Право на пиво - Владимир Васильев

— …Дело в том, сын, что пиво «Оболонь» просто пьют…

— Пьют, и что дальше?

— Ничего. Никакой магии. Просто пьют и радуются.

Виталий Копыл

ЭТОТ ДЕВСТВЕННЫЙ МИР

Я вывел корабль на орбиту в точно назначенное время и сделал пару витков, чтобы осмотреться.

Патруля не было. Отчасти это радовало. В прошлый раз мне откровенно повезло — реакция патрульного оказалась чуть хуже моей, и я успел выскочить в гиперпространство. Окажись иначе, и одного выстрела его квазиэнтропийного ускорителя было бы достаточно, чтобы я достиг нирваны в Великой Пустоте, Слава Будде.

С другой стороны, отсутствие патруля наводило на мысль об отсутствии охраняемого объекта, что, безусловно, усложнило бы мою задачу. Я посмотрел на обзорный экран. Два разделенных океаном континента выглядели вполне мирно, что подтверждалось и отчетом бортового нейрокомпьютера: эфир чист (только белый шум и разряды), никаких следов цивилизации в атмосфере, океане, на поверхности и под ней. Планета определенно начинала мне нравиться, и я решился на посадку.

Своему ИИ я доверяю безмерно. Но он все-таки машина, он имеет право на ошибку, а я нет. Риск для меня — в первую очередь неспособность учесть влияние всех факторов. Вы способны учесть все факторы? Вот и я не способен, поэтому всегда исхожу из худшего…

Выбрав траекторию входа в атмосферу максимально приближенную к метеоритной, — мне почему-то казалось, что крупные метеориты здесь явление обычное — я пошел на посадку. Точку посадки я выбрал в океане. Конечно, это была чистой воды перестраховка — зенитные лазеры не смогли бы пробить мое силовое поле, а присутствие генераторов антиматерии мой ИИ засек бы еще на орбите по субэлементарному фону. Но — безопасность прежде всего.

Компенсаторы перегрузки сработали безупречно, я даже не почувствовал, как корабль ударился о воду. Стараясь придерживаться рельефа дна, я направился к северному континенту. Эффект псевдотрения воды о силовое поле защиты привлек внимание множества морских обитателей. Вокруг меня закружились бешеные вихри — многотонные махины выясняли отношения, пытаясь подобраться к кораблю поближе.

Недалеко от побережья, когда глубина и бесконечные коралловые рифы лишили возможности двигаться дальше, я опустил корабль на дно, чтобы продолжить путь на гравилете. По сформированному силовым полем туннелю, я вылетел над поверхностью океана и на небольшой высоте преодолев звуковой барьер, понесся вглубь континента. Через какой-то час я прибыл на место…

Люк за спиной с тихим шипением закрылся. Я стоял на небольшой возвышенности. Моросил дождь. В пасмурном небе мелькали неясные тени. Воздух был полон звуков: жужжание, шелест, потрескивание. Сотни бабочек и стрекоз, не обращая внимания на погоду, кружились в странном танце. В болоте какие-то огромные звери ловили своих менее удачливых мелких собратьев. Из-за леса доносился леденящий душу вой. Лес даже издали поражал размерами деревьев. Мне показалось, что я вижу кипарисы, но легкая дымка мешала рассмотреть их получше.

Если я правильно рассчитал координаты, на поиски не должно было уйти много времени. Часа два, максимум три. Я проверил заряды обоих бластеров, осуществил привязку системы навигации к кораблю и к гравилету, установил хронометр на обратный отсчет и двинулся в путь. Пешая прогулка немного выбивалась из системы обеспечения моей безопасности, но сейчас мне хотелось романтики, хотелось ощутить себя первобытным охотником или даже разведчиком. Впрочем, нейрошлем передавал изображение с моей сетчатки ИИ, и я всегда мог рассчитывать на огневую поддержку гравилета.

К сожалению шлем сильно сужал угол обзора, а мембранный респиратор затруднял дыхание, поэтому я поздно заметил птицеобразное чудовище, спикировавшее откуда-то сбоку на огромных кожистых крыльях. Сильный удар в плечо опрокинул меня на землю. Я успел сгруппироваться и уже через секунду после падения с левой руки снял одним выстрелом этого демона. Затем, мысленно извинившись перед кармой и заодно перед «романтикой», включил панорамный видеосенсор, передающий изображение непосредственно в мой зрительный центр, и продолжил путь к лесу. Где-то за лесом была река. Глубокая древняя река, широкими петлями спускающаяся к океану, но не впадающая в него — огромные болота полностью впитывали ее, до последней капли.

Я добрался до реки без приключений, только один раз, в лесу, мне пришлось уступить дорогу чему-то напоминающему лягушку размером с гиппопотама. Не поверите, но в лесу действительно росло несколько кипарисов, ну, почти кипарисов.

Достигнув реки, я пошел по берегу, против течения. Разумеется, я не увидел никакого промышленного оборудования, никаких труб, никаких насосных станций. Собственно, я знал, что ничего этого здесь не будет, просто мне хотелось наконец-то сесть на эту планету. По-видимому, где-то в глубине своего подсознания, мне хотелось прогуляться по берегу этой реки и обдумать свои дальнейшие действия…

Я увидел ее на песчаной отмели. Она лежала на голубоватом песке желто-оранжевым пузом вверх, что само по себе было символично. Я медленно, еще не веря в удачу, подошел к ней и поднял. Несмотря на многочисленные вмятины и царапины, текст был вполне различим. Вот «О», «В», еще «О». Дальше, если присмотреться, проглядывала «L»…

Я посмотрел на реку. Миллионы тонн чистой свежей воды. Без примесей и радиоактивного ила. Миллионы тонн. Да. Они всегда говорили правду. Они не скрывали. Они кричали об этом — их никто не слышал. Они писали на каждой банке, что берут воду из юрского горизонта. И Они вот уже триста лет берут воду из юрского горизонта. Есть только один нюанс: Они берут воду прямо из юрского горизонта, непосредственно в юрском периоде. Просто Их трубы проткнули не землю, а время.

Я сунул пустую банку из-под «Оболонь — премиум» в карман и вызвал свой хронокорабль. Искать во времени точку непосредственного забора воды не было никакой необходимости. Пора было возвращаться в свое пространство и в свое время.

Я бросил прощальный взгляд на лес, сожалея, что в моем настоящем нет таких больших папоротников; на забавного, если держать дистанцию, бронтозверя — бронтозавра; на реку, в которой наверняка притаилась парочка крокодилов; на стайку фантастических бабочек; на мой молодой мир.

Уже сидя в кабине корабля, я еще раз рассмотрел банку. Мое внимание привлекли грифоны. Что они держат в лапах… Что это за герб на щите? Нет, не герб, это какой-то символ… Да, символ единства воды, хмеля и солода… Грифоны. Кажется, их еще называли собаками Зевса. Грифоны… Я откинулся на спинку кресла и беззвучно засмеялся. Похоже, я догадался, где Они берут хмель…

Дмитрий Тарабанов

ЧТО-ТО СО ВРЕМЕНЕМ И ПРОСТРАНСТВОМ

Парень сжал схватил банку недопитого пива с такой силой, что жесть затрещала под крепкими пальцами, — и вверх дном опрокинул на стойку. Зашипел разливающийся напиток и в два ручейка стек на пол.

Александр на всякий случай отодвинулся подальше. Мало ли чего можно ждать от современной молодежи? Такие и прорывным колечком зарежут, даром что от армии косят. Куда там коммандос до этих крепко сбитых тинэйджеров, лелеющих мысль о мировом господстве…

— И потом я, значит, перевор-р-рачиваю баночку с детским питанием, уже мной выеденную… Вверх донышком переворачиваю, протягиваю маме консервный нож и говорю: «Открой!» Представляете? Какая не по-детски конструкторская мысль?

— Конструктивная, — машинально исправил Александр. И задал наводящий вопрос: — Ну и зачем вы ее переворачивали?

Ребятенок-детина опешил. Он мотнул головой, словно прогоняя одурь, и старательно упражняясь в мимике, проговорил:

— Ну как же! Мне, видимо, казалось, что с какой стороны банку не открывай, там везде будет… э-э-э… содержимое.

— Естественно, — недовольно подтвердил Александр. — А зачем с двух сторон одновременно?

И, надо сказать, сразу же вспомнил о том, как в детстве посасывал из банки сгущенку. Тогда тоже приходилось делать две дырки — через вторую проникал воздух. Лежал шестилетний Алеша у телевизора с банкой сгущенного молока у рта, как октябренок с угольным фильтром из учебного фильма о химической защите. Лежал и думал, что неплохо бы стать директором завода молокопродуктов.

Стал Александр, правда, должностным лицом чуть поскромнее — менеджером, и не на молочном, а на пивоваренном заводе «Оболонь». И сидел он теперь в представительском баре, попивал баночное пиво и слушал какого-то дылду с максималистскими замашками.

Над стойкой висел плоский широкоэкранный телевизор, углом повернутый в зал. Голос диктора тихо вещал: «…полное лунное затмение сегодня, шестнадцатого февраля, можно будет наблюдать промежутке между…»

— Ну, вы не понимаете… Если я открыл с одной стороны и все выел, то надо и с другой стороны открыть — и с другой выесть!