Демоны Тевтобургского замка - Дмитрий Биленкин

— Понимаешь, — сказал он после недолгого молчания, — в потусторонние силы я не верю. А в демонов… Смотря в каких. Короче говоря, ты не будешь против, если я пойду с тобой в замок? Я тут же честно сказал Мизигину, что человек, относящийся к мистике так, как он, объективно вряд ли сможет способствовать успеху разоблачения.

— Человек даже сам о себе не знает достаточно, — рассеянно ответил Юра, кивая какому-то проходившему мимо ученому (мы уже стояли у входа в зал конгресса). — Нас, конечно, поместят в разных комнатах, и я не буду тебе мешать. А такой свидетель, как я, может оказаться весьма полезным. Некоторый резон в его словах был. Кроме того, уважение к человеку — мой принцип. Скрепя сердце я переменил решение… Часы на ратуше уже били девять, когда я, поужинав, подходил к собору. Ночь окутывала город. Мизигин ждал меня.

— Я познакомился с историей Тевтобургского замка, — сказал он — Зловещая… И не тем, что там появлялись привидения, а тем, что после полуночного бдения многие выходили оттуда сумасшедшими. Или… совсем не выходили. Я усмехнулся.

— Исчезали?

— Нет, их выносили ногами вперед. Инфаркт…

— Выдумки, конечно?

— Ничуть. Я перелистал подшивки местных газет. И у меня появилось одно соображение. Я вспылил:

— Какие к дьяволу соображения! Глупость, чудовищная глупость все эти байки о привидениях и потерявших из-за них разум! В любом старом доме жили люди, которые пугались собственной тени, сходили от этого с ума, умирали от сердечного приступа. Немного лжи, немного страха, немного воображения плюс эти факты — вот и готова легенда! А ты уж и поверил!

— Ну что ты! Я хотел только…

— И слушать не желаю! Милое дело — заранее настраиваться на всякую чертовщину. Испуганному человеку палец покажи — он сойдет с ума. Знаем мы эти штучки! Мизигин пожал плечами. Из-за гребня гор выплыла луна. Справа забелел широкий фасад дома с колоннами и неосвещенными окнами.

— Здесь, — произнес Мизигин. Я заметил, что иначе представлял себе замок.

— Так это же не десятый век, а восемнадцатый, — пояснил мой товарищ. Ворота решетчатой ограды были распахнуты. Пока мы шли по мощеной дорожке парка, парадная дверь медленно приотворилась, и хлынувший лунный свет озарил высокую фигуру демонолога.

— Пришли? — глухо сказал он. — Что ж… — и жестом пригласил нас следовать за собой. Я уже хотел было отпустить ехидное замечание насчет экономии электроэнергии, но демонолог, пропуская нас, щелкнул выключателем, и в обширном вестибюле вспыхнули три пыльные лампочки, криво сидящие в кольце люстры. Унылое молчание усыпальницы охватило нас. Наверх вела широкая мраморная лестница, зеркала слева и справа мутно отражали каменный паркет и позеленевшую улыбку бронзовых грифонов у входа. Нас в зеркалах не было, хотя мы и стояли напротив.

— Предупреждаю, — сказал демонолог, — в комнатах, где вы разместитесь, есть кнопка. Как только станет опасно, нажмите ее. Я немедленно приду на помощь и постараюсь усмирить потусторонние силы заклинаниями. Иногда я успеваю это делать…

— Не будем зря тратить время, — сказал я, взглянув на свои часы. Они стояли. Демонолог медлил. Он был в том же костюме, что и днем, но его лицо почему-то приобрело неприятный серо-синий оттенок.

— У тебя тоже стали часы? — шепнул я Мизигину.

— Нет, — ответил он, скашивая взгляд на запястье. — А что? Зеркала, по-моему, любопытны.

— Заметил?

— Тс!.. — прошипел демонолог, не оборачиваясь. Паркет хрустел под нашими шагами. В тенях ниш по обеим сторонам прятались уродливые статуи каких-то индусских богов. В их глазницы, видимо, были вставлены стекляшки — статуи провожали нас угрюмым, поблескивающим взглядом. Коридор свернул. Тут не было электричества, луна била в окно, и по полу расстилалась белая дорожка, как шахматная доска, разграфленная трещинами паркетных стыков. Где-то вдали что-то тихо гудело, как в трансформаторной будке. Демонолог остановился:

— Ваша комната здесь. А ваша, — он повернулся к Мизигину, — чуть подальше. Я отворил дверь. Комната как комната. Ее заливал яркий свет молочных плафонов, ослепительный после темноты коридора. Никаких занавесей, штофных пологов, кроваво-черной обивки и тому подобных аксессуаров. Вполне современная мебель, голые, оклеенные светлыми обоями стены.

— Кнопка под выключателем, — показал демонолог. Его лицо снова приобрело обычный цвет. Ничего сатанинского в его облике не было, глаза смотрели сонно.

— Спокойной ночи, — вежливо кивнул он и притворил за собой дверь. Я внимательно оглядел комнату. Все, как в любом гостиничном номере: диван, пара кресел, два шкафа, несколько стульев… У меня появились кое-какие соображения, пока нас вели сюда. Но теперь, при виде этой банальной комнаты, они рассеялись. Все их фокусы элементарно просты: зеркала, очевидно, были чуть повернуты под углом — такие вещи не всегда определишь сразу, лицо демонолога изменила полутьма, а часы… Я покрутил завод. Секундная стрелка дернулась, но тотчас снова замерла. Ясно, просто некстати сломались. Было очень тихо. За широким окном открывался голый пустырь, синевато освещенный луной. Мои шаги глохли в мягком пластике пола. Надвигалась глупая, скучная ночь, неся досаду, похожую на разочарование. Я ругал себя за глупость и злился на обман. Впрочем, утешало предстоящее посрамление демонолога. И, конечно, две-три ехидные остроты достанутся легковерному Мизигину. Подойдя к книжному шкафу, я стал выбирать, что бы почитать перед сном. Что-то скрипнуло у меня за спиной. «Ага!!» — почти обрадовался я и быстро обернулся. Комната была пуста и светла. Не совсем, впрочем, светла: из-за неплотно прикрытой двери вползала какая-то тень. С некоторым замешательством и, может, чуть поспешно я подошел к двери и толкнул ее. Тень походила на луч мрака, бьющий из коридора. Дверь подалась туго, в ней что-то жалобно всхлипнуло. Внезапно будто невидимая рука схватила конец тени и очертила ею круг, замкнувший меня! Чье-то ледяное дыхание коснулось моего затылка. «Не переступай круга!» — раздался шепот. Одним прыжком я перемахнул круг. Он исчез, но во мне тотчас зазвенела нота животного тошнотворного ужаса. Поле моего зрения резко сузилось, заметалось в беспорядке, теряя четкость. Стены побелели, лампы неистово запылали в молочных плафонах. Ярчайший поток белизны затопил комнату. Что-то с шумом ударилось, дзинькнуло стекло, а из черного окна на меня глянуло белое, перекошенное — мое лицо! Его исказила судорога, и тот ужас, что был во мне, и тот, что смотрел на меня, слились. Я метнулся к двери. И оттуда, как из зеркала, призраком проступило мое обезумевшее лицо… Я отпихнул воздух ладонями и внезапно почувствовал, что уже не властен над мускулами своего лица, что оно пляшет, гримасничает в такт тому, другому лицу. Какое-то безумие! Сжав кулаки, я кинулся на свое призрачное изображение, мелькавшее перед глазами, как сквозь туман… Плохо помню, что было потом. Кажется, я бил по двери, кажется, бил себя по щекам, не ощущая боли. Я дрался с собственным лицом! Дрался, теряя понимание, где оно находится. На мне? Или вне меня? Одинаково чужое, оно было везде в бешеном сиянии ламп, наступало отовсюду — со стен, с потолка… Не помню, как я очутился на полу. Вдруг обвалом упал мрак, и в нем тяжело грянули чьи-то шаги. Неумолимая поступь в тишине и темноте — ближе, ближе, сквозняк распахнувшейся двери…