В Нью-Йорк за приключением - Энн Макалистер

Хлоя покраснела всем телом.

Гибсон опустил камеру, моргнул и недоверчиво уставился на нее. Ему никогда еще не доводилось видеть румянец во все тело. Он был потрясен до глубины души.

- Кончай дрожать, - скомандовал он. - А не то на снимке выйдут шесть красоток и одно размытое пятно.

- Изв-вините. - Но дрожать она так и не перестала.

Гиб покачал головой и снова взял камеру.

- Скользите, - велел он. - Легкие, медлительные движения. Как будто вы в воде.

Они скользили, плавно взмахивали руками, вставали на цыпочки и покачивались. Хлоя дрожала.

Гиб скрипнул зубами. Он отвернулся, глядя на остальных женщин. Но они кружились по комнате, и в поле его зрения снова попала Хлоя. Гиб кашлянул и попытался успокоить дыхание.

- Теперь губы. Округляем губки. Целуемся. Мне нужны поцелуи.

Черт возьми, Хлоя смотрела прямо на него, ее лицо пылало, тело нежно розовело, а губы были сложены бантиком!

Гиб раздраженно фыркнул.

- Не меня, дорогуша! - произнес он, слегка задыхаясь. - Мне профили нужны. Любовника своего целуй. У тебя же есть любовник?

Ну и ну, румянец вернулся, и на этот раз стал еще более густым. Как жаль, что снимки будут черно-белыми. Она просто светится изнутри.

Гиб вздохнул. Он вытер о джинсы неожиданно намокшие ладони и облизал губы. Сосредоточься, черт возьми, - сказал он себе.

Беда в том, что он был очень даже сосредоточен. Сосредоточен на ней!

Гибсон пытался отвлечься, не обращать внимания на охватившее его возбуждение. Он то двигался по комнате, то присаживался на корточки, наводя камеру на всех семерых женщин. Но каждый раз в объективе оказывалась Хлоя.

Он пытался вспомнить, какие позы должны были принимать девушки. Но его голова оставалась пустой. Хотя нет, не совсем пустой. Был там один образ. Одно тело.

Очень сексуальное тело.

Настоящее тело. В отличие от остальных шести. Казалось, Хлоя реагирует на его указания не только движениями. Она была открытой незащищенной. Гиб сказал: "Любовник", и она вспыхнула. Он сказал: "Поцелуй" и увидел желание на ее лице.

- Да, - подытожил Гибсон. - Вот так. И еще круче. Круче, дорогуша.

Все дружно посмотрели на него.

- Э... дорогуши, - поправился Гиб и улыбнулся девушкам. Но смотрел он только на Хлою.

И тут из приемной донесся шум голосов. "Туда нельзя!", а следом: "Нет, можно. Я опоздала!"

Дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Таша, очень известная модель, с которой Гибсон много раз работал.

- А, Гибзон, прости! Это такзи! Оно сломалось! Этот такзист! Он заяфил, что не отпустит меня, пока я не заплачу! А я гофорю: "Никаких денег! Ты не отвез меня туда, куда мне надо!" А он схватил меня! Я закричала! А он гофорит, что я его обманула! Ой! - Она тряхнула копной огненно-рыжих волос. - Эти полицаи! Они никогда не фыслушают! Думаешь, они будут слушать красивую дефушку, ага? Нет! Они слушали этого тупого такзиста!

Во время всего этого гневного монолога Таша срывала с себя одежду. Сначала обтягивающий топ, затем крохотный лифчик. Резкий взмах ноги, и босоножка упала на пол. За ней последовала вторая. Таша расстегнула мини-юбку и стянула ее с узких бедер.

- Я же гофорю, эти полицаи ничего не понимают! - Она взмахнула трусиками для пущего эффекта и улыбнулась Гибсону. - Начинаем, да? Я готова!

Наступила мертвая тишина. Гибсон стоял, разинув рот.

Он отвернулся от Таши, обнаженной, прекрасной и совершенно не дрожащей, и посмотрел на окружающих ее женщин.

Его взгляд перемещался с одного тела, на другое. С одного лица, на следующее. Они смотрели на него, затем друг на друга. Судя по их взглядам, они делали то же самое - считали.

Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть.

Гиб снова взглянул на Хлою. Дрожащую. Испуганную. Краснеющую. Семь.

А вместе с Ташей...

Восемь.

Восемь?

- Минуточку, - сказал Гибсон. - Тут что-то не так. Если здесь должна быть Таша...

- Естестфенно, я должна быть здесь!

Гибсон продолжил:

- Значит кто-то тут лишний.

Все дружно повернулись к Хлое.

Она закрыла руками грудь и юркнула за стол. Ее лицо и все тело стало таким же багровым, как волосы Таши. Весь ее прежний румянец ни в какое сравнение не шел с тем, что случилось сейчас.

- Ты не модель. - Гибсон окинул ее обвиняющим взглядом.

- Модель? Конечно, нет!

Этого он от нее не ожидал. Он полагал, что она проникла сюда обманом, желая прославиться, пытаясь воспользоваться подвернувшейся возможностью. Такое уже случалось.

Ее откровенный ответ сбил его с толку. Если она не модель, то какого черта делает здесь и зачем раздевалась?

- Кто ты?

- Я же сказала. - Казалось, она в отчаянии. - Я Хлоя. Хлоя Мэдсен. Твоя сестра прислала меня...

- Моя сестра? Тебя Джина прислала?

Она кивнула головой. Гиб заметил, что ее груди, прикрытые ладонями, качнулись тоже. Он закрыл глаза.

Открыв их снова, он увидел, что Хлоя успела схватить один из халатов, наваленных кучей на столе, и надела его.

- Да. Меня Джина прислала. Чтобы я работала с тобой. Была твоей помощницей.

- Помощницей, - повторил Гиб.

- Да, - решительно подтвердила Хлоя. - Она сказала, что ты согласился. Разве нет?

О, Боже! Гиб скрипнул зубами.

- Наверное, - процедил он.

- Всего лишь... наверное? - удивилась Хлоя.

- Ну ладно, я согласился, - буркнул Гиб.

Но только потому, что соглашался с любыми предложениями Джины. Он был перед ней в долгу. Их родители погибли, когда Гибу было тринадцать лет, а Джине двадцать. Она поставила его на ноги, ради него бросила колледж, а позже оплатила его учебу в университете. Она заботилась о нем и поддерживала на протяжении всей его жизни.

Он ни в чем не смог бы ей отказать.

Но иногда, в особых случаях, он давал ей понять, что не хочет делать то, о чем она просит. И она не настаивала.

До сих пор.

Разозлившись... на Джину, на Хлою, на себя, или на всех вместе, Гиб воскликнул:

- Но если ты собиралась работать моей помощницей, какого черта тебе понадобилось раздеваться?

- Ты же сам мне приказал!

Так просто? Гиб изумленно уставился на нее.

- То есть, если бы я вывел тебя на улицу и сказал: "Снимай одежду, Хлоя Мэдсен", ты бы подчинилась?

- Конечно, нет! - Ее лицо, к некоторому удовольствию Гиба, стало еще более пунцовым. - Но, - добавила она через секунду, - Джина предупредила меня, что я должна буду делать все, что ты мне скажешь, выполнять любые твои распоряжения. - Пауза. - Относящиеся к работе.

Их взгляды встретились.

Надо отдать ей должное, она не опустила глаз. Хлоя Мэдсен была борцом и так просто не отступала.

Она тяжело дышала, и Гибсон видел, как вздымаются ее груди под мягкой ворсистой тканью. Он слишком хорошо помнил их обнаженными.

Хлоя Мэдсен не была белокожей, как большинство блондинок. Ее груди были теплого медового оттенка, с темно-розовыми сосками. Теперь она надежно прикрыла их толстым махровым халатом. Лучше бы не прикрывала.

Гиб сомневался, что ему когда-либо еще удастся увидеть ее в голом виде. И это к лучшему, - решил он, вспомнив о том, какое впечатление она на него производила.

- Почему ты взял эту дефушку? - Таша перевела взгляд с Гибсона на Хлою. - Ты не можешь взять ее! Я зедьмая дефушка! - Она подбоченилась и окинула его яростным взглядом.

- Таша... - попытался урезонить ее Гибсон.

Она бросилась ему на шею и смачно поцеловала в губы.

- Ты начнешь заново, да? Ты простишь свою Ташу?

- Да, - машинально ответил Гиб, вырываясь из ее объятий. Его взгляд снова упал на застывшую Хлою. Она все еще смотрела на него, а он смотрел на нее, не двигаясь с места.

- Гибзон, - нетерпеливо окликнула его Таша.

Он повернулся к ней.

- А?

Она топнула босой ногой.

- Когда начнем?

- Ах, да. Зе... сейчас. - Наконец-то Гибсону удалось оторвать свой взгляд от Хлои Мэдсен. - Мы начинаем. Повторяем все сначала, - обратился он к остальным женщинам. - Расслабьтесь. Вы знаете, что надо делать.

Они снова начали двигаться по кругу. Таша с легкостью влилась в хоровод. Гибсон с радостью заметил, что она не дрожит.

- А как же я? - спросила Хлоя. - Что мне делать?

Гибсон снова взглянул на нее. Мысленным взором он видел все, что скрывается под ее белым махровым халатом.

- Возвращайся домой.

***

Возвращаться домой?

Домой?

Да она не посмеет и носа показать в Коллервиле, штат Айова!

Хлоя скорчилась в маленькой кабинке для переодевания, слушая, как Гибсон Уокер своим грубоватым, чувственным баритоном приказывает моделям потягиваться и скользить. Точно так же он приказывал и ей.

О, Боже. Она прижала ладони к щекам, словно пытаясь стереть с них румянец. Тщетно.

Все ее тело пылало. Горело изнутри. Если так называемые "приливы" похожи на это, ей не хотелось бы дожить до климакса.

Впрочем, она и не доживет. Потому что умрет со стыда.

Хлоя оделась, дыша, словно загнанная лошадь. Ее руки так сильно дрожали, что пуговицы на платье она застегнула с большим трудом. Она сунула ноги в босоножки и поняла, что вряд ли сумеет завязать ремешки. Ее помада смазалась, но Хлоя и не пыталась ее подновить.