Тридцать девять и девять (СИ) - Джим Вестван

с командой в гостинице, а маме можно не докладывать: она привыкла, что Данила никогда нет дома.

Так что пускай приезжие ребята, которые здесь живут, переживают, а Даня просто у них в гостях, он же киевлянин, а скоро вообще улетает с командой в Вильнюс на всесоюзные соревнования…

— Держи! — ударил по спине зазевавшегося на миг Данила его спустившийся с лестницы приятель. Даня погнался за ним и, не вписавшись в поворот, вылетел в коридор через открытые стеклянные двери.

Он хотел тут же развернуться и догнать своих быстро уносящихся дружков, но резко притормозил, заметив, что в конце коридора целуется какая-то парочка. Сердце Данила забилось чаще, и он тихонько приблизился, прижимаясь к стене, чтобы немножко понаблюдать.

У женщины была пышная светлая шевелюра, которая почти полностью закрывала лицо мужчины. Виднелись только его волнистые каштановые волосы. Данилу показалось, что он где-то уже видел эти волосы… Его взгляд скользнул вниз, и вдруг он узнал его. Руки этой женщины с длиннющими красными когтями лежат на талии его отца. Он узнал этот кожаный ремень, который иногда сам вставлял в папины брюки, эту голубую рубашку и черные туфли… Да, это его папа. Его папа целуется с этой уродиной. Боже, какая она гадкая!..

— Данил! — услышал Даня окрик заметившего его отца, уже снова уносясь по лестнице.

Задыхаясь, он влетел в гостиничный номер и стал быстро запихивать вещи в спортивную сумку. Наверное, отец погнался за ним и легко найдет в этой гостинице. Но он больше никогда не увидит своего сына! Данилу нужно срочно домой, в свою комнату, к своей маме! Он прибежит к ней сейчас же и все ей расскажет. И она убьет этого человека, она вышвырнет его из дома и никогда, никогда больше не впустит!

Он выбежал на улицу, не заметив, как пролетел через всю площадь. Словно по заказу, распахнул двери красный киевский троллейбус. Уткнувшись лбом в холодное вибрирующее стекло, Данил не замечал, что плачет. Он громко всхлипывал, привлекая внимание немногочисленных пассажиров. Было видно, что у мальчика серьезное горе. Может быть, у него кто-то умер…

Как же близко это было к тому, что чувствовал Даня! Ему казалось: он навсегда потерял своего отца. Своего доброго и умного, своего честного папу. Отец сказал, что едет в командировку, а сам поселился в гостинице, чтобы целоваться с этой гадкой тварью! Данил никогда не видел, чтобы папа так целовал маму. О, теперь Данил понимает! Его отец не только целуется с этой гадиной. В свои двенадцать лет Даня прекрасно просвещен, чтобы догадаться, чем еще он с ней занимается. Но когда Данил пытался себе это представить, он чувствовал, что может потерять сознание.

Каким же все-таки Даня был дураком! Отец же не любит его маму. Его самую красивую на свете, самую добрую маму! Он любит эту отвратительную тетку с красными когтями. Он променял на нее свою жену и его, своего сына, а Данил еще так беспрекословно его всегда слушался, так старался сделать все, лишь бы папочка был доволен!

Все еще всхлипывая, Данил добежал до подъезда и вскочил в лифт. Сейчас! Сейчас она обо всем узнает.

Людмила открыла дверь. На пороге стоял ее зареванный, опухший Даня.

— Что случилось, сыночек?

— Мамочка! — он бросился к ней на шею.

— Ну, что за горе, расскажи мне!

Мама обнимала его и гладила по спине. Данил крепко прижимался к ней, уткнувшись в плечо. Какая она замечательная, какая родная…

— Мама, меня выгнали со сборов! — соврал он и заревел с новой силой.

— О-ой, ну, это не такая уж трагедия! — улыбнулась Люда.

«Конечно, — думал Даня, — если бы меня выгнали со сборов, если бы я сломал себе шею или попал под машину, все это было бы ерундой по сравнению с тем, что случилось на самом деле…»

***

Войдя в свой интуристовский «люкс», Валерка просто рухнул на кровать, закрыв глаза, пытаясь хоть немного успокоиться и спрогнозировать дальнейшее поведение Данила. Наверняка его впечатлительный нытик прибежит сейчас к Людке и все ей выложит. Глупо было рассчитывать на то, что сын не понял, что к чему.

Валерка много раз представлял себе, что было бы, если б жена о его похождениях узнала. Он ставил себя на ее место — картина получалась невеселая. Но то, что случилось, превзошло все его самые мрачные предположения — об этом узнал Даня. Не просто узнал — он застал его. Как же это низко! Низко и позорно. Что ж, пускай он ей расскажет. Валерка придет утром и все объяснит. Он подождет, пока они немного успокоятся и смогут его выслушать. Он сможет объяснить Данилу. Он выложит всю правду, он расскажет все так, как есть на самом деле, и сын поймет его. И обязательно простит, ведь у него такой смышленый, такой веселый и великодушный мальчик…

Валерка ведь вовсе не был бабником. Он изменял своей жене потому, что так поступали все. Все необходимые ему люди. Он вполне мог бы без этого обойтись, но тогда он существенно проиграл бы в глазах своего окружения.

Ему просто необходимо было пожить в этой гостинице — здесь остановился человек, на чье покровительство Валерка очень рассчитывал. С ним были связаны все Валеркины планы на будущее, и у него все прекрасно получалось! Ведь спортивный комитет — давно уже не его уровень, он переходит на серьезную партийную должность.

Его мало беспокоило то, что рядом с отрывающимся в служебной поездке московским гостем нужно было строить из себя разбитного повесу, услужливого, беззаботного и распутного парня. Игра стоила свеч — так ему казалось. Так ему казалось до сегодняшнего вечера, до того момента, когда он увидел эти испуганные, растерянные серые глаза.

Порог своей квартиры Валерка переступал с чувством человека, бросающегося под поезд. Люда стояла в коридоре и застегивала перед зеркалом свой легкий плащ. Он был просто потрясен, когда жена повернулась и, весело улыбнувшись, сказала:

— Что-то вы все возвращаетесь раньше времени. Тебя тоже выгнали?

— Откуда?..

— Да так… Приготовь себе поесть сам, я опаздываю.

— А что, Даня тоже дома? — спросил растерявшийся Валерка.

— Да. Знаешь, его вчера со сборов отчислили, и он страшно переживает. Сидит в своей комнате и не выходит. Ну пока! — она чмокнула его в губы и вышла за дверь.

Неужели Даня ничего ей не сказал? А может, и правда не понял? Вот это было бы неплохо! Валерке в любом случае нужно с ним поговорить…

Даня подумал, что отец уже зашел на кухню, и, решив быстро выскочить из квартиры,