Е.Б.Ж. - Татьяна Гармаш-Роффе

Вика отвернулась. Только еще услуг бомжа не хватало!

Уже в своей квартире, в безопасности, в чудесной защищенности от внешнего неприветливого мира, в квартире, где шкаф битком набит обувью любой конфигурации для всех случаев жизни, в том числе и на низком каблуке, который не рискует отвалиться от соприкосновения с грубым московским асфальтом, – вот там, упавши на шелковое покрывало кровати, она разрыдалась. Жизнь унижала ее. Ее, предательски оставленную мужем, брошенную на произвол жестокой судьбы, без его ежесекундной опеки!

Глава 2

Впрочем, на следующий день жизнь показалась не такой уж и страшной. Вика даже ухитрилась, надев подходящие для такого мероприятия туфли, вполне благополучно доехать до автосервиса на метро. Забрав свою «лагуночку», она с удовольствием опустилась на комфортное водительское кресло и почувствовала себя почти счастливой.

Однако вскоре она допустила новую оплошность. Домашние запасы поистощились, и она отправилась в полюбившийся ей «Ашан» на Ленинградке. Накупив уйму всяких нужных и ненужных продуктов и вещей, она, нисколько не задумавшись, перегрузила пакеты из тележки супермаркета в багажник. И лишь подъехав к дому, вдруг озадачилась: а как же из багажника донести все это до лифта? А из лифта – в квартиру? Ведь пакетов много! И они тя-же-лы-е!!!

Хлопнув крышкой багажника, столь опрометчиво забитого покупками, она уселась в машину и задумалась. Допустим, она понесет тяжелые пакеты сама. Но как быть: оставить машину открытой, напротив подъезда, пока она не перетащит партиями все сумки? Или закрывать ее каждый раз? Значит, поставить сумки на землю, на грязный асфальт, захлопнуть багажник, щелкнуть замком, потом снова взять сумки и принести их, испачканные, домой?.. Потом опять спуститься, и все сначала?! Кроме того, она надолго перекроет таким образом проезжую часть перед домом и рискует собрать за своей машиной раздраженный хвост соседей…

Она кляла себя за неосмотрительность, за привычку покупать с Мишей сразу и помногу: все эти упаковки воды, с газом и без газа, молоко, соки, овощи, мясо… Без Миши-то она ест как птичка. На кой же черт она столько накупила?

Промучилась Вика без малого двадцать минут в раздумьях: нельзя ли попросить кого из соседей ей помочь? И, придя к неутешительному выводу, что это неудобно, она снова завела свою «лагуночку». Выкатив за ворота, она встала вровень с помойкой. Бомжи были на месте.

– Эй! – позвала она в окно. – Эй!

Они разом глянули на нее. Сегодня их было только двое – двое мужчин. Вика уперлась глазами в Лешего.

– Заработать хотите? Мне нужна небольшая помощь…

Леший посмотрел на нее удивленно, но глаза его смеялись. Над ней – кто бы сомневался!

Она сразу же пожалела о своей инициативе. Но Леший уже поднялся и лениво направился к ее машине.

– Ну? Че надо сделать?

– Сумки… – пробормотала она. – Донести надо…

– Сколько?

– Сумок? Я не считала…

– Рублей.

– Не знаю… Сто пойдет?

Леший кивнул, и Вика, проклиная все на свете, показала ему жестом: мол, садитесь в машину.

Но он отказался. Наверное, в нем все же была некоторая деликатность. Вика с ужасом представила, что сейчас этот грязный, дурно пахнущий человек плюхнется из-за ее глупости на соседнее сиденье…

Но он не плюхнулся. Он сказал, что дойдет до ее подъезда пешком.

Остальная часть этой затеи закончилась вполне благополучно: Леший в три приема перенес все упаковки и пакеты к двери ее квартиры, пока Вика дежурила у открытой «лагуночки», и, получив свои сто рублей, кивнул лохматой головой да был таков.

Как ни странно, но жизнь вскоре наладилась. Вика стала предусмотрительнее, непомерных закупок больше не делала, лишь еще раз воспользовалась помощью Лешего, но потом окончательно научилась покупать только необходимое и только посильными для ее нежной мускулатуры партиями.

Что ж, в конечном итоге муж не обманул ее. Более того, он оказался прав: видимо, не так уж она его и любила, как ей казалось… Месяца через два обида отпустила ее, а через три она уже вовсю наслаждалась жизнью. Она была молода и богата и главное – свободна!

Теперь мужчины, издавна крутившиеся в орбите Мишиной бизнес-планеты, стали смотреть на нее иначе. Их взгляды приобрели откровенный аппетит, речи – шампанскую игривость, а поведение – почти рыцарскую учтивость. Все дружно выражали готовность помочь решить проблемы и скрасить одиночество. Приглашения разного рода – от интимного ужина при свечах до крупного корпоративного праздника – сыпались, как из ящика Пандоры. Вика даже не подозревала, что так нравится всем этим давно знакомым мужчинам! При Мише они никогда не выказывали своего интереса… Ну, это понятно, в общем-то.

Что ж, тем лучше! Вернулись забытые ощущения двадцатилетней поры: бравурный парад восхищенных поклонников в ожидании ее благосклонного знака, и она, как принцесса на троне, капризно выбирает, кому из них стать счастливчиком, который не замедлит упасть к ее ногам в немом экстазе благодарности за то, что избран.

Впрочем, она вполне неплохо понимала, что ее эйфория вызвана комплексом неполноценности, который посеял в ней развод. Ее променяли на другую!!! Женское самолюбие было уязвлено, и Вике сейчас требовались массированные доказательства ее женских чар, способности обольщать, сводить с ума…

И она их имела в избытке.

Но эйфория закончилась быстро. Вика с удивлением обнаружила, что отнюдь не возраст делает человека мудрее, а только исключительно опыт. В свои тридцать пять она имела опыт отношений с мужчинами на уровне двадцатилетней девочки, по той простой причине, что с выходом замуж опыт сей был законсервирован.

Отчего до нее дошло не сразу, но все же дошло: восхищенные поклонники куда больше интересовались ее роскошными апартаментами и прочими материальными благами, чем милым личиком и стройной фигуркой. Не говоря уж о сокровищах ее души, даже она не была столь наивна, чтобы поверить в мужской интерес к такой несексуальной категории, как душа.

Нормальные же мужики отчего-то оказывались либо неудачниками, либо женатиками. На эти две категории ее нейроны и эрогенные зоны не отзывались. Замужество как статус ее не волновало, а романтическая любовь… Пока не получилось.

Ну и ладно. Вика ничуть не приуныла: оказавшись на свободе, она слишком бурно прожила череду скороспелых романов. Она их переела.

Посему, дав отставку поклонникам, она на некоторое время отказалась от выходов, предавшись блаженно-ленивому затворничеству. Это было совершенно новое, неизведанное удовольствие: одиночество. Конечно, Вика понимала: прелесть его заключалась в том, что оно временное, и по одному ее звонку найдутся люди, которые будут счастливы провести с ней вечер… Но пока она наслаждалась. У нее никогда еще не было в жизни настоящей возможности побыть с собой наедине: из родительского дома попала сразу в мужнин. И надо признать, что собственное общество Вике очень понравилось. Она даже договорилась с домработницей, что та будет приходить раз в неделю вместо трех, как раньше. Одиночество стало слишком ценным, чтобы его нарушал посторонний человек, а быт свелся к минимуму: обслуживать лично себя было легко и нехлопотно.

Вика проводила время за чтением книжек и просмотром любимых фильмов. И даже вытащила из сундука – настоящего старинного сундука, еще прабабушкиного! – откопав под любимыми с детства зайчиками и мишками, свой дневник.

О нет, никаких девических секретов в нем не содержалось. Там были всего лишь наброски: ее мысли и разрозненные красивые фразы, которыми она пыталась передать свои впечатления о природе или людях.

Вика уж лет пять как ничего в дневник не писала. Бог весть почему. А вот сейчас вдруг хлынули потоком разные слова – смешные, красивые, иногда неуклюжие, иногда парадоксальные, иногда очень точные… И ей доставляло удовольствие перекладывать их на бумагу, перечитывать, править: «…В воздухе неуловимо пахло весной. Она любила гулять в этот предвечерний час, когда фонари призрачны в сиянии заката. В такие минуты, на стыке дня и ночи, ей отчего-то становилось радостно и немного тревожно. Казалось, что все впереди…»

Это была ее первая запись спустя пять лет. К ней вскоре добавилось описание Лешего: «У него были подозрительно веселые, бесшабашные глаза. Наверное, уже уговорил бутылку с какой-нибудь бормотухой, и теперь ему и море по колено».

Дальше она нарисовала весьма ехидные словесные портреты своих недавних поклонников, их жен, их дочерей на выданье и их самовлюбленных отпрысков – всю эту бизнес-шушеру, которая воспринимала саму себя с необычайной, патологической серьезностью.

Некоторое время спустя ей пришло в голову, что надо научиться работать на компьютере: в наше время уже не пишут от руки да на бумаге, в наше время идеи хранят на электронных носителях! Она тут же записалась на какие-то курсы для «чайников» и так увлеклась, что накупила еще кучу книг и читала их с неменьшим интересом, чем детективы, тут же выполняя у экрана все инструкции, открывая и закрывая окошки, переставляя куски текста, стирая их и восстанавливая… Через каких-то пару недель она настолько овладела компьютерной премудростью, что могла бы уже сама вести курсы для «чайников».