Великий Преемник. Божественно Совершенная Судьба Выдающегося Товарища Ким Чен Ына - Анна Файфилд

международный статус, чем его предшественникам.

В их времена ситуация в Северной Корее была похожей. Но в относительно упорядоченном мире, каким он являлся в годы холодной войны и еще приблизительно десятилетие после нее, нацеленные вовне эскапады были возможны только при поддержке или с санкции грандов – лидеров двух противостоящих блоков. Демократизация мировой среды, снижение контроля со стороны самых влиятельных держав предоставили больший простор для маневра «малым» и «средним». Тем из них, у кого хватало амбиций, воли и авантюризма не просто приспосабливаться к окружающим реалиям, а попробовать менять в свою пользу если не их самих, то свое в них место. И здесь Ким Чен Ын служит образцом того, как, имея на руках весьма скромные карты, можно сыграть ва-банк и банк этот сорвать.

Но блеф – опасная игровая тактика, рано или поздно наступит момент, когда в него перестанут верить. Политическая фортуна переменчива, особенно в условиях, когда все пошло вразнос повсеместно. В отношении КНДР возможны два сценария. Резонно предположить: если идеи чучхе выжили, когда фактически все были против них, то в нынешнем разнобое им и подавно светит дальнейшее существование. Только успевай менять тактику и обрящешь, глядя, как остальные вцепились друг другу в глотки. Но возможно и другое. В условиях передела мира, по-настоящему беспощадной схватки гигантов за влияние очень рискованно строить политику исключительно на кураже, участвовать в соревнованиях заведомо не своей весовой категории. Гамбургский счет обнажит подлинную состоятельность каждого из борцов. И тогда окажется, что Анна Файфилд права: рукопожатия и переговоры с Дональдом Трампом действительно были кульминацией политической истории Северной Кореи и ее самого амбициозного лидера Ким Чен Ына.

Впрочем, она с удивлением пишет и следующее: «Через семь десятилетий после создания КНДР я не заметила трещин в фасаде коммунистической державы». Возможно, чучхе еще продолжит нас удивлять.

Федор Лукьянов,главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»

Что ж, я могу с улыбкой убивать,

Кричать: «Я рад!» – когда на сердце скорбь,

И увлажнять слезой притворной щеки,

И принимать любое выраженье.

Людей сгублю я больше, чем сирена,

И больше их убью, чем василиск;

Я стану речь держать, как мудрый Нестор,

Обманывать хитрее, чем Улисс,

И как Синон, возьму вторую Трою;

Игрой цветов сравнюсь с хамелеоном;

Быстрей Протея облики сменяя,

В коварстве превзойду Макиавелли.

Ужели так венца не получу?[1]

У. Шекспир. Генрих VI (часть III, акт III, сцена II)

От автора

Многие беглецы из Северной Кореи, упомянутые в этой книге, просили не называть их настоящих имен. Они боятся подставить под удар оставшихся в КНДР родных. В таких случаях я использую псевдонимы или не называю имен вовсе.

Для северокорейских имен и названий я применяю северокорейский вариант транслитерации: Ким Чен Ир, а не Ким Чоныль, Ри, а не Ли и пр.

Пролог

Я сидела в самолете компании Air Koryo, рейс 152, в Пхеньян, в шестой раз в жизни собираясь в столицу Северной Кореи и впервые – после того, как власть в КНДР перешла к Ким Чен Ыну. На календаре было 28 августа 2014 г.

Для репортера поездка в Северную Корею – неизменно удивительный, завораживающий и обескураживающий опыт, но предстоящий визит сулил новый уровень сюрреализма.

Например, рядом со мной сидел Джон Андерсен, 140-килограммовый профессиональный рестлер из Сан-Франциско, известный под псевдонимом Крепыш и прославившийся использованием таких приемов, как некбрейкер нырком и бросок гориллы.

Я оказалась в бизнес-классе рядом с Андерсеном (да, у авиакомпании коммунистического государства есть классы), потому что на мое место в экономклассе попросился пассажир, которому хотелось сидеть рядом с другом. Мы устроились в красных креслах немолодого «Ила», напоминавших белыми салфетками на подголовниках и золотистыми бархатными подушками мебель из бабушкиной гостиной.

Андерсен – один из трех американских рестлеров, которые, выйдя в тираж, всплыли в Японии, где благодаря своим габаритам обрели популярность, утраченную дома. В Японии у них были какая-никакая слава и доход. Но они не прекратили искать новых возможностей, и вот троица летит на небывалое шоу: первый в истории Пхеньянский международный турнир по рестлингу, фестиваль боевых искусств, организованный Антонио Иноки, японским рестлером с квадратной челюстью, который борется за мир на Земле.

Пока мы взлетаем, Андерсен рассказывает мне, что ему любопытно увидеть, какова Северная Корея на самом деле, а не в американских медийных стереотипах. У меня не хватает духу сказать, что его ждет балаган, не первое десятилетие работающий именно для того, чтобы ни один приезжий ни в коем случае не увидел, какова Северная Корея на самом деле, и что ему не встретить ни одного случайного человека и не попробовать обычной местной еды.

В следующий раз я увидела Андерсена в эластичных черных шортиках (кто-то сказал бы, что это трусы) с надписью «КРЕПЫШ» на заду. Он, красуясь, вышел перед 13 тысячами тщательно отобранных северокорейцев на арену пхеньянского Дворца спорта имени Чон Чжу Ёна, и динамики загремели: «Вот это крутой мужик!»

Без одежды он выглядел еще больше. Меня поразили его бицепсы и мышцы бедер: казалось, кожа у него вот-вот лопнет, как оболочка на сосиске. Могу только представить, как это зрелище потрясло корейцев, многие из которых пережили голод, унесший жизни сотен тысяч их сограждан.

Через несколько секунд на помост вышел еще более огромный рестлер, Боб Сэпп, в белой накидке с блестками и перьями. Одетый скорее для Марди Гра, чем для страны-изгоя.

«Рвать!» – завопил Андерсен, и они с Сэппом бросились на двух японских рестлеров куда более скромных габаритов.

Это было столь же экзотично и поразительно, как и все, что мне приходилось видеть в Северной Корее: американский фарс в стране с самой чудовищной на свете пропагандой. Зрители на трибунах, неплохо знакомые с показухой, довольно скоро сообразили, что происходящее на ринге тщательно срежиссировано и это больше спектакль, чем спорт. Поняв это, публика смеялась над кривлянием рестлеров.

А вот я никак не могла разобраться, что здесь понарошку, а что по-настоящему.

Минуло шесть лет с моего последнего приезда в эту страну. В тот раз я была здесь зимой 2008 г. с Нью-Йоркским филармоническим оркестром. Происходящее в той поездке показалось мне поворотным моментом в истории. Самый прославленный оркестр США играет в государстве, построенном на ненависти к Америке. Флаги двух стран, будто обрамление, стояли по бокам сцены, на которой музыканты исполняли «Американца в Париже» Джорджа Гершвина. «Может быть, какой-нибудь композитор в свое время создаст музыку под названием "Американец в Пхеньяне"», – сказал дирижер Лорин Маазель корейцам, сидевшим в зале. Затем оркестр сыграл «Ариран» – горестную корейскую песню о разлуке, которая явно растрогала даже этих тщательно отобранных пхеньянцев.

Но поворота не случилось.

В том же году «любимый руководитель» Ким Чен Ир перенес тяжелый инсульт, едва не лишивший его жизни. С этого момента северокорейский режим заботило только одно: чтобы устояла