Че: «Мои мечты не знают границ» - Клаус-Петер Вольф

За последние годы он перечитал массу литературы о Comandante[1] Эрнесто Че Геваре. Мысленно сложились первые фрагменты. Имена известных людей и географические названия оживали. Но всякий раз, как только он полагал, что приблизился к Че, отчетливые видения вновь растворялись.

В его представлении образ Че претерпевал странную метаморфозу. То он казался сверх меры рациональным, то вдруг полным противоречивых рефлексий, с неожиданными гранями характера. Внезапно все построения лишались твердости и определенности. Не сразу он догадался, что множественность достоверных разрозненных фактов отнюдь не дает в сумме живого человека. Всю линию судьбы требовалось выстроить так, чтобы она поддавалась прочтению.

Он решил поглубже окунуться в детство и юность Че, понимая, что человек вне детства непознаваем.

Свидетельства, содержащиеся в книгах, были скудны, удручали схематизмом, выставляли ребенка, подростка таким, словно заранее было известно, что станет впоследствии с ним, взрослым. В восьмилетнем уже пытались распознать революционера, государственного деятеля либо сумасброда — в зависимости от политической платформы автора.

Он же тщился собрать камешки мозаики в единое целое, чтобы конкретнее и осязаемее представить личность юного человека. Но получится ли целостная картина, когда будут сведены частные детали, высказывания, воспоминания, легенды, жизненные события и даты, вновь и вновь спрашивал он себя. Теперь каждый новый материал он отбирал с недоверием, прикидывал так и эдак, проверял на убедительность.

Нетронутые заказники мифа — вот через что он пробирался на ощупь. Все, что ему удавалось там добыть, он тщательно подгонял — одно к одному: обрывки биографии, клочки фотопортретов, между которыми пустоты и белые пятна.

Настал черед задавать свои вопросы. Он хотел уяснить, что побудило Эрнесто Гевару выбрать себе в жизни именно такое поприще. Мечты юности необоримо манили его, как неразгаданная загадка.

Тэтэ

Эрнесто играл со своим младшим братом Роберто. На деревянной лошадке он скакал между книжными стеллажами.

— Мне что-то больше не хочется, Роберто. Может, к соседям сходим?

— Да ну, там у них опять какое-то собрание.

— А из-за чего — не знаешь?

— Не-а, какое мне до этого дело.

— Давай все-таки сходим. Иногда там есть на что посмотреть. Помнишь, как блондинистая тетка тому толстячку на полусогнутых выдала, полоумным обозвала?

Роберто прыснул. И с охотой пошел за братом. Еще с улицы было слышно, что страсти разыгрались не на шутку.

— С этим электробойкотом мы пальцем в небо попали! Энергосбытовая компания не снизила расценки.

Роберто и Эрнесто пробрались сквозь битком набитую комнату к отцу. Эрнесто пролез под стульями и ногами сидящих, а Роберто передавали по цепочке над головами. В помещении было накурено, хоть топор вешай.

— Надо искать другие формы протеста. Такая электроплата просто-напросто грабеж.

Не сводя глаз, следил Эрнесто за руками оратора. Тот бурно жестикулировал, не замечая, что столбик пепла на его сигаре стал загибаться. Эрнесто ждал, когда он отвалится. Мужчина был в белых брюках, и пепел оставил бы на них пятно. Возможно, он задел бы и соседку в светлом гофрированном платье, которая ерзала на стуле, пытаясь наконец-то получить слово.

Мужчина с апоплексическим, нервным лицом был настроен воинственно:

— Поразбивать им уличные светильники — и дело с концом!

— Несусветная чушь! — возмутилась его соседка и постучала указательным пальцем по лбу.

В этот момент пепел упал прямо ей на колено. Эрнесто расплылся в улыбке.

— Вот именно! Подбить все уличные фонари, по всему городу! Муниципальные правила гласят, что компания по сбыту электроэнергии в течение суток обязана починить все поврежденные уличные светильники. Иначе она схлопочет штраф. Стало быть, если мы всем миром раскокошим светильники, то…

Громкий смех не дал ему договорить. Никто не воспринял всерьез это предложение. Эрнесто вопросительно глянул на брата. Чтобы оценить обстановку и сговориться, им не требовалось слов.

Они ушли с собрания. Идея сразу нашла отклик у детей и подростков. Разбившись на группы, ребята двинулись по улицам города, осыпая светильники градом камней.

Полицейские чувствовали себя сконфуженно, поскольку с недавних пор им вменили в обязанность стеречь фонарные столбы и отгонять от них ребятню. По всему городу как грибы плодились ватаги ребят, которые вместо того, чтобы гонять мяч на пустырях, увлеченно собирали камни. Городское электроосвещение почти полностью было выведено из строя. Компания по сбыту электроэнергии вынуждена была уплатить неустойку, но повышенную плату за свет не отменила.

Вскоре Эрнесто и его брату наскучил звон разбитого стекла, и они переключились на другие занятия. Эрнесто с упоением читал толстую книгу из библиотеки отца: «Дон Кихот».

По тому, как мама опустила трубку на рычаг, он тут же смекнул, что звонила его учительница. Лицо мамы сделалось серьезным и немного грустным.

— Эрнесто, подойди-ка сюда. Что стряслось в школе сегодня?

Он остановился на безопасном расстоянии и заканючил:

— Старая корова звонила? Она только и знает, что врезать! А сама дура дурой. Злая и тупая. Ей бы надзирательницей в тюряге работать.

Мама медленно подошла к нему.

— Эрнесто, твоя учительница сказала мне, что ты вел себя в классе непотребно и…

— Старая глупая корова!

— Правда, что учительница чуть не сломала себе руку о кирпич?

— Я ведь… должен был защищаться. Она хотела отлупить меня, вот я и подложил кирпич под брюки.

— Но, Эрнесто, твоя учительница не стала бы тебя наказывать без всякого повода.

— Да оставь меня наконец в покое!

Он развернулся и хотел уйти, но сидевший в соседней комнате отец слышал весь разговор. И, возмущенный, вмешался.

— Ты как с матерью разговариваешь, сопляк! Сейчас ты у меня получишь по первое число!

Между отцом и сыном встала Кармен Ариас. С тех пор как Эрнесто родился, она работала в семье Гевары няней. Она ходила за всеми четырьмя детьми, но Эрнесто с самого начала был ее любимцем. Сколько раз она спасала его от крепкой взбучки.

— Господин Гевара, господин Гевара, не наказывайте бедного Тэтэ!

— Оставьте, вот он и улизнул. Вечно вы его покрываете. Но теперь ему не отвертеться. Это уже переходит всякие границы!

Задыхаясь от ярости, отец погнался за сыном. Через черный ход Эрнесто выскочил в огромный сад, поросший бурьяном. Завидев отца, он перемахнул через ограду и понесся вверх по густо заросшему склону, что примыкал к участку родителей Эрнесто. Отбежав на приличное расстояние, он прокричал: