Жили-были дед да баба. Юмористические рассказы и другое - Юрий Фукс

Больничный хулиган

________________________________________________

Эта история изложена от первого лица —

точно так, как её рассказал мне приятель

________________________________________________

Начальнику полиции

города N*

Объяснительная записка

Находясь в кардиологическом отделении интенсивной терапии после операции на сердце и из врождённой деликатности не желая беспокоить уставший за день персонал, я собрался с силами и отправился по общему коридору в место всем хорошо известное.

Возвращаясь в 03:57 ночи, вследствие моего послеоперационного дремотного состояния и по трагической ошибке, вошёл я в полуоткрытую дверь не своей, а соседней женской палаты.

Лежавшие там старухи, сплошь опутанные проводами, все храпели и спали, кроме одной самой вредной, которая, увидев меня при слабом свете ночной лампы, подняла визг и вой громче, чем автомобильная противоугонная сигнализация, отчего другие старухи, проснувшись, мгновенно возбудились и, из женской солидарности, противными голосами и вразнобой издали свой визг и вой такой большой звуковой мощности, что переполошили не только наш корпус, но и соседний, отстоящий метров на 50 или больше.

Оторопев от испуга и находясь в панике, я поспешно включил задний ход, развернулся и постарался как мог быстро прошаркать в свою – соседнюю – палату и скрыться с головой под одеялом, как будто это был не я, а кто-то другой:

Ведь кто хорошо спрятался – тот не виноват! В детстве это помогало!

Удрать из коридора я успел только потому, что проснувшиеся медики бросились не на крик, как это сделали бы нормальные люди, а к контрольным мониторам, пытаясь понять, что же произошло.

Пока они, ничего не понимая со сна, пялились на экраны, я укрылся одеялом и уже изображал тихо спящего младенца.

C этих нынешних медиков – какой спрос? Их теперь так учат: больной – ничто, компьютер – всё!

Большая загадка, почему я бабкам сразу не понравился – ведь я не такой уж страшный для своих неполных 89 лет: В такие годы не только я, а многие носят бороду взамен давно утраченной шевелюры и никому, кроме этих одичавших старух, не кажется, что голова у мужика повёрнута на 180 градусов причёской вниз, как они всем рассказывали.

Причина наверняка в другом: их возмутило, что я приковылял верхом на роляторе, а не прискакал к ним на белом коне, как эти – извините, господин Начальник! – романтические дуры до сих пор ждут и надеются, надеются и опять ждут, хотя, как теперь говорят, «и ежу понятно», что принцы остались только в сказках, а белый конь из-за кошмарной экологии сразу же по выходе из конюшни станет серобуромалиновым и в лысинках.

Бабки явно кого-то ждали, иначе с чего бы это вдруг дверь держать приглашающе полуоткрытой точно так, как я оставил свою, чтобы не ошибиться палатой, потому что ошибиться как-раз было легко: номера написаны на дверных табличках мелкими цифирками, а я в полумраке без очков плохо вижу, а в очках – ещё хуже.

Описываю всё я так подробно – как на духу! – только по вашему требованию. Никакого злого умысла у меня не было и вся история не стоит выеденного яйца!

Приметливые как Штирлиц старухи всё же успели меня с ролятором как-то разглядеть и, нафантазировав, что кто-то на них, бедных овечек, покушался, потребовали вызвать полицию, что и было сделано персоналом Клиники.

Явившийся старший следователь г. Сутягин Обормот Горыныч составил фоторобот выдуманного «злодея», и хотя ролятор мой был без номера, нас с ним легко нашли.

На очной ставке, которую бабки, войдя во вкус, ждали больше, чем когда-то очередную серию «Рабыни Изауры», они дружно опознали ролятор, да и про меня уверенно заявили: «Это – он!», хотя если бы верили, что я преступник – рта бы при мне не раскрыли, опасаясь мести, а ролятор – не доказательство: таких как у меня роляторов – миллионы!

Естественно, я – всё отрицал.

Тогда этот ваш старший следователь, которого все почему-то называли «Важняком», дождался темноты и провёл следственный эксперимент, на основании которого он решил, что бабки говорят правду.

На мои справедливые слова, что лучше бы ему настоящих злодеев ловить, а не здесь ошиваться, грубо ответил: «Заткнись, дед!» и, склонившись к моему уху, послал меня по общеизвестному адресу, куда я, естественно, не пошёл: Cам пусть идёт!

Потом «Важняк» потребовал выделить ему комнату для допроса и разогнал зрителей по палатам, а любопытный персонал – по рабочим местам.

Оставшись со мной наедине, он нарисовал жуткую картину разрушения и ущерба от моего краткого заглядывания в чужую палату, как будто я пронёсся там как ураган или какое-нибудь торнадо, с чем я не согласился, но он потребовал от меня возмещения ущерба, нанесенного Клинике плюс компенсация морального ущерба оравшим бабкам плюс его зарплата за сутки работы по моему дутому «делу» с учётом сверхурочного тарифа плюс упущенная им выгода за этот день, на что я, сдержавшись, интеллигентно сказал ему только: «Хрен тебе!» и добавил, что буду жаловаться Начальнику Полиции, на что он цинично рассмеялся мне в лицо и поощрил: «Давай, дед, давай!», наводя тем самым тень на чужой плетень.

То, что у этих – извините! – дур от крика подскочили и перепутались все линии на мониторах и всплески на них выскочили далеко за пределы экранов, а один отечественный монитор даже перегорел – виноват не я, а конструкторы мониторов, не снабдившие их «защитой от дурака», точнее, от «дур» – сэкономили, наверное на предохранителе! Так часто бывает и в нашей жизни, отчего спустя 9 месяцев появляются у временно молодых будущих злых старух нежеланные дети, которые с малых лет шпанят на улицах и в других общественных местах – ну, это вы в полиции и сами хорошо знаете!

Убедительно прошу, господин Начальник, не валить всю вину на меня за испорченный монитор и за ухудшение старушечьего здоровья, а расследовать с присущими вам умением и беспристрастностью: Кого же ждали среди ночи проходящие по моему «делу» совсем одичавшие от жизни старухи и взыскать и с этого ночного котяры, и с отечественного производителя мониторов весь ущерб, а не требовать от меня невозможного: Всё равно таких деньжищ у меня не было, нет, и никогда не будет!

Прошу вас также, господин Начальник, передать старухам, что я их прощаю за то, что они в грубой и истеричной форме показали, что такой как я им даром не нужен, а они по-прежнему ждут неведомо кого, но на всякий случай сообщаю, что они тоже мне не очень-то глянулись и хоть тресни – лучшего, чем я вовек им не найти, потому что это только с виду – особенно тёмной ночью – можно меня испугаться, совсем не зная, что на самом-то деле внутри я хороший, но только поизносился за жизнь и теперь на моих органах – позвоночнике, сердце с печёнками и селезёнками, потрошках и прочем – паталогоанатомы точно не заработают, разве что продадут в стеклянных банках музею, куда спирт точно не нальют – сами выпьют, гады!

Отношусь с большим уважением, господин полицейский Начальник, к вашей опасной и нелёгкой службе, и хотя ни одна собака в это моё уважение не поверит, но я один постоянно твержу всем вокруг, что наши полицейские – профессионалы высшего класса и деньги от всех нас требуют исключительно для общественной пользы, потому что они – то есть вы – часть общества, пропади оно – такое – пропадом!

Очень на вас надеюсь!

К сему руку приложил

Себастиан Пузырькофф,

1924 года рождения,

невинная жертва великих преобразований,

всех пятилеток в 4 года,

поворотов рек и иссушения болот,

настроек, перестроек,

а теперь ещё – и злобных старух

17-го сего месяца 2013 года

Приятели

(Коль найдётсяЗдесь м… м… чудак,Кто поймётМеня НЕ ТАК, —

Знает пустьВысокий Суд:НЕВИНОВЕНАвтор тут!!!)________________

Жили-были три приятеля.

Очень ловкие парни.

Всё, что где-нибудь плохо лежит – они-и – ЦАП! – и брали себе.

Всё что хорошо лежит – тоже.