Кукиш с икоркой - Елена Логунова

– О-ох! – Подруга вздохнула так, что скомканная бумажка с пасквилем на мальчика-волшебника выпорхнула из пепельницы и улетела прочь, как живая. – Представляешь, захожу я на днях в зоомагазин…

– Зачем это? – невольно заинтересовалась я.

Ирка сделалась краснее, чем чай каркаде.

– Хотела купить сову, – неохотно призналась она, посмотрев на меня исподлобья.

– Мама моя родная! – слабым голосом протянула я.

– Моя мама! – немедленно заспорил со мной Масяня.

Удивительно кстати подоспевшая официантка поставила перед малышом вазочку с пломбиром, и дискуссия на тему, чья именно мама была помянута, умерла в зародыше.

– Ирка, ты хотела купить себе сову, как у Гарри Поттера? Чтобы посылать с ней письма? – Я смотрела на подругу с недоверием.

К недоверию примешивалась добрая толика восхищения. Колоритнейшая фигура моя Ирка! Личность цельная и неделимая!

Потом я представила себе, как получаю от подружки письмо с совиной почтой, и подавилась коньяком. Воображаю: сижу я себе в студии, веду занудный прямой эфир с каким-то ответственным товарищем, и тут стекло аппаратной – бац! – и вдребезги, свет софитов заслоняет здоровенная распластанная тень, и на стол передо мной с утробным уханьем шмякается взъерошенная сова! «А вот кто-то из телезрителей хочет задать вопрос нашему гостю без помощи телефона!» – спасая ситуацию, светским тоном говорю я. И, напряженно улыбаясь в объектив, отвязываю от птичьей лапки рулончик исписанного пергамента…

– А вот и мы! – над нашим столиком нависла сдвоенная тень Моржика и Коляна. – Надеемся, вы без нас скучали?

– Смертельно! – сквозь зубы процедила Ирка, посмотрев на искрящегося весельем Моржика таким взглядом, словно произнесенное ею слово могло иметь силу непоправимого проклятья.

Толстокожий Моржик очевидного раздражения супруги не заметил и крикнул официантке:

– Барышня! Локомоторс пиво!

– «Локомоторс» – это поттеровское заклятие транспортировки, – отчетливо скрипнув зубами, пояснила мне Ирка.

– Я знаю, – сказала я.

И тут же прикусила язык. Не буду признаваться, что я тоже чуток мерекаю в поттеровщине, хватит с нас и одной помешанной на магии!

В присутствии Моржика и Коляна разговор о поклоннике, занимающем в Иркином персональном хит-параде место ниже герпеса, продолжения не получил. Конспиративно болтая о разной ерунде, мы с Иркой налегли на пломбир. Подружка, пребывая в растрепанных чувствах, потребляла лакомство не вдумчиво, то и дело проносила ложечку мимо рта и несколько раз капнула подтаявшим мороженым себе на блузку.

– Дорогая, будь поаккуратнее! – Моржик предупредительно подал супруге бумажную салфетку.

Ирка слабо улыбнулась в ответ, развернула салфетку, и ее тусклая улыбка мгновенно погасла. В середине свернутой салфетки лежала узкая бумажная полоска, похожая на обрывок серпантина. На ней весело прыгающими буквами было выведено: «Гарри Поттер – обормоттер!»

Иркины глаза расширились до диаметра ружейного дула, а зрачки сделались похожими на мушки прицела. Подруга подняла голову и пристально посмотрела на мужа. Моржик остался совершенно невозмутимым, более того, он казался весьма довольным собой и окружающей действительностью и сиял внутренним светом, как накрытый шалью торшер.

– Батарея… огонь! – провокационно шепнул Колян.

Ирка по команде яростно скомкала салфетку вместе с запиской и швырнула ее в Моржика.

– Еще снаряд? – Мой собственный муж любезно предложил Ирке новую салфеточку, из складок которой изящным завитком предательски торчал узкий бумажный хвостик.

Не дожидаясь, пока подметное письмо обнаружит гневливая Ирка, я быстро потянула за хвостик и вытащила вторую записку. «На стихи про мага нам не жаль бумаги!» – было написано в ней.

Неэкономное отношение к бумаге я еще могла понять: записочку накалякали на полоске все той же салфетки. Дикое раздражение у меня вызвал совсем другой факт: множественное местоимение «мы» свидетельствовало о том, что очередной стишок Моржик сочинял не один. Выходит, и мой собственный муж примкнул к антипоттеровскому движению!

Я почувствовала, что мои зрительные органы тоже превращаются в огнестрельное оружие. Вдвоем с Иркой в этот момент мы должны были выглядеть, как зенитное орудие и станковый пулемет. Подруга хотела что-то сказать, но не смогла, только звонко щелкнула зубами. Это прозвучало так, словно клацнул ружейный затвор.

– Эти двое сговорились! Вот почему они так долго торчали у стойки – глупые записки на казенных салфетках писали! – обличительно вскричала я, некультурно ткнув указательным пальцем в Коляна и Моржика поочередно.

Колян дунул на мой перст, как будто это был дымящийся пистолет, а потом аккуратно нацепил мне на палец бумажное полукольцо.

– Не читай это! – вскричала Ирка, хватая новую полоску салфеточного папируса и широким жестом отбрасывая ее прочь.

– Это же было самое лучшее стихотворение, наше избранное! – искренне расстроился Колян.

Я не выразила ему сочувствия. Обернувшись, я проводила взглядом улетающий обрывок. Подхваченный ветром, он легко заскользил по воздуху и прибился к стайке конфетти. Бумажными кружочками, рисовой крупой и мелкими монетами как раз в этот момент осыпали жениха и невесту, выгуливающихся по парковой аллее в полном парадном обмундировании.

Увидев невесту, Ирка мгновенно забыла все свои обиды. Моя подруга – жутко сентиментальная особа! Бракосочетание кажется ей столь трогательной церемонией, что при одном виде свадебного кортежа на глазах у нее появляются слезы умиления. Меня это ужасно раздражает – особенно если в этот момент Ирка сидит за рулем, и неуместное слезотечение ухудшает ее водительское мастерство, так что ведомая подругой «шестерка» рискует протаранить тот самый свадебный кортеж!

– Мама! Что это? – на перемазанной пломбиром мордочке Масяньки отразилось живое любопытство.

Ложечкой ребенок указывал на нарядную группу в облаке конфетти.

– Масянечка, смотри, смотри! – неумеренно восторженная Ирка подхватила малыша со стула и поставила на собственные колени – очевидно, для того, чтобы ему лучше было видно. – Посмотри, кто это там, такой красивый, белый?

Мася с сожалением оглянулся на отдалившуюся от него мисочку с бугрящимися в ней колобками мороженого, а потом послушно посмотрел на невесту, вытянул указательный пальчик и громко крикнул:

– О! Снеговик!

Боюсь, это бестактное заявление было слышно и на аллее. Во всяком случае, невеста, дотоле со смехом укрывавшаяся фатой от сыплющихся на нее монет, замерла и в полной неподвижности сделалась еще больше похожа на упомянутого Масяней снеговика. Пышный кринолин подвенечного платья здорово смахивал на искрящийся снежный ком, серебристая шапочка с вуалью походила на перевернутое ведерко, а яркую полосу губной помады на расстоянии вполне можно было принять за классическую морковку носа.

Не удержавшись, я хихикнула. За моим плечом в голос густо захохотали Колян и Моржик.

– Перестаньте! – страшным шепотом засвистела Ирка, сконфузившаяся одна за всех.

– Красивый снеговик! – постановил Масяня. И в тишине, прерываемой лишь нашими сдавленными смешками, забил последний гвоздь в крышку гроба: – Большой и толстый!

Этого бедняжка невеста вынести уже не смогла! Подхватив пышные юбки, она прорвала кольцо столпившихся вокруг гостей и напрямик через клумбу побежала на улицу. Гневно загудел троллейбус, заревели клаксонами машины, со скрежетом затормозило такси. Я быстро посмотрела на Ирку. Она застыла, словно ее в момент прихватило морозом, и сама в этот момент походила на снежную бабу, по недоразумению слепленную с широко разинутым ртом.

По оживленной многорядной улице прочь от парка уносилась машина такси. Из-под захлопнутой задней дверцы, трепеща, как крыло пойманной бабочки, торчал хвост тюлевого шлейфа.

– Да-а-а, – протянул Моржик, когда гости свадьбы отмерли и покинутый жених запоздало побежал к дороге, на которой уже простыл след его невесты. – Вот это, я понимаю, драма!

– А ты: «Гарри Поттер, Гарри Поттер!» – тут же попенял ему Колян. – Радоваться надо, что твоя жена втюрилась в сказочного героя, к нему она уж точно не убежит!

Удивительное дело, но Ирка пропустила очередной «наезд» на Поттера мимо ушей. Я решила, что ее так сильно потрясло внезапное бегство невесты, но ошиблась.

– Он был здесь! Он ходит за мной по пятам! – в отчаянии шепнула мне подруга, когда мы всем составом покинули кафе, чтобы уйти подальше от гостей расстроенной свадьбы.

Колян вполне разумно предположил, что граждане, огорченные срывом торжества, могут предъявить нам претензии. Ведь это не кто-нибудь, а наш Масянька деморализовал новобрачную нелестным сравнением с большим и толстым снеговиком!