Зюзюка и Бебека… Блюк, Блюк.. Продолжение книги МОИ ВЫВИХНУТЫЕ УШИ - Дмитрий Андреевич Соловьев

Как я присматривал за малышом, который все понимал, но не умел говорить

Я, конечно, люблю возиться с маленьким. На велосипедике его покатать, в песочнице с ним покопаться, на качельках покачать сказку рассказать. На это меня хватает. Но заменить двухлетнему спиногрызу маму, хотя бы даже на пару тройку часов! Это уж нет!

Тут меня давеча наша соседка за малышом приглядеть попросила, всего на полчасика, который в итоге превратился в три с половиной часа. Ну я мальчик покладистый, вежливый, к тому же внушаемый. Короче она меня уговорила. Я после уроков собирался чуток поспать, а потом на улицу смотаться, но из-за моей уступчивости не получилось.

Накрылись мои планы медным тазом, потому что я этого Сережу хорошо знал, за ним нужно 24 часа в сутки наблюдать. Он, как только из коляски вылез, сразу освоился, вокруг песочницы на четвереньках самостоятельно шастал, вот только если отвлечешься, он то какашку собачью начнет исследовать, то песок станет есть. И что он в нем нашел?

Я понимаю, шоколад тоннами в рот запихивать, а песок из песочницы я сам в детском саду пробовал. Так вот, он совсем невкусный и на зубах скрипит, и вообще, это все равно, что грязные булыжники грызть.

А Сережа раз попробовал, и ему понравилось. Может оттого у него во рту так мало зубов!?

Я уже учусь в третьем классе и за мной самим нужен глаз да глаз. По крайней мере, мне так мама говорит и во всем меня контролирует. А тут такое ответственное поручение. Наверное я поэтому и согласился, чтобы всем доказать, что я взрослый..

В общем, зашел я к ним в дом, книжек всяких детских притащил и принялся Сережу просвещать, потому что мне его мама сказала, что он нормально говорить еще не научился, зато все понимает.

Ну, мама его с нами еще полчаса побыла, а потом туфли надела и куда-то смылась.

Сережа вначале внимательно выслушал три раза сказку про колобка, затем девять раз про три поросенка и полез ко мне на коленки картинки в книжке рассматривать. Вроде маленький, а тяжелый такой и какой-то жаркий. Я к его голове случайно притронулся, чуть не обжегся. Это у него мозги (от работы мыслей) так разогрелись.

Смотрел, Сережа, смотрел, пальчиком в картинки тыкал и чего-то невнятное себе под нос чирикал.

А потом видимо ему это надоело и он мою книжку на пол как швырнет и как залопочет громко — Зюзя, зюзя, зю-зю.

Ну мне это не понравилось, как он с моими книгами обращается, я его со своих коленок не слишком ласково согнал,(они у меня к тому времени от его жаркости вспотели), и стал ему пальцем грозить: — Сережа, так делать не хорошо.

А он мне в ответ: — Холосо.

А я ему: — Нет, не холосо

А он вдруг брык спиной на пол, ножками засучил, рот до бровей раскрыл и как заорет: — Холосо. Я гою Холосо!! Зюзю бябя!

Я поначалу растерялся, чего теперь с ним делать, толи по заднице слегка наподдать, толи бросится успокаивать.

А потом решил, пусть себе орет, пока не охрипнет, будет мне тут концерты устраивать, словно я его мама.

Сижу, жду, демонстративно в потолок глаза уставил, мелодию фальшиво посвистываю. Он немного еще ножками посучил, за мною понаблюдал и успокоился.

Встал на четвереньки, за ножку стула схватился и снова на ногах. Книжку мою с пола поднял, мне принес. На колени положил. Затем обхватил мои ноги ручками, башкой, то бишь лбом в обложку уперся, лицо в мою сторону повернул, хитро улыбается и свои Зюзю и бебе ласковым голосом говорит.

А я что переводчик, чтобы в этих его бебе зюзю разбираться?

Ну думаю, наверное он так передо мною извиняется. По голове его погладил, а она словно кипяток. У меня дома компьютер меньше нагревается, когда я в новые стрелялки играю.

Может, думаю, он все-таки заболел, но по поведению вроде не похоже. Вон уже от меня в угол уполз, своей машинкой завладел и затрещал мотором — тыл-тыл-тыл.

— Ты пока тут поиграй, а я в туалет пошел, — говорю я ему. Я так просто сказал, не отчитываться же мне взаправду перед ним, думал он и не услышит, будет и дальше свое тыл-тыл-тыл бубнить. А он не только услышал, но еще и понял и не только понял, а даже произнес два слова: — на голсок!

— На горшок — вздохнув, согласился я, — ты тут играй со своим трактором, а я пойду на горшок.

— Не татал, а масина, не татал зюзю бебе масина, а я голсок — возмущенно затарахтел Сережа.

— Ну пусть будет не трактор, а машина и пусть ты будешь самым большим в мире горшком — нетерпеливо запрыгал я — а я хочу пис-пис, понимаешь — пис-пис! и поэтому пока.

Сережа что-то еще прокричал мне в спину, но я быстренько захлопнул за собой дверь и сел на толчок.

Слова пис-пис предназначалось для Сережи, а на самом деле было еще и ка-ка. Сидеть с комфортом, как дома, здесь было невозможно, за дверью шуршал и гугукал Сережа а когда я быстренько сделал все дела, то не обнаружил перед собой туалетной бумаги. Меня чуть Кондратий не хватил, прежде чем я обнаружил рулон у себя за спиною. И кто хранит его на бачке?

Когда я выходил из туалета, то только чудом не заехал любознательному Сереже дверью между глаз. От этой малышни только и жди неприятностей!

Я еще руки не успел помыть, как он ко мне со своими зюзю и бебе пристал, правда еще какие-то патал и кеке лулу к ним прибавились.

Я только из ванной комнаты вышел, сразу у него стал допытываться, чего он от меня хочет.

А он мне свои — бзи-зи патал кеке лулу, за палец меня схватил и к буфету на кухню тащит.

Я весь буфет перерыл, пока его бзи-зи патал ке-ке лулу нашел, да и то в этом не уверен. Но кекс и какое-то фруктовое пюре в тюбике Сережу вполне устроили, он к этому тюбику присосался как клещ. Потом он сгрыз кекс и стал плакать и словно заведенный орать: — аду, аду, аду! а так как я ничего не понял, стал на меня злиться и обзывать зюзюкой и бебекой.

— Мама аду, блюк блюк — решив, что я конченый идиот, ткнул он пальчиком в бутылку с розовым компотом, стоящую на полке у плиты, и только получив бутылку временно заглох.