«КРОВАВЫЕ ИГРЫ» - ЧЕЛСИ ЯРБРО

В саду находились трое мужчин. Двое из них были в армянских одеждах военного образца, но при парфянских мечах и сандалиях. Они стояли недвижно и на вошедшего даже не посмотрели, хотя Сен-Жермен, напротив, с демонстративным вниманием их оглядел.

Третий человек поднялся с дальней скамьи. В длинной тунике и плаще с бахромой он весьма походил на утонченного и изнеженного придворного книгочея. Молодое с резкими чертами лицо приветливо улыбалось, хотя темные настороженные глаза жили на нем, казалось, отдельной жизнью.

– Ракоци Сен-Жермен Франциск? – прозвучал ненужный вопрос.

– А кого же вы тут еще ждете? – Сен-Жермен огляделся по сторонам- Модестина, я вижу, нет? – хорошо, что разговор произойдет без свидетелей, но показывать это вовсе не стоило.- Жаль.

Резкость гостя совсем не смутила человека, взявшего на себя обязанности хозяина виллы.

– Он вынужден был уехать. Пришло сообшение о решительной схватке между войсками Вителлия Отона. Модестин решил примкнуть к Отону. Ты считаешь это разумным? – Лжеармянин коротко рассмеялся.

– Мое мнение не повлияет на действия Модестина.

Сен-Жермен тут же выбранил себя за надменность. Чтобы собрать о незнакомце побольше сведений, ему следует держаться учтивее. Направляясь к фонтану, возле которого стояла скамья, он уронил:

– В Риме опасно высказывать что-либо о политике Рима.

– Едва ли,- возразил армянин.- Я чужестранец.

– Тут рубят головы, не разбирая, кто свой, кто чужой.- Сен-Жермен заметил, что глаза собеседника дрогнули.- Война – не дело ученых.

– Но сейчас в Риме трудно говорить о чем-то другом. Три цезаря умерщвлены, а под четвертым шатается трон. Разве это не поразительно?

– В особенности для Парфии и Персии? – заметил с легкой иронией Сен-Жермен.

Яркие глаза ученого сузились, но он с большим достоинством поклонился.

– Парфия и Персия интересуют Армению так же, как Рим, и все же сейчас именно положение в Римской империи приковывает все взоры. Согласитесь, все эти… перемещения легионов очень походят на нечто подобное гражданской войне, а такая воина может оказать долговременное влияние на Армению.

– Как на Персию и на Парфию. Они давно сварятся с Римом, еще с республиканских времен.-Сен-Жермен перешел на армянский, с удовлетворением заметив, как поразило его собеседника это

обстоятельство.- Персам выгодно, чтобы война продолжалась.

– Мне ничего не известно о Персии,- произнес армянский человек, выдающий себя за ученого, и

потупил глаза.

– Но придворный мудрец, вхожий к царю Тиридату должен бы, кажется, кое-что знать о соседней стране.

– Не более, чем кто-либо другой. Я – ученый, а не дипломат и политикой не занимаюсь. Разумеется, и в Парфии, и в Персии имеются вещи, интересующие меня,- торопливо продолжил лжеармянин.- Я даже бывал в этих странах, занимаясь определенными изысканиями, но…

Сен-Жермен с глубокомысленным видом кивнул.

– Конечно-конечно. Политика малоинтересна ученым. И все же,- он задумчиво оглядел свои ногти – Я весьма удивлен, что твой армянский имеет явный персидский акцент. Возможно, это какая-нибудь придворная мода? – Предположение было притворным.

В глазах ученого вспыхнула злоба.

– О нет. Просто моим первым учителем был перс, и я перенял акцент от него. Я – единственное дитя от второго отцовского брака,- заторопился лжеармянин, зачем-то пускаясь в импровизацию,- и воспитывался в одиночестве, не имея возможности общаться с другими детьми.

Вывернулся он хорошо, отметил про себя Сен-Жермен, но правда не нуждается в пространной деталировке.

– Подобная изолированность, несомненно, подвигает к научным занятиям,- сумрачно произнес он и> поиграв глазами, добавил: – Однако Армения небольшая страна. Ученых там не особенно много имена их общеизвестны. А твоего имени я что-то помню. Лед Арашнур? Лед Арашнур? – Сен-Жермен, размышляя, прищурился.- Имя звучное, но боюсь, я его слышу впервые.

– Я… из породы затворников и к известности не стремлюсь.- Арашнур занервничал, и его персидский акцент стал гораздо заметнее.- Такое бывает.

– Несомненно,- вымолвил Сен-Жермен с уничтожающей улыбкой.- Но что же изучают затворники, и что заставляет их пускаться в дорогу?

Лжеармянин облизнул губы.

– Я занимаюсь прикладной математикой, связанной с проектированием мостов, зданий и…

И фортификационных сооружений, добавил мысленно Сен-Жермен.

– И несмотря на смуту, от которой содрогается Рим, ты все же рискнул его посетить?

Арашнур нахмурился, лицо его исказилось.

– Я страстно люблю свое дело. Гипотетические опасности для меня не помеха.

– Неужели? – вкрадчиво произнес Сен-Жермен.- И как долго еще ты собираешься морочить мне голову, Лед Арашнур?

– Мне не верят?- высокомерно вздернул бровь лжеармянин и многозначительно покосился на молчаливых телохранителей.

– А ты действительно любишь риск, Арашнур, Сен-Жермен непринужденно присел на скамью. Ну что же, зови их!

– Их двое, и они вооружены,- быстро сказал перс.

– Ты думаешь, это имеет значение;' – В темных глазах Сен-Жермена заискрилось веселье.- Попробуй проверить, так это или не так.

Арашнур помолчал.

– Нет,- медленно произнес он.- Не думаю, что они одолеют тебя.

– Весьма разумно.- Сен-Жермен занялся своей тогой. – Ну, так чего же хочет от меня персидский

шпион?

– Я не шпион! – запротестовал перс.- Я ученый.

– Я ведь просил не делать из меня дурака,- шелковым голосом напомнил ему Сен-Жермен.-Тебе от меня что-то надо – так что же?

Арашнур был явно обескуражен. Ему еще не приходилось сталкиваться со столь пренебрежительным к себе отношением.

– Мне ничего не нужно,- заговорил он и осекся, заметив саркастическую усмешку в глазах гостя.- У тебя есть раб.

– У меня триста рабов,- поправил его Сен-Жермен. Он понимал, что идет по лезвию бритвы.

– Меня и… моих сподвижников интересует только один твой невольник,- отрывисто произнес Арашнур.

– Скорее, твоих хозяев,- снова поправил его Сен-Жермен.- Который же из трехсот? – Он знал который. – Уж не нужна ли вам Тиштри? Тогда зарубите себе на носу: армянка не продается. Ищите другие способы ублаготворить Тиридата.

Лицо Арашнура выразило презрение.

– Нам не нужны трюкачи. Но в одном ты прав: этот раб тоже появляется на арене.

Значит, это и вправду Кошрод. Сен-Жермен усмехнулся.

– У меня шестьдесят звероводов и тринадцать возниц. Переберем их по очереди?

– Ты чересчур дерзок,- вскипел Арашнур.

– Да неужели? – Голос Сен-Жермена посуровел.- Лед Арашнур, боюсь, тебе придется разочаровать твоих нанимателей. Никого из моих рабов я продам.