Реабилитация - Владимир А. Киеня

для дальнейшего чтения книги. Это жестокая, но настоящая правда нашей истории. Пишу о подлинном, страшном для осознания нормального человека плановом механизме и о масштабах политических репрессий в Свердловской области и стране, о часто незаконных арестах, пытках и расстрелах в застенках НКВД. Многие обвинения людей тогда в совершении «контрреволюционных преступлений» были абсурдны по своей сути.

Вот пример обычной для тех дел справки на основание ареста: некий красноармеец строительного батальона, «проходя мимо портрета товарища Сталина, сплюнул и антисоветски улыбнулся»[1]. Эти действия могли квалифицироваться по статье 58 пункт 10 Уголовного кодекса РСФСР как «антисоветская агитация и пропаганда» – очень серьезное обвинение. Еще один вариант вменяемых деяний: «…является активным участником контрреволюционной повстанческой шпионской диверсионной организации: вредительски уморил голодом бычка по имени Комсомолец».

Или такая формулировка: «Ассенизатор Петров, проезжая по центру города Красноуфимска, с контрреволюционной целью распространял зловоние». Сегодня звучит дико и абсурдно, но в 37-м за это приговаривали к лишению свободы, а за бычка даже расстреляли…

Потрясенный до глубины души, опираясь на архивные документы, я тридцать с лишним лет назад по собственной инициативе, получив одобрение руководства, много писал в местных газетах, выступал по радио и телевидению по вопросам реабилитации, рассказывал о судьбах репрессированных и реабилитированных обычных советских граждан и о честных, порядочных офицерах госбезопасности, о сломленных несправедливостью и о тех, кто не согнулся, кто выстоял и остался Человеком.

Сегодня, в начале третьего десятилетия XXI века, некоторые соотечественники, особенно молодое поколение, как мне кажется, часто однобоко трактуют историю советской России: либо видят в ней сплошной негатив, либо возвеличивают сталинскую эпоху. Понятно, что социализм в новой России уже невозможно реставрировать, это было непростое время нашей истории: оно действительно было героическим и созидательным, но одновременно жестоким и трагическим.

Эта книга о людях, безвинно загубленных государством, а ведь человеческая жизнь уникальна и неповторима. Наших расстрелянных сограждан не воскресить, но память о них должна стать вечной, как и их архивные уголовные дела. Будущее всегда вытекает из прошлого. Не понимая прошлого, не понять будущего. Мне думается, что надо каждому школьнику и современному сотруднику службы государственной безопасности знать подлинную историю своего государства и идти вперед, сделав правильные выводы из прошлых ошибок и трагедий. В первую очередь эта книга для них.

Очень хочу, чтобы мое искреннее слово дошло до сердца каждого, эту книгу читающего. Хочу, чтобы человек, молодой или уже поживший, стал чаще заглядывать в себя, в свою душу, очеловечивать себя постоянно; а для меня результатом станет положительное изменение сознания каждого, особенно молодого читателя.

В любое время жизни, при любом политическом строе надо строго соблюдать Закон, оставаться порядочным человеком, не подличать, не унижать, не предавать.

Первые встречи с репрессиями

В 1977 году я проживал с семьей в поселке Кольцово Свердловской области, там был и есть сегодня большой аэродром гражданской авиации, с примыкающей к нему военной площадкой. Носил я тогда форму капитана авиации; служил старшим оперуполномоченным Особого отдела КГБ СССР по Уральскому военному округу; оперативно курировал все воинские части закрытого военного городка. Как-то раз мне позвонила женщина-библиотекарь из штаба части и попросила подойти в библиотеку, там она обратилась с просьбой подписать акт об изъятии и уничтожении ряда книг, отобранных на списание. Приближалась юбилейная годовщина – 60-летие Великой Октябрьской социалистической революции, и в канун юбилея проводилась чистка книжного фонда, изъятие и уничтожение ветхой и невостребованной литературы. Стопка таких книжек была уже подготовлена, составлен акт об уничтожении их путем сожжения. Под актом должен был расписаться и я. Стал перебирать книги, многие из которых действительно просто рассыпались от ветхости.

Мое внимание привлекла толстая книга с надписью: «Стенографический отчет ХХ съезда КПСС». Я попросил ее на несколько дней почитать и унес в свой кабинет. Сейчас уже точно не помню, по-моему, она была с грифом «Для служебного пользования», то есть не для широкого распространения.

За несколько вечеров в служебном кабинете я прочитал эту книгу, вернул библиотекарю, и книга была сожжена. Впечатление от чтения отчета съезду было ошеломляющим: Первым секретарем ЦК КПСС Хрущевым Н.С. приводились конкретные многочисленные факты расстрелов в ходе политических репрессий в сталинское время. Больше недели после этого ходил, словно ударенный чем-то тяжелым, меня покачивало.

Нигде и никогда ранее, в том числе и в школе КГБ, где мы изучали историю органов госбезопасности страны, ни на служебных совещаниях, ни на последующих обязательных политинформациях в таком объеме и в такой конкретике подобные факты не приводились. Впервые с горечью подумал тогда, что попал служить в очень непростую военную спецслужбу, к моему удивлению и даже ужасу, так запятнавшую себя кровью народа. И это было омерзительно, выбивало из колеи, заставляло постоянно думать, куда же я попал…

Время шло, и, ежедневно наблюдая, как настойчиво и очень строго относится наш действующий председатель КГБ СССР и будущий руководитель страны Юрий Владимирович Андропов к соблюдению законности, я постепенно стал забывать об этом страшном эпизоде своей жизни. Тем более, что никто из моих ближних и дальних родственников никогда, насколько я знаю, не проходил через суд. Перед поступлением на службу в органы госбезопасности меня, как я узнал потом, долго и тщательно проверяли. Помню, что в анкете, которую я заполнял, вопрос был не только, были ли мои родственники на оккупированной территории, но и был ли я…

Долго потом расспрашивал маму и заполнял анкету, в т. ч. и о себе лично, потому что с момента рождения в августе 1941 года и до октября 1943 года в течение чуть более двух лет действительно находился на оккупированной фашистами территории СССР…

Через несколько лет, в 1983 году, я был назначен старшим следователем Особого отдела КГБ СССР по Краснознаменному Уральскому военному округу. Секретной почтой ко мне попал запрос по архивному уголовному делу 1937 года. Поднял дело в архиве областного УКГБ СССР и отправил его запросившему следователю. Дело было тонкое, листов на 20–30, на несколько десятков фигурантов. Я познакомился с этим делом: по нему было расстреляно несколько десятков человек, большинство из которых позднее были реабилитированы. Читая документы обвинения и реабилитации, я вновь испытал шок от чудовищности того, что было в нашей истории…

И снова заболел душой, у меня даже несколько дней кружилась голова, и ни о чем другом просто не мог думать. Испытал сильнейший стыд, что служу в конторе, где так обращались с нашими людьми, в ходе реабилитации которых выяснилось, что практически все они оказались заслуженными, порядочными и ни в чем