Кораллы мертвеца - Екатерина Красавина

Фразу Мила не закончила, потому что вошел Гриша. - Привет, Кармен. Мое почтение, милая девушка, - обратился он к Оле, отвесив ей шутливый поклон.

Но та отвернулась и заскользила по компьютерным клавишам. В тот же день по дороге в метро Оля наткнулась на рекламный щит туристической фирмы "Ветер странствий". Она поднялась на второй этаж и открыла нужную дверь. Молоденькая девушка, говорившая по телефону, прикрыла трубку рукой и спросила: - Присаживайтесь, пожалуйста,. Что вы хотите?

Оля покраснела. Ей показалось, что она забрела сюда по ошибке. - Я хочу отдохнуть. - И неожиданно для себя выпалила, - на Гавайях.

Девушка протянула ей каталог с фотографиями и кратким описанием отелей. Оля наугад ткнула в один из них...

Сейчас она тряхнула головой, отгоняя воспоминания. "Это все позади, а впереди у меня чудесный отдых. Сказка". И Оля снова склонилась над чемоданом. Внезапно её глаза расширились. Между двумя романами Сандры Браун она увидела маленькую записную книжку. Раскрыв её, Оля сразу узнала почерк Олега Васильевича, только написанное никак не могла разобрать. "Какой-нибудь иностранный. Похож на греческий или арабский. Господи, как же она попала ко мне? Я заезжала на фирму за четыре часа до отлета. Вспомнила, что оставила в одном из романов Сандры Браун деньги. Семьсот рублей. Раньше книги лежали у меня в столе, а в последний день я положила их справа от компьютера, и подмахнула оба романа в сумку. А записную книжку не заметила, она маленькая, и наверное, приклеилась к книгам. Но как она оказалась на моем столе? Какой ужас! И что же мне теперь делать? Звонить шефу и говорить, что его записная книжка у меня? Или не стоит? Наорет и испортит весь отдых. Подумает еще, что я украла её. Человек он непредсказуемый. Позвоню в предпоследний день или вообще не стану звонить. Приеду в Москву и сориентируюсь на месте". Она разобрала чемодан, переоделась в сарафан, положила пляжное полотенце и купальные принадлежности в полиэтиленовый пакет и спустилась к бассейну.

Дни потекли один похожий на другой. Они были пропитаны солнцем, сладким, одуряющим ароматом тропических цветов и блаженным ничегонеделанием. Оля купалась, загорала на знаменитом пляже Вайкики и с тоской думала о возвращении в Москву - к серым будням. За день до отъезда она посетила Долину Храмов - одну из главных достопримечательностей Гавайских островов. Вокруг радовали глаз изящные пагоды и ручейки с разноцветными рыбками. Около одного из них Оля остановилась и опустила руку в воду. Все окружающее казалось ей дивным восхитительным сном.

Во второй половине дня Оля вспомнила о том, что надо бы позвонить в офис. Но трубку никто не брал. "Интересно, куда все запропастились? Шеф, наверное, вышел по делам. А Мила не хочет брать трубку, сидит и разгадывает сканворды. Ладно позвоню завтра". Она отошла от телефона, но через десять минут вернулась и снова набрала номер. Трубку сорвали сразу - Алле, закричала Оля, - алле!

Ей никто не ответил, а потом раздались частые гудки.

"Спятили что ли они все там. Чокнулись".

Остаток дня Оля провалялась на пляже. Ее начали терзать угрызения совести за нечаянно прихваченную книжку. "Вдруг она шефу срочно понадобилась. Спохватился, а её нет".

Вечером в Полинезийском центре демонстрировали документальный фильм "Живой океан". Экран был размером с пятиэтажный дом и получался потрясающий эффект увеличенного изображения. Перед Олиными глазами проплывали берега Гавайев, пронзительно-синяя вода, мерно покачивающиеся листья пальм. Огромная волна взвилась на экране, и Оля невольно вцепилась руками в кресло, на котором сидела. "Прощай, серфинг, так и не довелось мне по-настоящему покататься на волнах". Две Олиных попытки научиться серфингу закончились полной неудачей - она быстро соскальзывала с доски и оказывалась в воде, отчаянно колотя по ней руками. "Может быть... когда-нибудь... в другой раз", - вертелось в её голове.

На следующий день утром Оля снова позвонила в офис. Трубку взяла Мила. - Это я, Оля...

Мила перебила ее: - Олега Васильевича убили. - Что? - переспросила Оля.

Но та уже повесила трубку.

Ночью Оля спала плохо. Ей снился кабинет Олега Васильевича, забрызганный кровью, попугай с Гришиным лицом, без остановки кричавший: "Убийство, убийство", Мила, стоявшая у раскрытого окна так, словно, она собиралась выброситься из него...В ужасе Оля проснулась и почувствовала как по ноге стекает тоненькая струйка пота. "Веселенький получился отдых. Что-то теперь будет?"

* * *

Первым, кого увидела Оля, переступив порог офиса, была заплаканная Мила, сидевшая за своим столом. Гриша стоял напротив и машинально скручивал в трубочку газету. - Оля, - подняла голову Мила, - Оля , - и расплакалась. - Как это произошло? - Оля опустилась на стул, стоявший около двери, и вопросительно посмотрела на Гришу

Тот почесал пятерней волосы и мрачно изрек: - Напали три дня назад, в подъезде поздно вечером и застрелили из пистолета с глушителем. Даже в хронике "Московского комсомольца" пропечатали. Вот. - и Гриша помахал газетой.

В голове у Оли почему-то стремительно завертелся пруд с разноцветными рыбками, тусклые глаза Олега Васильевича, его кабинет с алыми пятнами на стенах, как приснилось прошлой ночью. - Но почему? - вырвалось у Оли, почему? - Мы бы тоже хотели это знать, - в голосе Гриши прозвучал сарказм, - нас уже милиция допрашивала. Теперь твоя очередь.

Оля обвела глазами комнату, словно видела её впервые, и поднялась со стула.

Мила хотела что - то сказать, но только махнула рукой и снова заплакала.

Тигран встретил Олю отчаянным мяуканьем. Утром она даже не успела его толком покормить. Приехав в Москву и забежав, домой, Оля сразу помчалась в офис. Во время её отдыха кот благополучно пребывал у соседки Веры Константиновны, одинокой словоохотливой старушки. Перед своим отъездом Оля оставила ей денег для Тиграна и большую коробку конфет в подарок. Подожди, подожди, сейчас накормлю, - Оля раскрыла пакет с "Вискасом" и насыпала коту в миску.

После того как она побывала в офисе, Оля бесцельно несколько часов бродила по Москве, не зная, куда идет и зачем. Она двигалась по городу, как сомнамбула, время от времени, останавливаясь и смотря невидящим взглядом на людей. Затем она вздрагивала и снова шла вперед.

Оля прошла в комнату. Надо было разобрать чемодан, закинутый утром в угол. Она бережно вынимала из него юбку, платье, полотенце. Записная книжка выпала неожиданно. "Теперь не понадобится, а я так нервничала". Оля пролистала её и бросила на стол. И вдруг, как завороженная, сделала шаг вперед, не спуская с книжки взгляда. Ей внезапно пришла в голову мысль, что, возможно, в ней таится ответ на вопрос: "Кто же убил Олега Васильевича Макеева, её бывшего начальника и ничем не примечательного директора малюсенькой фирмы "Антиквариат и ломбард"?

* * *

Катя хандрила, Катя слушала музыку Гленна Миллера уже, наверное, в десятый раз. Но умиротворяющая мелодия покоя не приносила, а наоборот, растравливала старые раны. "Вспоминает ли сейчас обо мне Артур, - думала Катя, лежа на диване и смотря на пальму, которую она назвала в честь египетской царицы Клеопатры, пленившей её воображение в одноименном фильме. Забыть фиалковые глаза Лиз Тейлор было невозможно. - Зачем только мамаша впихнула его во Францию, подняла все свои связи, посулила райские горы. Тот и загорелся заманчивой идеей - поработать годик-другой в парижском театре. А я опять осталась одна. Как вечная подруга капитана. То Игорь, пропадавший по полгода неизвестно где, теперь - Артур..."

Артур был актером одного из московских театров, а его мать главрежом. Катя любила их обоих, но сейчас также ненавидела - за свое одиночество. Ее прежний бой-френд Игорь, вечно занятый бизнесом во время своих коротких наездов в Москву, оставлял в Катиной душе впечатление бодрящего коктейля, которого впрочем, хватало очень ненадолго. Быстро наступало малоприятное похмелье - плохое настроение и скука. С Артуром Катя открывала для себя иной мир. Быть рядом с любимым человеком каждый день это было совсем, совсем другое... Артур уехал в феврале. А до этого они счастливо жили в Катиной квартире, и она наслаждалась своей новой ролью хозяйки дома. Оказалось, что это не так уж страшно - регулярно готовить завтраки и ужины, натыкаться в ванной на мыльный помазок и носки на батарее, а вечером смотреть футбол вместо мыльной оперы. Все это было действительно не страшно.

Накануне своего отъезда Артур ходил мрачный и даже несколько раз спросил, внимательно смотря на Катю: "Может быть ему лучше остаться?" - Ни за что, - отвечала она.

Катя прекрасно понимала, что если Артур поддастся минутной слабости, то потом будет упрекать её всю жизнь. Такой шанс выпадает крайне редко. И упустить его - непростительный грех . Она понимала все это, но одновременно хотела, чтобы Артур остался, был рядом с ней.

Особенно Кате понравилось готовить. Раньше она довольствовалась немудреными полуфабрикатами или продуктами, не требующими никакого времени для их приготовления: сыром, колбасой в нарезке, пиццей. Но теперь... Из недр антресоли Катя извлекла бабушкину кулинарную книгу - толстую как средневековый фолиант. Она была издана ещё до революции, и Кате пришлось изрядно попотеть, подыскивая, достойный и точный эквивалент вальдшнепу или свиному боку. Катя отчаянно фантазировала и называла блюда по-своему. Придуманное название она сразу же вписывала карандашом в книгу, чтобы оставить будущим потомкам свидетельство своего кулинарного таланта.