О “Квакереях” - Николай Лесков

Из вышесказанного ясно видно, что священники, которые должны были уметь различать дух ересей, разумели «присланных» за последовательниц «квакерской ереси» и исправляли их от «прежнего злодейства», которое, без сомнения, заключалось в квакерском понятии об обрядах, о власти и о прочем, что отличает религиозные мнения этих людей, ставящих выше всего, личное духовное возрождение.

Таким образом записка, сохранившаяся в бумагах известного сибиряка, генерала Асташева, дает несомненное удостоверение, что «квакереи» у нас действительно были, а далее, – эта же записка представляет и любопытные сведения о том, как эти квакереи дожили век свой в Томске.

Настоятель томского мужского монастыря, архимандрит Лаврентий, в «промемории», поданной им посетившему Сибирь историографу Миллеру[7], объяснил, что в девичьем монастыре, в котором жили присланные двадцать две девки-квакереи, «положение бедственное: церковь одна, деревянная и весьма ветхая, та такова ж и ограда, келий шесть – вси ветхия; вкладчиков, служителей и крестьян нет, и земель и угодий не имеется». А после архимандрита Лаврентия сам причт монастыря, где томились квакереи, жаловался митрополиту Сильвестру, что у них церковь уже «в развалинах», «в мокастыре монахинь нет, а ссыльные расстриги девки-квакереи живут на мирском подаянии».[8]

Автор записки, дошедшей до нас через руки генерала Асташева, доискивался и того, кто были эти томские квакереи, и пришел к убеждению, что «это были раскольницы, приставшие к немногим подлинным русским квакерам».

Следовательно, квакеры и «квакереи» были известны отцам нашим.

Любопытная судьба сосланных в Сибирь квакереи, по записке, дошедшей от генерала Асташева, кончилась тем, что двадцать из них перемерли до 1784 года, но две – Мария Дмитриевна и Анна Васильевна – жили очень долго, и когда монастырь развалился, они сделались предметом немалых забот для начальства. Явился вопрос о том, куда их пристроить. «По закрытии томского монастыря», который совсем обеднял и разрушился до того, что жить в нем стало невозможно, – квакереи Марью Дмитрову и Анну Васильеву «следовало перевесть в енисейский монастырь». Почему опять это так «следовало» – из записки не видно, но видно, что тут вздумали посмотреть на этих двух остальных квакереи: каковы они были в это время, и тут увидали, что время их не пощадило и что они уже так слабы и ветхи, что их совсем «нельзя переводить», и «того ради» их тогда решились подвести под манифест «к освобождению из содержания». Об этом началась новая переписка и «продолжалась год», а в апреле 1784 года последовало распоряжение: «так как колодницы-квакереи Мария Дмитрова и Анна Васильева находятся в Сибири чрез 39 лет и весьма престарелые, и через такие многие годы от них противности церкви святой не оказывается, то по старости их, не переводя из оного места по отдаленности в содержание в енисейский штатный девичь-монастырь, оставить по смерть их при той же в городе Томске церкви (где был монастырь), при коей они ныне находятся на мирском подаянии, под смотрением духовного правления, и приходского священника, и тамошнего городничего, а вперед их в числе колодников уже не показывать».

О смерти этих двух последних из «квакерей» в записке дошедшей ко мне от генерала Асташева, ничего не сказано, но надо думать, что старушки-квакереи и в последние свои дни на земле никаких «противноетей» и «злодейств» не оказали и ничем не испортили той доброй репутации, последствием которой было распоряжение не посылать их в Енисейск, а оставить умереть там, где они прожили сорок лет, не причиня никакого вреда никаким людям.

Такого же духа была и «сердечный друг» тети Полли – англичанка Гильдегарда.

Да будет легка, как пух, над их костьми земля русская и – «Honny soit qui mal у pense».[9]

Примечания

1

Приписка (лат.).

2

Пусть будет стыдно тому, кто об этом плохо подумает (франц.).

3

Лорд Редсток– англичанин, проповедник, приехавший в 1874 году в Петербург и пользовавшийся огромным успехом в великосветском обществе; Редсток проповедовал веру в Христа как единственный догмат христианства, а также необходимость свершения добрых дел и отрицал почитание святых, икон, священнослужителей; секта преследовалась правительством и синодом.

4

…мне делают указания на сочинения протоиерея Михаила Як. Морошкина и гр. Дм. Андр. Толстого о иезуитах, а также и на то, что писали о Редстоке кн. Мещерский и другие… – М. Я. Морошкин (1820–1870) – духовный писатель; об иезуитах им написано сочинение: «Иезуиты в России, с царствования Екатерины II и до нашего времени», СПб. 1867–1870. В. П. Мещерский (1839–1914) – реакционный публицист и беллетрист, издатель журнала «Гражданин»; Редстоку посвящено его произведение «Лорд Апостол в петербургском большом свете»; Д. А. Толстой (1823–1889) – реакционный государственный деятель, министр народного просвещения, обер-прокурор синода.

5

…о Редстоке есть книга, написанная мною самим… – В 1876–1877 годах были написаны очерки Н. Лескова: «Великосветский раскол» и «Сентиментальное благочестие»; в этих очерках Редсток и его последователи характеризуются как люди, «несущие ахинею» и «еретический вздор» (А. Лесков; Жизнь Николая Лескова, стр. 338).

6

О брате Надежи Григорьевны нет объяснения: был ли и он тоже квакер и были ли с ним сосланы тоже другие лица мужеского пола, или он один попал сюда при сестре и других квакереях. (Прим. автора.)

7

Историограф Миллер. – Д. И. Миллер (1705–1783) – историограф и академик, знаток Сибири, где он прожил с целью изучения архивов и этнографии края десять лет.

8

Хотя и нет никакой причины сомневаться в справедливости объяснений, поданных причтом митрополиту о том, что «квакереи живут мирским подаянием», но есть, однако, данные, по которым можно предполагать, что и в старости своей «квакереи» искали средств жить трудами рук своих и делали что могли и что умели. В числе тех же самых бумаг, подаренных мне покойным генералом Асташевым, есть разрозненные листки приходных и расходных тетрадей, из которых видно, что старушки жили как будто общиною – сообща покупали писчую бумагу, свечи, чернила и краски и «писали заказы», то есть занимались списыванием книг, за что получали плату и вносили ее общею статьею на приходе. Так же общим расходом показываны издержки на крупу, соль, масло, холстину и проч. обиходные вещи. Есть у меня и три листка их письменных работ, совершенно схожих с такими же работами инокинь староверческих скитов. Письмо мелким и очень красивым полууставом, и очень красивые заставицы с пестрою орнаментовкою, разделанной лазорем, киноварью и золотом, и в коймах цветы, птицы и травы со тщанием. На одном листке поздравительное письмо к благодетельнице, на другом – отрывок какого-то «утешения», а третий – самого изящного письма и тонкого, красивого рисунка с золотом – «Стишок», или «песнь», – весьма милая и особенно трогательная по положению трудившихся над ее воспроизведением. Это «песнь к душе», начинающаяся словами:

Душа моя – странница,Не здешнего мира ты,К чему прилепляешьсяИ чем очаруешься?Ты птичка залетная,Пурхая (sic) по радостям,Пришла в дебри страшныеНеведенья дикого.

(Прим. автора.)

9

Honny soit qui mal у pense (франц.) – Пусть будет стыдно тому, кто об этом плохо подумает (девиз английского Ордена подвязки).