие шесть лет моей сознательной жизни. И без того совсем недетский мир вокруг девятилетнего пацаненка преобразился после той встречи куда разительнее.

  Моей новой манией стали знания и тренировки. Удалось отыскать единственный в городе додзё и уговорить его мастера, Хараду-сенсея, начать со мной заниматься, хотя платить за обучения мне было не из чего. Согласившись взять меня на испытательный срок, Харада вскоре заинтересовался моим упорством и стал учить меня уже бесплатно. Позднее мастер признался, что у него давно не было столь юного и столь целеустремленного ученика. Из школы Изясо к нему в основном приходили "подучиться" здоровые лбы, которых больше интересовали "приемчики покруче и поболезнее", а вот со мной все вышло по-иному. Я действительно старался познать себя, разобраться в том, что Харада называл духовной составляющей человека, и работал, работал, работал... И только тогда, обливаясь потом и падая на подкашивающихся от усталости ногах, я начинал по-настоящему верить, что могу все-таки изменить неизбежное. Изменить будущее и поспорить с предначертанием.

  Потихоньку, по малюсенькому шажочку, с каждым новым днем, моя Сила все-таки начала откликаться на непрекращающиеся попытки до нее достучаться. К двенадцати годам я оказался способен раздробить силикатный кирпич в мелкое крошево ударом кулака без защитной накладки, и даже не поцарапав при этом кожу на костяшках. Еще через год в какой-то очередной разборке, я на автомате закрылся блоком от удара прутом арматуры, уже готовясь к знакомому ощущению перелома. Но витой железный прут согнулся о мое предплечье, будто алюминиевая трубка, а противник, совершенно обалдевший от этого зрелищ, отправился в глубокий нокаут после подачи в челюсть.

  Сила росла, и мне все проще было ее контролировать. Пробираясь по ночам на стройки, подальше от любопытных глаз, я прыгал по бетонным перекрытиям, таскал мешки с цементом, отрабатывал до полного изнеможения захваты и броски из кэнсэцу, а также ударные серии ката. Бардак после меня на площадке всегда оставался первостатейный. Однажды я даже остался на стройке утром, чтобы послушать, что будут говорить строители. Узнал много нового и кое-что до сих пор довольно часто использовал в свое лексиконе во время драк.