Ленин - красный диктатор - Георгий Вернадский

Положение рабочих улучшилось после принятия в 1897 году закона, ограничившего рабочий день одиннадцатью с половиной часами. В 1913 году фактический рабочий день в среднем составлял десять часов. Заработная плата после революции 1905 года несколько возросла.

Аграрная реформа Столыпина, вводившая индивидуальную крестьянскую собственность, была направлена на разрыв связи фабричного рабочего с землей. Отправляясь на фабрику крестьянин мог теперь продать свою землю и целиком соединить свою судьбу с городом. Итак, только в XX веке и особенно в годы, непосредственно предшествовавшие мировой войне, в России начал формироваться настоящий заводской рабочий класс. Однако большая часть российских рабочих еще не располагала твердым сознанием своих интересов как интересов отдельной профессиональной группы, что было характерным для рабочих Англии или Германии. Одной из причин подобной ситуации явился тот факт, что до 1906 года правительство не разрешало организацию рабочих профсоюзов (за исключением тех, которые опекал начальник Московского охранного отделения Зубатов).

Российские рабочие в целом еще мало сознавали свою зависимость от развития промышленности и не были готовы поддержать ее развитие и защитить в случае кризиса или в борьбе с иностранной конкуренцией.

Русские интеллектуалы представляли собой исключительный социальный феномен. Во многих отношениях они сильно отличались от образованных классов Западного мира. Интеллигенция образовала в России особый класс со своим собственным мышлением и теоретическими интересами, мало связанными с повседневной жизнью других классов общества. «Интеллектуалами» (или «интеллигенцией») обычно называли людей, получивших высшее (в редких случаях среднее) образование, либо развившихся самостоятельно путем самопознания и общения с высокообразованными личностями.

Высшее образование в России в гораздо большей степени, чем у других культурных наций, носило абстрактный и теоретический характер. Особенно это касалось политического обучения. Поскольку в России до 1905 года никогда не было парламента, отсутствовала и свобода собраний, то политические вопросы решались независимо от насущных условий административной или экономической жизни страны. Обсуждение политических вопросов происходило либо в печати, где они ставились в косвенной форме, дабы избежать цензурных кар, либо внутри маленьких групп, образованных специального для того, чтобы вести разнообразные политические споры. В результате кружки, занимавшиеся политикой, разрабатывали программы, имевшие сугубо теоретический характер. Вопросы, касавшиеся жизни народа, обсуждались в этих кружках не с точки зрения практической политики настоящего времени, а с позиций абстрактных этических и политических принципов. Естественно, люди, размышлявшие о политической судьбе России, видели ужасающее положение российского населения в контрасте с богатством производительных сил и ресурсов страны. Но вместо поисков практических путей подъема российской промышленности, сельского хозяйства и уровня жизни народа, большинство политических лидеров сосредоточились на умозрительных рассуждениях об идеальной системе будущего социального порядка. Кроме того, их больше волновала проблема раздела национального богатства, чем вопросы общего подъема промышленного производства.

Направление мысли, господствовавшее в умах российских интеллектуалов вплоть до середины 1890-х годов, принято называть словом «народничество». Это движение было основано на приспособлении принципов раннего французского социализма к российским социальным условиям. Народники (или «друзья народа») главным образом были обеспокоены судьбой русских крестьян. Народники верили, что именно в крестьянских общинах, несмотря на их практические недостатки, они открыли первую социалистическую форму хозяйства. Они надеялись, что, развивая деревенские общины, Россия сможет избежать капиталистической фазы развития и прямо перейти к социализму.

Марксистские кружки начали появляться в 80-х годах. С 90-х годов они привлекли главное внимание российских интеллектуалов. Марксисты неустанно доказывали народникам, что Россия неизбежно должна пройти через капиталистическую фазу развития. В то же время они внушали рабочим, что необходимо бороться за социалистические идеалы. В больших городах на вечерних сходках студентов, на небольших митингах рабочих и собраниях интеллигентов шли горячие теоретические споры. Но на безбрежных пространствах России крестьяне и рабочие думали только о том, как бы хоть немного улучшить свою тяжелую жизнь.

Так как политическая деятельность в России до 1905 года официально была запрещена, все политические организации поступали под надзор Департамента полиции. Программа Департамента была простой: не разрешать никакой «политики». Полиция устраняла членов постоянно возникающих нелегальных кружков путем арестов и ссылок.

Метод тайного надзора потребовал значительного штата негласных «помощников» и шпионов. Такая система неизбежно вела к практике провокаций. Ловкие помощники полиции умудрялись войти в руководство тайных политических кружков, принимали участие в активизации их деятельности и даже в подготовке террористических актов — нападений на правительственных чиновников. Так появлялись личности подобные Азефу, который состоял агентом Департамента полиции и в то же время был руководителем «борющегося крыла» партии социалистов-революционеров.

До 1905 года, при отсутствии парламента и свободы собраний, в России не могли существовать открытые политические партии. Организации, называвшие себя партиями, на самом деле были очень небольшими политическими группами. Так как правительство преследовало эти «партии», они вели свою нелегальную деятельность в подполье. Все обстоятельства существования нелегального политического руководителя, вынужденного жить под чужим именем, постоянно скрываться, менять квартиры или переезжать в другой город, чтобы избежать преследований полиции, резко «выталкивали» его из нормальной жизни. Вполне естественно, что, находясь в таком положении, российский политический деятель зачастую принимал резолюцию узкой группы своих единомышленников за выражение мнения «широких масс». В результате идеи участников этих политических кружков все дальше отрывались от насущных нужд народа.

Постоянно выступая против «парламентских говорунов», русское правительство, не желая того, само усиливало позиции пламенных фанатиков и абстрактных теоретиков и создавало условия для искусственного преобладания радикальных и социалистических групп. Умеренно настроенные люди, которые позже вошли в либеральную партию, встречая со стороны правительства постоянное противодействие, предпочитали вообще не заниматься политическими вопросами.

Именно по этой причине либеральные организации в России сформировались позже, чем социалистические партии, всегда были слабыми и не имели прочных связей с народными массами. Во многом поэтому российский либерализм (как и российский социализм) приобрел абстрактный и теоретический характер.

Либералы в России не были связаны с каким-то определенным классом. Наиболее важная из всех либеральных партий после 1905 года — конституционно-демократическая («кадеты») — прилагала усилия, чтобы осуществить настоящую интеллигентную демократическую программу, стоя «над всеми классами». Хотя русские социалисты обвиняли кадетов в том, что они борются за интересы среднего класса, в действительности они не были партией среднего класса.

Как мы уже знаем, российский средний класс по сравнению с западным был слишком слаб и вследствие особенностей российской политической жизни не обладал крепкой политической организацией. Отсутствие тесного сотрудничества между российским либерализмом и средним классом придало либеральному движению идеалистический характер. Это обстоятельство определило слабость российского либерализма как практической силы в политике.

Российский либерализм доказал, что он был только тонкой прослойкой между самодержавием и большевизмом.

До II съезда РСДРП

5 марта 1870 года глава I Интернационала Карл Маркс направил из Лондона членам Русской секции специальное приветствие. В нем он выражал свое удовлетворение тем, что Россия «начинает участвовать в общем движении нашего века»[1].

Имя Маркса было тогда известно не более тысячи русских, и о его приветствии узнали человек сто. Сегодня же, наоборот, сомнительно, чтобы в России нашлась тысяча людей, незнакомых с личностью Маркса — как бы они ни относились к его идеям. Конечно, сам Маркс и не мечтал о такой известности в России. Не мог он и подозревать, что через полтора месяца после написания им приветствия Русской секции в России появится на свет человек, который введет его принципы в жизнь огнем и мечом.