Слепой против маньяка - Андрей Воронин

Руки, отделенные от туловища, вспоротые животы, вывалившиеся кишки, отрезанные груди, уши, разорванные рты, выколотые глаза. На обратной стороне каждого снимка были аккуратно проставлены дата и имя жертвы. Возможно, имена были не настоящие, но если жертва называлась Валей, Таней, Мариной, Григория это вполне устраивало. Его абсолютно не интересовало настоящее имя девчонки: Валя так Валя, Катя так Катя.

Просматривая снимки, Синеглазов возбуждался все больше и больше. И он понимал, что уже не сможет сегодня спать спокойно, что ему опять хочется крови, хочется наслаждения, хочется видеть наполненные ужасом глаза жертвы.

Он быстро собрал снимки, аккуратно сложил, завязал на бантик тесемки и спрятал коричневую коленкоровую папку в секретер, где лежали фотоаппараты.

Затем он взглянул на свое отражение:

– Ну что ж, Гриша, время пришло.

Он потуже затянул узел итальянского шелкового галстука с миниатюрными смешными машинками – такими, как их рисуют дети, сунул в карман пиджака пачку сигарет, накинул на плечи синее кашемировое пальто и, оставшись вполне довольным своим внешним видом, вертя на пальце ключи от машины, быстро сбежал вниз. Его серая «вольво», хоть и не новая, но все еще довольно привлекательная, поблескивала, вымытая дождем, прямо у подъезда на небольшой площадке. Кровавой капелькой мерцал огонек сигнализации.

«Хорошо бы сегодня найти какую-нибудь совсем молоденькую, но с большой грудью и худыми острыми коленками!»

Такая однажды попалась Григорию. Это было в прошлом году. Он снял девочку возле ресторана «Прага». Она назвалась Мариной. Этот фотоснимок хранился на самом дне папки, и Григорий Синеглазов любовался им только в самые торжественные моменты своей жизни.

– Все будет хорошо, – сказал он сам себе, вставляя ключ в замок зажигания и запуская двигатель.

Затем он щелкнул кнопкой магнитофона, и в кабине зазвучала мягкая, спокойная музыка. Это была запись Патрисии Каас, которая очень нравилась Синеглазову. Но не как женщина, а как певица. Ее песни не возбуждали Григория, а наоборот, приводили его в состояние равновесия и придавали уверенности в себе.

Дела в посреднической фирме «Гарант», где Синеглазов был не последним человеком, шли как нельзя лучше. За последние пару месяцев было совершено четыре крупные сделки, и в кармане кашемирового пальто в большом бумажнике из мягкой крокодиловой кожи лежало четыреста долларов. Остальные деньги он хранил, заложив в толстую книгу, предназначенную для психиатров.

Это была книга по сексуальным извращениям. Григорий иногда любил полистать страницы, при этом криво улыбаясь и причмокивая. Там были описаны такие ужасные случаи, до которых ему еще очень далеко. И еще Синеглазов очень любил вырезки из всевозможных газет. Несколько коричневых папок лежало в глубине секретера, заполненные вырезками из разных газет и журналов.

А вот тоненькая синяя папка была посвящена ему. В ней хранились фотографии его жертв, фотографии, напечатанные в газетах, показанные по телевидению. По сей день милиция и родственники безуспешно пытались отыскать без вести пропавших девочек.

Это была любимая папка Григория Синеглазова. И он время от времени тешил себя надеждой, что когда-нибудь она станет очень толстой, такой толстой, как коричневая. И все, что там будет, будет посвящено ему – Григорию Синеглазову, человеку, который мечтал стать хирургом.

Но родители решили по-другому и отдали Григория – конечно же, по большому блату – в престижный Плехановский институт. Григорий закончил его с отличием, хоть в душе люто ненавидел экономику. Но специалист он был отличный.

Сразу же после окончания его распределили в Госснаб, выдали сафьяновые корочки.

Но проработал там Григорий недолго. Началась перестройка, и всевозможные реформы уничтожили эту славную тихую организацию.

Григорий почти полгода был без работы. Попытался устроиться в один из коммерческих банков, но чуть не оказался за решеткой. Председатель банка и два его заместителя, уехав в отпуск за границу, так и не вернулись. Вместе с ними не вернулись и деньги вкладчиков. ФСБ, ФСК, налоговая инспекция очень долго мучили оставшихся сотрудников. Больше всех досаждали клиенты, но им Григорий радовался, ведь он проработал в банке всего лишь две недели и не был ни в чем замешан. Его оставили в покое.

Затем ему повезло. Он встретил одного из своих однокурсников по «Плешке». Тот процветал. Имел свою фирму и после бутылки джина с тоником предложил Григорию:

– Ты, Гришка, мужик сообразительный, а мне такие нужны. Замы у меня никудышные. Я их, скажу откровенно, держу лишь для того, чтобы в случае чего все свалить на них. Если хочешь, я возьму тебя референтом. Ответственности никакой, а дела проворачивать можно крутые. Ведь в основном мы работаем с наличкой.

Григорий попросил два дня на то, чтобы подумать. На третий день Синеглазов в строгом сером костюме уже был в офисе посреднической фирмы со звучным названием «Гарант». Что и кому гарантировала фирма, было не понятно. А самое главное, было не ясно, чем она может гарантировать… Но офис был шикарный.

Однокурсник усадил Григория в кожаное кресло, посмотрел ему в глаза.

– Ну что, Григорий, я тебя поздравляю. Теперь ты мой подчиненный. Вот тебе бумаги. Разберись с ними и подумай, что можно сделать. А вот на эту бумагу надо написать ответ, она – из налоговой инспекции. Но налоги, как ты понимаешь, мы платим исправно, и поэтому постарайся придать всему вид законности, чтобы ни одна сволочь не докопалась.

Григорий кивнул и занялся делом. Ему удалось представить дела фирмы так, будто она работает даже себе в убыток, занимаясь при этом благотворительностью направо и налево…

Уже через полгода Григорий Синеглазов смог купить себе квартиру на проспекте Мира. Квартира была неплохая – с большой кухней и двумя комнатами.

Одна была очень большая, а вторая очень маленькая. Но Григория это устраивало.

В маленькой он устроил фотолабораторию и спальню. А в большой была гостиная и полки с книгами. А главное – нашлось место и для родительского секретера со сложным замочком, с множеством полочек и выдвижных ящичков.

Поначалу на Синеглазова сотрудницы фирмы «Гарант» поглядывали довольно скептично. Но со временем он приоделся, приобрел автомобиль, хоть подержанный, но в хорошем состоянии. Это придало ему веса. Но как ни пытались женщины фирмы «Гарант» затащить его к себе в постель или попасть в постель к нему, это им не удавалось. И в офисе поползли противные сплетни, которые распускала любовница шефа, его секретарша Анжела.

Женщины вначале шепотом, потом довольно откровенно стали поговаривать, что Григорий Синеглазов импотент. Эти слухи были опровергнуты довольно скоро.

Как-то на одном из банкетов, когда все перепились, а шефу позвонила жена и он покинул праздник, Григорию представилась возможность – вернее, это была просьба шефа, уверенного в том, что Григорий Синеглазов импотент, – отвезти домой Анжелу. Григорий выполнил просьбу своего бывшего однокурсника, а теперь президента фирмы. Он отвез Анжелу домой в роскошную однокомнатную квартиру, купленную на деньги шефа, и там, в этой квартире, Григорий не ударил лицом в грязь. Он остался с Анжелой, и та призналась ему утром, что такого мужчины, как Григорий, она еще не знала. А мужчин на двадцатисемилетнем жизненном пути Анжелы попадалось немало.

Григорий тоже остался доволен.

И теперь, время от времени, когда шеф уезжал в командировки, Григорий наведывался к Анжеле. И та рассказывала ему, сладострастно постанывая и вздыхая, все секреты фирмы, а уж она-то их знала – шеф считал ее доверенным лицом.

Так что все у Григория складывалось наилучшим образом. А то, что он извращенец, или, как пишут в бульварной прессе – сексуальный маньяк, никто даже и не догадывался. Знали об этом только жертвы.

Но мертвые, как известно, молчат. А Григорий еще ни разу не отступил от своих правил – каждая жертва становилась трупом, над которым он долго и изощренно глумился, затем расчленял, ждал, пока сойдет кровь, тщательно мыл части тела, запаковывал их в целлофан, большой рулон которого он приобрел на рынке развозил в разные концы города и прятал.

И вот сейчас этот человек с горящим взглядом темно-серых глаз спокойно вел машину. Дворники смывали капли дождя, салон наполнял приятный голос Патрисии Каас. Григорий покачивался, уверенно поворачивая руль то вправо, то влево.

Жертвы он находил всегда в разных местах. Сейчас он выехал на Калининский проспект. Сердце ему подсказывало, что вскоре он найдет то, что ищет. Григорий внимательно смотрел по сторонам. Его глаз был наметан. Он сразу же отличал представительниц древнейшей профессии. Но далеко не каждая из них приходилась ему по вкусу: он искал подростков.

Наконец, он увидел пестрый зонтик, под которым дрожала Катя Фролова.