Сон Ляхова или Что будет, если не.... - Виктор Сергиенко

На следующий день начался бедлам. Видимо, не у одного Ляхова работодатели вовремя поняли смысл слов "прекращение международных расчетов"… Выехав как обычно за продуктами к супермаркету, Ляхов обнаружил что подъехать невозможно — его штурмуют орды людей. Пробившись внутрь спустя час, он увидел озлобленных охранников, стоящих на входе и сдерживающих орущий народ; замордованных кассирш, без устали выбивающих горы товаров покупателям; и покупателей, гребущих с полок все что там лежит. Ляхову пришла в голову гениальная мысль купить на все наличные деньги самых дешевых продуктов; однако оказалось что тут все такие гениальные с самого утра, так что крупы и вермишель давно раскуплены. В результате он греб с полок в тележку все подряд, точно так же как и остальные. Еще час в очереди к кассе — и он уже перегружал в багажник своей машины всякую дребедень в ярких пакетах, в глубине души ругая себя за то что слил на это всю рублевую наличность. А ну как назавтра паника спадет, а над паникерами будут смеяться? Впрочем, позже он уже очень, очень себя хвалил за то что это сделал — так как уже на следующий день половина магазинов стояла закрытой, а в остальных между полками бродили потерянные люди, пытаясь найти на полках хоть что-то съестное. А среди привезенного Ляховым, худо-бедно, была куча шоколадных батончиков, были печенья и конфеты, было несколько бутылок подсолнечного масла — они оказались самым ценным продуктом из всех — были рыбные консервы, ну и куча всякой дряни вроде чипсов. Вместе с тем, что оставалось в холодильнике, этого хватило недели на три. Остатки этой роскоши Ляхов с семьей доедал уже в коттедже.

Занеся продукты в дом, Ляхов, поколебавшись, решил все-таки обменять те доллары, которые еще остались от последней зарплаты, чтобы, возможно, еще что-нибудь купить. Однако вторая поездка вышла куда менее результативная, чем первая — он просто вернулся несолоно хлебавши. Все обменные пункты и банки были безнадежно закрыты; из разговоров Ляхов понял, что своими долларами он теперь может оклеить стену туалета, а рубли уже практически приплыли туда же. Другая неприятная новость ждала его при попытке разведать, как бы заправить машину — даже если бы были деньги, вряд ли что-то бы получилось. Большая часть заправок была закрыта, на остальных были такие очереди — что даже нечего было туда и соваться.

Следующие две недели с каждым днем все больше напоминали бредовый сон. Ляхов сидел дома, выслушивал истерики жены и нытье детей, и ел конфеты перед телевизором. По телевизору творилось что-то невнятное — бодрые выступления политиков, нагнетающие панику репортажи с улиц, какие-то пожары, какие-то толпы, взламывающие и обшаривающие магазины в поисках продуктов; какие-то митинги, разгоняемые ОМОНом, в общем — невнятица и сумбур; ухо Ляхова выхватывало неприятные фразы "невозможность снабжения продуктами", "возможные аварии на инфраструктурных объектах", "необходимость введения чрезвычайного положения", "ввод войск".. Его воспаленное сознание пыталось что-то понять, увязать происходящее с прывычной картиной мира, поверить, что все это вот-вот кончится и все пойдет по-старому… И самое главное — сообразить, что же делать? Ведь все эти чипсы с печеньями скоро закончатся. Никаких внятных мыслей не приходило. Попытки заговорить об этом с женой приводили обоих чуть ли не к нервному срыву — его жена вообще, похоже, не осознавала что происходит, и то рыдала, то требовала от Ляхова чтобы он срочно все исправил… Ей, попавшей от обеспеченных родителей прямо к обеспеченному мужу, вообще было невозможно осознать, как такое может происходить — что тупо нечего есть, и непонятно, что будет дальше.

Перелом в сознании Ляхова произошел к исходу второй недели, и события, подтолкнувшие его, были весьма неприятны. Очередным вечером Ляхов, услышав шум за входной дверью, припал к глазку, увидел толпу невнятных личностей, ломящихся в двери его соседей. То ли взлом удался, то ли соседи открыли — но толпа с ходу влилась в квартиру, и следующие 10–15 минут Ляхов слушал приглушенные вопли избиваемых людей. После этого часть людей выносила наружу какие-то пакеты, а остальные подступили к дверям Ляхова. Ляхов понял их целенаправленный интерес к его двери, когда узнал одного из толпы — дворника-таджика, мимо которого он носил продукты из машины в тот день. У них были ломики и даже гидравлические ножницы — однако массивное сооружение из легированной стали с хитроумной системой крепления и толстой дверной коробкой не подвело, и через час шайка оставила двери Ляхова в покое, и ушла, похоже, на другой этаж. Мокрый как мышь Ляхов отошел от дверей, посмотрел в белое от ужаса лицо жены — после чего, так ничего и не сказав, пошел обратно к телевизору.

Следующее событие было проще, и не заставило себя долго ждать. Открыв кран с водой, Ляхов услышал клокотание, и вода закончилась. Утром, впрочем, она снова пошла — с небольшим напором — Ляхов бросился набирать кастрюли и ванну, и слил наконец воняющий с ночи унитаз. Однако уже ясно было, чем это закончится.

Ну и наконец, спустя полсуток бахнул последний удар — мигнув, погасли все лампочки, замолк телевизор, выключился компьютер. Выглянув в темноту окна, Ляхов увидел, что в пределах видимости ни одного окна не горит. С нарастающим холодом в душе Ляхов почувствовал каким-то пятым чувством, что свет пропал с концами. Последние несколько дней из-за холодных как лед батарей они включали обогреватель в спальне; теперь он стоял темной металлической коробкой. Мелькнула саркастическая мысль, что плита и холодильник выключились как раз вовремя — продуктов, чтобы их готовить и хранить, все равно уже не было.

В течение следующего получаса после отключения электричества Ляхов морально готовился к решительным действиям. Все-таки он не был ни тупым, ни безвольным. Обдумав приблизительный план действий — он мобилизовал свою решимость, и рванулся, развернув бурную деятельность. Мобильные телефоны были заряжены и все еще работали — Ляхов нашел все нужные телефоны, и начал обзвон. Первым делом он нашел своего соседа по коттеджу — и после 15 минут напряженных переговоров склонил его к совместным действиям. Это было огромным везением — сосед имел вместительный джип, и жил недалеко; а самое главное — его джип был заправлен в тот самый день, когда у Ляхова заправиться не получилось. Следующий звонок были другим соседям по коттеджу — тем, которые уже жили там давно, и, как Ляхов точно знал, имели обыкновение закупать осенью картошку на весь год. Обменять у них драгоценности жены на целых десять мешков картошки — было удачным решением, очень удачным, и мало какой сделкой в жизни Ляхов гордился более этой. Соседи эти были людьми старшего поколения, уже не умели быстро мыслить, и в тот момент еще думали, что эти драгоценности гораздо дороже, чем какая-то картошка… Картошкой, впрочем, пришлось поделиться поровну с соседом, обеспечившим переезд. Больше предложить Ляхову было, по сути, нечего — драгоценности того уже не интересовали. Выехать им удалось с невероятным везением — и в подъезде никого не было, когда ранним утром сосед подъехал, и Ляхов, нагрузившись остатками продуктов, и мешками со всяким барахлом, совершил несколько бросков по лестнице со своего десятого этажа вниз. Также везение их не оставляло, когда они, выбираясь из Москвы, прорывались по пустынным улицам мимо каких-то шаек, орущих вслед, и выстреливших вдогонку пару раз; мимо военного камаза, набитого солдатами, объехав на выезде из города машины еще каких-то явно силовых структур… Дальше — не очень долгий стремительный полет по трассе, затем — еще более короткий путь от трассы к коттеджному поселку. Москва, с ее 15 миллионами человек, щелкающих сейчас неработающими выключателями, открывающих неработающие краны, и глядящих в окна на первый падающий снег, осталась позади. Ляхов гнал от себя мысли о том, как дальше быть всем этим людям, об оставшихся там друзьях, знакомых, своих бывших женщинах.

Думать, впрочем, ему было о чем. Коттедж ещё не был доведён до ума. Коробка была готова, окна-двери стояли. Одно из окон оказалось разбито — кто-то, видимо, хотел забраться — но на всех окнах были крепкие решетки, так что внутри никто не побывал. Впрочем, брать там все равно было нечего — в коттедже не было даже мебели. Остались какие-то топчаны, на которых спали строители, с драными одеялами — и это уже было большой удачей, так как теплых вещей захвачено с собой было совсем немного; да и откуда настоящие теплые вещи у человека, который на улице бывает только от подъезда к машине, и от машины к офису? Стильные туфли на тонкой подошве, и кашемировое пальто — это не совсем то что надо. Повезло, что Ляхов догадался порыться в шкафу, и навязать в узлы немного старья — одежки и обувку десятилетней давности, которые жена давно нудела что надо выбросить. Еще большей удачей были оставшиеся от строителей два старых ватника — заляпанные известкой, но не сильно драные, и даже подошедшие по размеру. Ляхов вспомнил, как после покупки коттеджа собирался все это барахло выкинуть из дома — и вздрогнул, мысленно возблагодарив свою лень. В коттедже не было никакого отопления — хотя, даже если бы оно было сделано, это вряд ли бы помогло — ведь Ляхов собирался, как и все, отапливаться газом; и как раз в день приезда Ляхов узнал от соседей, что давление газа в трубах, похоже, падает, так как котлы отключаются — и в самом деле, через день газ закончился, и все, кто им отапливался, были вынуждены осознать, что их шикарный теплый коттедж на самом деле — холодная темная коробка, а не дом. Хорошо что Ляхов успел отдать драгоценности и перетащить к себе картошку до этого — возможно, после соседи бы уже не согласились.