Ясныи день - Максим Жуковец

— Что это за дядя? — спросил он у Лены, и, видя нас с его сестрой смеющимися, хихикнул сам.

— Не знаю, — ответила Лена, глядя на меня и улыбаясь.

Мы смеялись. Наш с незнакомой девочкой смех стал чередоваться — она отсмеётся, успокоится, и тогда, в ответ на её радостный взгляд, начинаю гоготать я. Но нарочно делаю это неестественно жутким голосом, что ещё больше зажигает хохотунью. Женю и Лену это тоже развеселило, они подбежали ко мне, и вскоре все три малыша смеялись, не имея сил, чтобы успокоиться, потому что я ещё два или три раза проделал это, с баса перейдя на сопрано. Дети смеялись, глядя мне в глаза, а я, млея от огоньков их взглядов, находился на вершине блаженства. Когда ребята успокоились, я достал из сумки следующие два яблока и угостил Лену и Женю. Мальчик и девочка приняли подарки, и Лена сказала:

— Спасибо.

— Спасибо, дядя, — поблагодарил меня Женя.

Пока он и незнакомая мне девочка — его сестра, ели яблоки, Лена не отрываясь смотрела на меня, оглядывала меня своими искрящимися огоньками с ног до головы. Девочку больше интересовал я, чем фрукт в ее руках. Она подошла ко мне и, улыбаясь, произнесла:

— Меня зовут Лена. А тебя?

— А меня — Максим.

— А меня — Женя, — не переставая хрустеть яблоком, вмешался в разговор мальчик. Его сестру звали Светой…

Так я познакомился с детьми, а после — и со всей взрослой половиной нашей группы. Мы некоторое время разговаривали с отцом Лены и родителями Жени и Светы, стоя на дороге первых морских волн, стремительно несущихся, но оседающих у наших ног. Дети играли, а мы говорили, и я даже не помню — о чём. Помню только, что было очень легко. И очень приятно.

Взрослого спутника Лены звали Олегом. Он предложил нам всем пойти прогуляться в горы. Парень с девушкой отказались, сказав, что собираются уезжать и приехали на пляж только для того, чтобы проститься с морем. Я же наоборот согласился…

Мы с Олегом и Леной, стоя у дороги, смотрели, как их белая машина удаляется в другие места, в другую жизнь, и Лена, подняв руку, махала автомобилю вослед. Затем, повернувшись и посмотрев сначала на отца, а потом на меня своими радостными глазами, она, улыбающаяся и милая, сказала:

— Пойдёмте.

И поскакала вприпрыжку по дороге в сторону изумрудных гор, спрятавшихся в густых лесах, хвое и листве, в траве лугов и в цветах. Мы пошли за ней. Золотой круг провожал нас, поднимаясь над морской водой. Золотая звезда уже тогда знала, наверное, куда мы уходим. Она как будто радовалась тому, что там, в горах, я подружусь с Леночкой и познакомлюсь с тайной, которая изменит всю мою жизнь…

Глава 2

Дочь Солнца

Дитя с безоблачным челомИ лучезарным взглядом,Пусть изменилось всё вокругИ мы с тобой не рядом,Пусть годы разлучили нас,Прими в подарок мой рассказ…

Часть дороги мы шли молча. Мы любовались природой. И Леночка любовалась. Она, как только мы забрели в рощу, вдруг вся притихла и перестала скакать и кружиться. Она шла впереди нас по дороге, то смотря себе под ноги, то задирая голову и наблюдая за чем-то вверху, то с интересом глядя по сторонам. Но вокруг ничего не было — ни магазинов с игрушками, ни качелей-каруселей, ни сладостей и прочего. Вокруг был только лес. Густой и живой, молодой и старый, дикий и привыкший к человеку лес. Он больше всего интересовал маленькую девочку. Она шла, дотрагиваясь до кустов и листвы, распрямлённая и красивая, несмотря на то, что её возраст не превышал восьми-девяти лет. И уже тогда я почувствовал нечто, светлым кольцом окружающее её, нечто, привлекающее и вдохновляющее бабочек садиться на её плечи; пыльцу — падать на неё сверху — с каких-то больших жёлтых цветов, облаком красоты и блаженного аромата; птиц — не бояться её и петь даже тогда, когда она легко и осторожно… прикасалась к ним.

— Как ты это делаешь? — спрашивал я у неё.

Её детские светящиеся глаза смотрели на меня, и она тихо отвечала:

— Я их люблю…

Чуть позже мы свернули с туристского маршрута и углубились в густую чащу. Точнее, первой это сделала Лена. Она шла впереди нас по дороге, но в один момент пути она почему-то свернула в кусты и исчезла в зелёных зарослях деревьев и цветов. Мы с Олегом переглянулись, и он, пожав плечами, последовал за своей дочерью, а я — за ними. Некоторое время мы карабкались по бездорожью прямо в гору — через кустарник, заросли толстостебельных трав и папоротника. Кое-где нам на пути встречались кучки мусора, красноречиво подтверждающие близкое присутствие курортных баз отдыха, но мы игнорировали эту дисгармонию в окружающей среде, созданную самым невоспитанным сыном природы. Мы взбирались всё дальше и дальше, и вскоре всякие признаки цивилизации исчезли.

— Куда ты завел нас, Сусанин-герой? — спросил я у девочки, когда мы достигли маленькой полянки среди хвойных деревьев, усыпанной цветами всех сортов и оттенков, которые нам дарит свет.

— Не знаю, ребята, — выразительно ответила она, — я сам здесь впервой.

Подобрав хворостину у себя под ногами, я, посмотрев на Олега, сказал:

— Давайте отрубим Сусанину ногу!

Потом медленно пошёл к Лене. Она заливисто, но как-то просяще смеясь, отступала, а затем повернулась и побежала. Я погнался за ней. Убегая, сквозь хохот, Лена в рифму просила меня:

— Не надо… Не надо, я вспомнил дорогу.

Не обращая внимания на её просьбу, я прыгнул, пытаясь схватить её за ногу, но она вильнула в сторону, и я пролетел мимо неё — смеющейся и весёлой. Сделав вид, что недоволен, я уселся на траву и сказал:

— Ну, я так не играю. Ты бегаешь, как лошадь…

Я предложил Олегу и Лене разделить завтрак, который захватил утром с собой. Они согласились. Мы ели бутерброды и запивали их нарзаном. Мы разговаривали и шутили, потом Лена встала и ушла в чащу. Она вскоре вернулась, неся что-то в руках. Она положила это перед нами на траву, и мы увидели, что в аккуратно и умело свёрнутой гибкой и сухой коре она принесла нам ягод.

— Сколько ягод! Они все съедобные? — спросил я.

— Они хорошие и вкусные. Кушайте, — радостно заявила малышка. Мы, прибрав оставшийся после пикника мусор, принялись за ягоды. Лена не ела. Она сидела, обняв руками ноги и положив подбородок на колени, смотрела перед собой. Добрыми глазами смотрела. О чем-то думала, наверное. Потом тихо запела.

Она запела. Сначала я не прислушивался к этому тихому детскому пению. Но, постепенно песня маленькой девочки проникла в меня, превратив всё моё существо во внимание. Эта песня… Она что-то сделала со мной. Что-то сотворила с моим сердцем. Нежная и тёплая, она ласково лилась по поляне. В столь раннем возрасте у Лены был абсолютный слух и звонкий голос. Девочка пела грустную песню. Исполняла от всей души, но негромко, положив голову на колени и отключившись от окружающей действительности. Глаза её были не печальны, а всё так же светлы и добры. Она выводила нараспев, осмысленно и выразительно: