Ночью все эльфы серы - Виктор Ночкин

По пути в гостиницу Джек решил заглянуть в кабак, поужинать и заодно поглядеть, как развлекаются нелюди. Но в заведении ему не понравилось — слишком спокойно. Зал был небольшой, уютный, накормили отменно вкусно, денег лишних не взяли, но… что за развлечения у местных! На подиуме тонким голоском пела эльфийка, мальчик играл на скрипке. Пела девчонка сладко, у Джека даже сердце замирало от мелодии и чистоты голоса, да и песенка была славная… но за окном уже начало темнеть, а никто до сих пор не напился, не полез в драку. Даже с Джеком, чужаком, не затеяли ссоры. Он даже не перехватил ни одного косого взгляда. Никаких человеческих развлечений! Сжечь бы здесь все…

В Гауллине на каждом шагу чудился обман, затаенная угроза. Если все милы и приветливы — значит, жди беды. Джек, ворочая под сердцем колючий ком плохих предчувствий, расплатился и поспешил вернуться в гостиницу. По дороге вспомнил слышанное давно: эльфы — они разные. Бывают светлые, а бывают и темные, склонные к злу. Может, в Гауллине собрали только светлых? Прежде, чем уединиться в своей комнате, гость спросил об этом управителя.

— Это предрассудки, — заверил тот. — Эльфы все таковы, как вы видите. Нет светлых и темных, мы один народ. Впрочем, я вас понимаю. У нас о людях, случается, тоже ходят странные слухи.

— Завтра с рассветом хочу уехать, — объявил гость. — Лошадку мою…

— К рассвету будет накормлена и оседлана, — заверил управляющий. А потом, понизив голос, добавил: — Господин Джонсон, насчет темных эльфов — это, конечно, предрассудки… но для вашего спокойствия — не покидайте гостиницу после захода солнца. Послушайтесь доброго совета… как говорится, ночью все эльфы серы.

Джека разбудил шум в комнате. Сперва он не сообразил, что происходит, но тело действовало и само собой, без вмешательства сонного разума: рука полезла под подушку, пальцы сомкнулись на привычной рукояти. Окончательно проснулся Джек с ножом в руке и стоя в темном углу. Из окна падал серебристый свет, где-то вдалеке наигрывали музыканты. И кто-то невидимый скребся в камине. Сейчас тепло, и камин не растопили, а дрова были сложены аккуратной горкой рядом.

Джек осторожно высунулся из угла и бросил взгляд за окно — на улице все спокойно, горят фонари в стеклянных плафонах. Надо же, не разбил их никто… а скрежет не стихал, наоборот — звуки приближались. Джек подкрался к камину и замер, занеся клинок. Показалась голова — злодей на четвереньках выбирался в комнату. По длинным волосам Джек понял, что это женщина и не стал бить. Он склонился над пришелицей и осторожно приставил незнакомке лезвие к горлу. Та тихо пискнула и замерла. Потом неуверенно позвала:

— Кайалон?

Джек молчал. Его пленница, должно быть, разглядела обстановку в комнате, не узнала и поняла, что влезла не туда.

— Я не воровка, — прошептала она. — Мне нужен Кайалон. Это ведь его дом? На Цветочной улице?

Голос эльфийки показался Джеку знакомым. Откуда бы? Он здесь никого не знает.

— Нет, это не Цветочная улица. Ты в гостинице «Клевер», а я постоялец.

Эльфийка медленно повернула голову и посмотрела на Джека. Двигалась она очень осторожно, потому что нож Джека прижимался к горлу, а другой рукой он сгреб ее воротник и не позволял отстраниться.

— Человек? А я тебя видела сегодня! Ты ужинал в заведении отца.

И эльфийка разрыдалась, совершенно огорошив Джека.

— Отца убили, — хлюпая носом, шептала она, — Гвизо требовал денег, хотел все больше и больше, отец сперва платил, а сегодня сказал, что не может больше работать в убыток, и Гвизо убил, зарезал…

Растерявшийся Джек опустил оружие.

— Кто такой Гвизо?

— Разбойник. Самый страшный злодей Гауллина. Все ему платят, только Кайалон не боится. Он, и те, кто с ним. Я сбежала и хотела пробраться к Кайалону. Но перепутала тайные ходы в подземном лабиринте. Я такая дура…

Эльфийка уселась на пол и зарыдала взахлеб. А Джек узнал ее — та самая, что распевала на подиуме в кабаке. Убили отца, значит… Ночью все эльфы серы… Вот оно — теперь Джек чувствовал себя почти как дома. Эти лицемеры днем притворяются благостными тихонями, а ночью показывают свой истинный нрав.

— Вставай, — велел он девушке, — и отряхни юбку, вон как вымазалась. Сколько тебе лет?

— Ше-шестнадцать… — с запинкой выговорила незваная гостья.

По меркам эльфов — сущее дитя.

— Вот что, — Джек выпятил грудь, — я сведу тебя на Цветочную улицу к этому, как его…

— Кайалону? — эльфийка утерла слезы и уставилась на Джека. — Вы такой добрый! И храбрый!

Потом она потупилась и снова шмыгнула носом:

— Только я дорогу не сыщу… под землей… И так уже плутала, плутала…

— Выведешь меня на поверхность, пойдем по улице, — решил четвертый секретарь.

— Но там эльфы Гвизо, да и сам он, конечно, ищет меня. Вы не боитесь?

Джек поскреб ножом щеку… и буркнул:

— Погоди, я только оденусь.

Он лишь теперь сообразил, что стоит перед девушкой в исподнем.

Тайный ход вел из камина куда-то вниз, в темноту. Джек ничего не видел, однако спускаться оказалось удобно — в кирпичную стену были вмурованы широкие металлические скобы. Внизу девушка раздула свечу, и ее спутник огляделся. Они стояли в сводчатой галерее, стены из кирпича, сухо, пол ровный.

— Что это за подвал? — спросил Джек. — Да! А как тебя зовут?

— Аллика, — девушка шмыгнула носом. — Про подвалы я мало знаю, я ведь родилась после того, как их проложили.

Конечно! Эльфы долгожители и привыкли помнить о том, что было на их веку, а этот ребенок родился после того, как между королевством и страной эльфов установился мир. Случилось это почти сорок лет назад, еще до рождения Джека. Он пошел за светом в руке Аллики, вглядываясь в темные провалы поперечных коридоров, то и дело встречающиеся по пути.

— Выводи наверх, — велел Джек, — а то опять заплутаешь.

Эльфийка послушно закивала, и вскоре указала скобы, уводящие в проем наверху:

— Здесь мы выйдем в Помойный переулок. Очень плохое место. Можно пройти дальше, но…

— Посвети-ка! — Джек решительно взялся за скобы и стал взбираться к потолку.

Нащупал люк над собой, поднял, отвалил крышку. Сверху пахнуло гнилью, и этот запах придал Джеку уверенности. Будто родной стороной повеяло…

Помойный переулок вполне соответствовал своему названию — ничего общего с чистыми светлыми улицами, которые так смутили Джека днем. Неопрятные груды хлама, всевозможный мусор, где-то поблизости журчит вода. И вонь! Джек помог выбраться спутнице и спросил:

— Как отсюда пройти к твоему Кайалону?