Невеста плантатора - Розмари Роджерс

Из года в год банковские чеки на расходы девушки приходили аккуратно каждый месяц — даже после безвременной кончины Ричарда. Проявив предусмотрительность, он позаботился о том, чтобы достойно обеспечить свою дочь. Впрочем, о делах мирских викарий почти не задумывался.

В кабинет стремительно вошла Гертруда с телеграммой в руке:

— Я понимаю, что он твой кузен, Тео. Не я ли убедила тебя забрать несчастного ребенка из варварского окружения? Не я ли внушила бедняге Ричарду, что он отвечает за свое дитя? — Гертруда пристально посмотрела на мужа. — Как он мог так поступить с нами? С нами и с несчастной девочкой, которая благодаря нашим неусыпным заботам только сейчас начала превращаться в юную леди? Погубить все надежды на хорошую партию, разрушить все, на что мы надеялись! Теперь — можно сказать, с того света — передать опеку над дочерью этой… этой… С ее развратным прошлым! — Гертруда задохнулась от ярости.

— Но, дорогая, ведь сестра — его ближайшая родственница, к тому же она уже не так молода и, возможно, угомонилась. Да и в те круги, куда вхожа она, мы не имеем доступа…

— Вот именно! Об этом и речь! С тех пор как умер ее муж, леди Уилхелмина забыла о всяких приличиях. Бывает в самом легкомысленном обществе — и здесь, в Европе, и в Америке. Я знаю это точно, не важно, от кого. Все это чудовищно и недопустимо! Полагаюсь на тебя, дорогой! Когда она приедет, объясни ей, насколько пагубно увозить Силию из надежного, добропорядочного дома…

В сущности, все сводилось к тому, что, по мнению Гертруды, Ричард Пенмарис не мог в здравом уме и твердой памяти тайно составить подлое дополнение к завещанию и назначить свою сестру Уилхелмину, вдовствующую герцогиню Милхэйвенскую, официальной опекуншей дочери и поручить ей распоряжаться солидным состоянием, пока Силии не исполнится семнадцать лет.

Такого дополнения, конечно, не примет ни один суд. И Тео должен дать это ясно понять Уилхелмине, а к тому же напомнить, что именно они позаботились о благополучии и о будущем Силии, когда ни одна живая душа не подумала о ней.

— Я надеюсь на тебя, Тео: прояви твердость и настойчивость! И, пожалуйста, цитируй как можно чаще Писание. У тебя это хорошо получается и всегда производит впечатление. А теперь мне пора подготовить Силию к испытанию. Меня убивает мысль, что придется оказывать этой твари, ее тетке, гостеприимство. Жаль, что воспитание не позволит мне выставить ее из дома.

Леди Гертруда, шелестя юбками, вышла. Викарий встревожился: цитируй он Писание или не цитируй, это не поможет его жене выиграть сражение.

Глава 2

— Я так волнуюсь!.. С чего бы это, мистер Пембертон? — У модно одетой женщины лет тридцати, живой, привлекательной, с золотисто-каштановыми волосами, сверкнули глаза.

Строго одетый джентльмен в летах с седеющей шевелюрой и аккуратно подстриженной бородкой напоминал осанкой принца Уэльского. Этот хорошо известный лондонский адвокат, сидевший напротив нее в вагоне первого класса, имел отличную репутацию, получал высокие гонорары и отличался осмотрительностью.

— Вполне естественно, что первая встреча с племянницей, а ныне и подопечной, тревожит вас, ваше… О, простите, миссис Гамильтон, — ведь вы хотите, чтобы я вас так называл? Но поверьте, дело улажено: ваш брат сделал все необходимое, чтобы обеспечить будущее дочери. Вы — опекунша девушки до тех пор, пока она не достигнет совершеннолетия, поэтому пока будете распоряжаться ее наследством.

— Мистер Пембертон… признаться, вопрос довольно щекотливый, но вы, конечно, знаете, что несколько лет мы с Ричардом не общались. Рассказывал ли он вам о некоторых обстоятельствах нашего прошлого?.. О Боже… — Дама нахмурилась. — Впрочем, мой вопрос был чисто риторический. Но скажите, почему Ричард полагал, что Силии может понадобиться другой опекун? Может, причина в его большом состоянии? Вероятно, Ричард опасался, как бы охотники за приданым не оказали давления на девушку, выросшую под тщательным присмотром и воспитанную в строгих традициях.

Мистер Пембертон одобрительно взглянул на спутницу из-под кустистых бровей:

— Вы очень проницательны, мадам. Да, с одной стороны, мистер Пенмарис сознавал, как важно ребенку получить настоящее образование в Англии, но вместе с тем опасался, чтобы излишняя опека, называемая им «подавлением личности», не повредила девочке. Мистер Пенмарис говорил мне, что только вы одна наделены даром понимания и только вам он готов безоговорочно доверить свою дочь, поскольку «познать настоящую жизнь» Силия может лишь с вашей помощью. Мистер Пенмарис считал, что вы прекрасно поймете смысл этих слов.

— Да.

Уилхелмина уставилась в окно. Конечно, она все понимала. Милый, милый Ричард, ее единственный друг, союзник и поверенный в незабываемые детские годы! Тогда Уилхелмину принуждали к безоговорочному послушанию, заставляли подчиняться во всем, не задавая вопросов. Она помнила наставления своей матери Лили, но чертовская любознательность и пытливый ум постоянно доставляли ей неприятности. До того как Ричард сбежал из дома, он частенько принимал за нее порку. Его голос до сей поры звучит в памяти Уилхелмины: «Прости, Уили, мне так жаль тебя покидать! Я бы взял тебя с собой, если бы мог. О Боже, Уили, ты же видишь, мне нельзя оставаться. Не хочу, чтобы мое воспитание определялось его капризами: либо армия, либо церковь! А главное, чтобы в голове не было ни одной своей мысли! Нет, лучше уж умереть! Понимаешь меня, Уили? Ты мой единственный друг. Когда я вырасту и разбогатею, обещаю, что приеду и спасу тебя».

Ричард не виноват, что не сдержал слова. Он все еще скитался в чужих краях, когда семнадцатилетнюю Уилхелмину, полузаморенную голодом и забитую, заставили выйти замуж за приятеля отца, вдовствующего герцога, который был на сорок лет старше ее. Он жаждал жениться на ней! Его восхищали угловатость девчонки-сорванца и ее диковатая красота с того самого дня, когда герцог увидел ее впервые — четырнадцатилетнюю. Тогда-то он и решил купить Уилхелмину — точнее слова не подобрать!

Герцог достиг своей цели, однако ни разу не обладал ею. Она сразу сказала ему:

— Я готова стать хозяйкой в вашем доме, изображать покорную, любящую жену. Я девственница. Вам это известно, поскольку вы настояли на медицинском осмотре. Но не пытайтесь взять меня силой, иначе я учиню такой безобразный скандал, что вы не посмеете показаться в обществе. Я пошлю письма в «Таймс» и родственникам матери в Америку. А если будете дурно обращаться со мной, я вас убью. Или себя. Надеюсь, мы поняли друг друга?

Ричард научил ее: чтобы не стать жертвой, надо бесстрашно противостоять противнику. Да и чего ей было бояться? Освободившись от власти отца, она вступила в брак с молодящимся стариком. Он боялся ее, боялся слухов о своем старческом бессилии и пуще всего — двух своих сыновей. Они были старше его юной супруги. Желая обладать Уилхелминой, герцог опасался, что люди начнут насмехаться над ним и он прослывет глупым стариком. Что ж, в конце концов герцог имел любовницу. Она умела доставлять ему наслаждение.