Северные окраины Петербурга. Лесной, Гражданка, Ручьи, Удельная… - Сергей Глезеров

Такси на улице Пропаганды. Фото 1950-х годов. Из семейного архива С.П. Николаевой

Петербурженка Сусанна Павловна Николаева тоже провела детство на Новой улице (переименованной в 1940 году в улицу Пропаганды) в Лесном. «Наша улица была изумительная, – рассказывает Сусанна Николаева. – Напротив дома находился дивный пруд, обсаженный шиповником. Вообще, жизнь в Лесном до войны представляется мне сейчас настоящим раем. Дивный сад, обсаженный липами, чудесный серебристый тополь и еще необыкновенной формы дерево, в форме зонтика. Весь сад утопал в цветах и зелени. Везде можно было спрятаться, и мы с удовольствием играли в саду в прятки и в казаки-разбойники».

Когда в 1960-х годах к Лесному подступил город и начали сносить старые дома, большинство из них, по воспоминаниям старожилов, не отличалось ветхостью. Здания – крепкие, добротные, построенные на совесть. Многие постройки с трудом поддавались слому, настолько они были прочны. Казалось, сам старый Лесной сопротивлялся, не хотел исчезать в небытие…

«Мне довелось видеть, как ломали наш старый дом, – с грустью добавляет Сусанна Павловна Николаева. – Ломали долго: дом был крепкий, и снести его оказалось непросто. Потом оставались липы, по которым еще можно было определить место, где когда-то стоял дом. Было очень грустно, и возвращаться снова сюда уже не хотелось».

Многие лесновцы уже тогда воспринимали реконструкцию старого Лесного не только как прощание с прошлым образом жизни, но и как определенный рубеж в личной жизни, как расставание навсегда с детством и юностью. На страницах книги читатель найдет трогательные воспоминания петербуржца Евгения Шапилова, посвященные дому на Малой Объездной улице, с которым, как пишет он, «связаны лучшие воспоминания».

«В один прекрасный день жильцы моего дома получили ордера на новые квартиры, – вспоминает он. – Дом был „приговорен“ к сносу. На прощание я сделал множество фотографий опустевшего уже дома – свидетеля событий дорогого сердцу прошлого. Да и многие более ранние снимки, хранящиеся в семейном альбоме, напоминают мне чудесные времена юности, проведенной в Лесном. Где-то виден фрагмент террасы, где-то окно, где-то лица родных и близких запечатлены на фоне цветущего сада».

Справедливости ради надо сказать, что когда в 1960-х годах ломали старые дома, не все их жалели. Люди радовались, что можно улучшить жилищные условия, переехать из опостылевших «коммуналок» в отдельные городские квартиры со всеми удобствами. «Ностальгия пришла потом, – добавляет Петр Николаевич Заботкин. – Дачи, деревья, прекрасные заборы… А теперь посмотришь – нет больше прежнего Лесного…»

И последнее. Уникальные воспоминания старожилов, уточнения, дополнения и совершенно новые исторические находки позволили серьезно увеличить часть книги, посвященную Лесному, а также значительно изменить ее структуру. Поэтому предлагаемое второе издание «Петербурга на север от Невы», как убедится читатель, весьма отличается от первого– как по объему, так и по содержанию. Я посчитал целесообразным изъять из него разделы, посвященные Коломягам и Озеркам, зато добавил новые, где рассказывается об истории и нынешней судьбе обширного района Гражданка и об исчезнувшей и забытой деревне Ручьи. Кроме того, много новой информации добавлено в разделы, посвященные Удельной, а также Поклонной горе и Ново-Парголовской колонии.

ЛЕСНОЙ

От Спасской Мызы…

Точные границы Лесного определить достаточно сложно. Еще в 1920-х годах краевед Сергей Александрович Безбах, человек, сделавший очень многое для изучения Лесного (к его личности мы не раз еще будем обращаться на страницах этой книги), указывал, что Лесным называется местность по правую сторону Выборгского шоссе (ныне проспект Энгельса), простирающаяся на восток до Малой Спасской улицы, между Ланской улицей, Исаковым переулком (ныне Манчестерская улица), Старо-Парголовским проспектом (ныне проспект Мориса Тореза), Богословским кладбищем и парком Лесного института по линии соединительной ветки Финляндской железной дороги.

Вместе с тем исторически «Лесным» называлась в первой половине XIX века гораздо меньшая территория – нагорная, северная часть владений Лесного института, после перепланировки ее под дачный поселок, а именно территория в форме неправильного пятиугольника, ограниченного Выборгским шоссе, Новосильцевской (ныне Новороссийской) и Малой Спасской (ныне Карбышева) улицами, Старо-Парголовским проспектом и прямой линией, проходящей от Яшумова переулка (ныне улица Курчатова) до угла 2-го Муринского проспекта.

«Окружающие эти границы местности также имели свои названия, постепенно исчезнувшие из обращения и заменившиеся расширенным понятием Лесного», – отмечал С.А. Безбах. В широком смысле в понятие «Лесной» включались также близлежащие Малая и Большая Кушелевка, Гражданка и Сосновка. Родоначальником местности, давшем ей свое имя, стал Лесной институт (ныне – Лесотехническая академия). Как известно, места сначала назывались «Лесным корпусом», затем слово «корпус» отпало, остался просто «Лесной». В большинстве дореволюционных справочников и путеводителей встречается исключительно написание «Лесной», в народном же обиходе оно переиначивалось на домашнее, простое – «Лесное».

…Предыстория местности Лесного складывалась из истории двух не связанных между собой «объектов» – Спасской мызы[1] и Английской фермы. Первая появилась в середине XVIII века, вторая – в начале XIX века. На планах первой половины XVIII века вся местность нынешнего Лесного показана сплошь покрытой лесом, по которому пролегали дороги – большая Выборгская, Муринская и др.

Спасская мыза, находившаяся на месте скрещения Большой и Малой Спасских улиц (то есть в районе нынешней площади Мужества), стала первым поселением в местности Лесного. Сходящиеся к нынешней площади улицы служили когда-то раньше дорогами на мызу. Одним из первых ее владельцев являлся гоф-интендант Иван Шаргородский. От него земли перешли к статскому советнику Закревскому, президенту Государственной Медицинской Коллегии. Он владел ею двадцать пять лет и в 1787 году продал ее «флота Капитана Лейтенанта Осипа Перри жене, Марии Николаевой дочери».

При этом на мызе числилось «земли 746 десятин и 100 кв. сажен; крестьян мужеска пола 8, женска 10 душ; так же дом с принадлежащими службами и скотным двором, с пашнею, лесными угодьями и с садом. В оной же усадьбе два пруда, из коих один 25 саж. длины и 15 саж. ширины; в нем вода текущая из ключей и разных родов рыба насажена, другой круглой на подобие острова».

В начале XIX века поместье перешло к офицеру Ивану Ивановичу Кушелеву, благодаря личным связям ставшему знатным сановником Императорского Двора. Он купил его, по всей видимости, в 1788 году, руководствуясь, с одной стороны, желанием иметь поместье рядом с владениями родственников своей жены – Ланских, располагавшихся по другую сторону Выборгской дороги, а с другой – желанием проводить лето вблизи от столицы. Впоследствии он купил еще часть земли у графа Безбородко, хозяина Полюстрово, и стал владельцем колоссального пригородного имения, простиравшегося от Выборгской дороги до деревни Пискаревки и от Полюстрово почти до Поклонной горы.

Северные окрестности Петербурга в конце XIX века

Именно при И.И. Кушелеве Спасская дача стала именоваться «мызой». Основное внимание И.И. Кушелев сосредоточил на превращении мызы в свою летнюю резиденцию. Зимой он жил в своем доме на Дворцовой площади, а здесь проводил лето. При И.И. Кушелеве на мызе выстроили большой дом со служебными постройками, а сад превратили в парк с необычной формы прудом с островками, аллеями, гротом, беседками и домиками для гостей.

Спустя много лет, еще в начале XX века, как воспоминание о прежней жизни в Беклешовском парке (о Беклешовых – см. далее) сохранялись памятники, установленные в конце XVIII века И.И. Кушелевым, – колонна в память «щедрот» Екатерины, обелиск в честь любимой собачки Екатерины II (подаренной ей И.И. Кушелевым), а также памятник с урной, стоявший на островке в пруду, сооруженный в память единственного сына Кушелевых, погибшего на войне в Грузии. Надпись на последнем гласила, что он поставлен крестнику Екатерины II и Александра I – Александру Ивановичу Кушелеву, убитому на двадцать первом году жизни, и что «Тифлис служит ему гробницей». По воспоминаниям Галины Николаевны Есиновской, даже еще до войны 1941 года был цел обелиск, установленный И.И. Кушелевым в честь любимой собачки Екатерины II.

Значительное развитие в конце XVIII века получила и местность Спасской мызы: вместо одной маленькой деревни в 7 дворов выросло две деревни, получивших название от имени Кушелева, – Большая и Малая Кушелевки. Большая Кушелевка располагалась по обе стороны нынешнего проспекта Непокоренных (на участке от нынешних площади Мужества до улицы Бутлерова – Большой Спасской улицы) и по бывшей Прибытковской улице, называвшейся «Задней линией» (пролегала к северу от нынешнего проспекта Непокоренных, ныне – внутри квартала современной жилой застройки).