Из ложно понятых интересов службы - Роман Феликсович Путилов

Через неделю я «случайно» познакомился с одной из продавщиц Аллиного магазина. Так как двадцатилетняя Леночка собиралась выходить замуж, то никаких поползновений к ней я не допускал. Пришлось придумать историю об одиноком мужике с ненормированным рабочим днем, который не успевает заскочить в хозяйственные магазины, работающие до девятнадцати часов вечера. С тех пор я, приблизительно раз в неделю, заезжал вечером домой в моей разведчице, где, в компании с ее строгой мамой, мы выпивали кружку чая, под щебетание Леночки, рассказывающей все новости ее магазина. После чего я расплачивался с девушкой за пару пачек стирального порошка или зубную щетку по полуторной цене «за беспокойство» и отбывал восвояси. При этом все были довольны. Я получал самую свежую и пикантную информацию о жизни магазина, которым заведовала Алла, Леночка чувствовала себя добытчицей, а мама…маму Леночки я просто осыпал комплиментами, восхищаясь всем — от вкуса краснодарского чая до цвета ее лица. По сообщению Леночки, Алла сошлась с грузчиком Никитой, здоровым тридцатилетним лбом, приехавшим покорять столицу Западной Сибири из небольшого городка, приткнувшегося между Транссибом и Васюганскими болотами. Парень Никита был простецкий, но обладал дюжим здоровьем, а на Аллу смотрел как на богиню, так что эта пара сейчас строила свою великую Любовь, зачастую предаваясь ей на рабочем месте, благо кабинет директора магазина запирался изнутри.

Единственной проблемой, что меня беспокоило, оставалась незавершенная история с моей судимостью за превышение полномочий.

Назначенное на один из дней августовского путча судебное заседание было перенесено, дела рассматривали только арестантские, а весь судебный персонал смотрел новости по телевизору.

Вызвали меня в суд на десятое сентября.

В коридоре суда ко мне подошел развязный молодой человек, одетый в коричневый костюм-тройку, представился моим адвокатом и предложил безотлагательно заключить с ним договор о юридической помощи. На мой вопрос, как он собирается строить мою защиту, адвокат бодро ответил, что стратегию защиты он выработает во время судебного заседания исходя из обвинительного заключения.

— То есть вы дело даже не читали? — искренне удивился я его непосредственности.

— Так мы же договор с вами не заключили? — изумился «бессребреник».

— Слушайте меня внимательно, уважаемый. Я с вами договор заключать не собираюсь, по причине отсутствия у меня денежных средств, так что вы можете быть абсолютно свободны. Я на предварительном заседании отказался от защитника, на этом я повторю то же самое. Если желаете, можете заявиться в судебном заседании, но, если вас, вопреки моему желанию назначат, тогда все вопросы по оплате к бюджету Российской Федерации, я вам ни копейки не заплачу.

Мужчина зло сверкнул глазами, но от дальнейшей дискуссии со мной отказался и поплелся в сторону одиноко сидящей поодаль потерпевшей — Катерины Семеновны Беляевой, что бросала на меня злобные взгляды исподлобья. Как и обещал мне адвокат Кружкин, от защиты Катерины он устранился, предоставив в суд справку о болезни.

А между тем, ландскнехт от правосудия, склонившись над Беляевой, как журавль над кувшином, что-то ворковал ей убеждающее, чуть ли не поглаживая по плечу.

С опозданием в пять минут явился юный чин в прокурорском обличии, после чего нас пригласили заходить в зал судебного заседания.

Судья народного суда по Дорожному району Пташкина Эмма Эдуардовна сегодня была в костюме жемчужного цвета, который чрезвычайно ей шел. Скорее всего, она об этом догадывалась, потому что, восседая на своем возвышении, она смотрела на всех благосклонно и милостиво улыбалась. Ходатайство адвоката о том, чтобы, в связи с моим категорическим отказом от его услуг, перейти в стан врага, судья мягко отвергла, после чего, мягко пожурила защитника в том, что он быстро меняет сторону. Адвокат попытался рассказать, что, при моем к нему отношении, всякое сотрудничество теряет смысл, а вот потерпевшая отчаянно нуждается в квалифицированной правовой помощи.

Судье надоели пустые пререкания, и она осадила юнца, заявив тому, что в ее суд он попал как мой защитник по назначению суда, и если он продолжит…

Тем более — продолжила судья: — что на защите интересов потерпевший будет стоять сотрудник городской прокуратуры.

Судя по одинокой маленькой звездочке в петлице прокурора, это не тот тип, что неоднократно выносил постановления, о возобновлении производства, по-моему, уголовном делу. Наверное, какой-нибудь младший помощник из отдела по надзору, кому кинули конспект выступления и отправили сюда.

Потом все дружно предъявили документы, разрешили прочие формальности, типа «Доверяете ли вы суду?», и судебная машина, зловеще заскрежетав, понеслась по правовым ухабам, в строгом соответствии с нормами уголовно-процессуального кодекса РСФСР от одна тысяча девятьсот шестидесятого года.

Ходатайство заявила потерпевшая. Она вручила в суд дополненный гражданский иск ко мне, который судья пообещала огласить чуть позже. Затем судья, хорошо поставленным, мелодичным голосом, стала зачитывать обвинительное заключение. В очередной раз выслушав, какой я негодяй, что мучил и пытал невинную девушку, чем нанес непоправимый вред ее плоду, что вылилось в рождение нездорового ребенка, последствие чего будет выяснено позже, в результате углубленных медицинских исследований. В связи с чем мое деяние квалифицируется по статье… Дальше было интереснее. Согласно первоначального гражданского иска ко мне, заявленного в ходе предварительного следствия, потерпевшая требовала взыскать с меня в ее пользу расходы на лекарства в сумме пятьдесят восемь рублей ноль шесть копеек. В новом гражданском иске потерпевшая требовала взыскивать с меня деньги на ее содержание в порядке возмещения вреда, так как, в связи с болезнью ребенка она не может работать и вынуждена сидеть дома. Судя по всему, эту бумажку успел состряпать мой новый «друг» — адвокат Кружкин, «забыв» мне рассказать о новом повороте. В перспективе, если меня осудят, вопрос встанет о содержании гражданки Беляевой и ее отпрыска до достижения им восемнадцати лет, с дополнительными затратами на санатории, лечебные процедуры и прочую около врачебную суету. Я вспомнил, что в ближайшие годы бесплатно в больницах тебя только помажут зеленкой и понял, значит, я попадаю в финансовое рабство к этой сучке на всю оставшуюся жизнь.

— Подсудимый, встаньте! Вину свою признаете?

— Нет, не признаю.

— Садитесь. Можете сидя сообщить суду об обстоятельствах дела, рассматриваемого сегодня.

— Спасибо. — я откинулся на неудобную спинку скамьи подсудимых: — Могу сообщить суду, что все, что содержится в этом уголовном деле, является полнейшей фальсификацией. Я признаю, что прошлой зимой, точной даты я уже не помню, задержал так называемую потерпевшую. В эту ночь я задерживал ее сожителя, от которого, как она уверяет, у нее ребенок.

За моей спиной что-то начала злобно шипеть Беляева, но судья, стуком авторучкой по столу, заставила ее заткнуться.

— Я продолжу. Ее сожитель в эту ночь пытался уехать из Города, при этом нанес телесные повреждения двум людям, причем второму просто перерезал горло, парень чудом остался жить. Также он пытался ударить меня скальпелем, ранил служебную собаку. Потерпевшая. Бросилась мне в ноги и повисла на мне, чем дала своему сожителю возможность уйти. Если я действительно желал превысить служебные полномочия, то я бы ударил потерпевшую один или два раза, чем привел бы ее в бессознательное состояние. Но, я старался минимизировать ущерб ее здоровью и просто пытался отцепить ее от себя. В любом случае, ее действия попадают под статью Уголовного кодекса, как сопротивление работнику милиции. Но многомудрое следствие, мурыжа это дело много месяцев, на противоправные действия потерпевшей внимание не обратили.

Идем дальше, уважаемый суд. Все обвинения меня строится на том, что в деле имеются некие справки, полученные из медицинской консультации о том, что вследствие физического воздействия на потерпевшую, а также пребывание ее на улице, возле моей машины, в то время, пока я гонялся за ее сожителем, негативно сказалось на плоде, ходе беременности, и здоровье самой потерпевшей. Во-первых, я не уверен, что гражданка Беляева в тот момент могла считаться беременной. По самым смелым подсчетом срок у нее был неделя или десять дней. Во-вторых…

— Ты меня час почти на снегу сидеть заставил, тварь! Чтобы ты сдох! — за моей спиной вскочила гражданка Беляева.

— Я тебя в снег не садил, а пристегнул наручниками к бамперу. Никто не заставлял тебя сидеть задницей на снегу, потому как могла и постоять на ногах. А длительная моя отлучка была связана с тем, что в этот момент твой сожитель пытался убить бабку-вахтершу в здании средней школы, так как ему потребовалось срочно позвонить подельнику. — громко и четко ответил я, глядя на судью и секретаря, следя, чтобы молодая девчонка записывала мои слова в протокол судебного заседания.

— Потерпевшая, сядьте.