Вечная машина - Борис Зубков

Рядом с малютками строителями приютилась другая порода — безобразников и хулиганов. Иногда эти маленькие анархисты оттесняли в сторону строителей, и опыты давали дичайшие результаты. Бактерии наращивали на металле безобразные наросты, мохнатые иглы, бесформенные нашлепки. Скульптор-абстракционист сгорел бы от зависти, глядя на их упражнения. Споры бактерий носились в воздухе гаража и, оседая на чем попало, тут же давали всходы. Как они мне досаждали! Однажды они проникли в замок гаража и срастили ключ с замком. Пришлось «разбирать» замок зубилом и кувалдой. В тот же вечер, дома, я обнаружил, что не могу вылезти из собственной куртки. Застежка «молния» превратилась в нечто похожее на хребет рыбы, все звенья застежки слились друг с другом. Испорченная куртка — пустяк. Хуже было, когда сзади меня раздался оглушительный взрыв, зазубренный кусок металла просвистел над головой и вонзился в деревянную полку. Это бактерии разорвали изнутри огнетушитель — они разрослись внутри него, раздавили стеклянные баллоны с пенообразующими веществами и одновременно залепили отверстие для выхода пены.

Взрыв… Вероятно, тогда споры бактерий особенно густо заполонили воздух лаборатории. Но и до взрыва все кругом пропиталось ими. Бутерброд, который я ел, воздух, которым я дышал… Они проникли в меня и теперь ведут внутри безжалостную работу. В человеческом организме найдутся любые металлы. Даже золота полграмма наберется. Мне кажется, что я чувствую, как бактерии собирают воедино молекулы железа и никеля, устилают металлом вены и артерии. Они путают обмен веществ и, созидая, разрушают. Сколько перед нами незримых врагов!.. Когда эпидемия чумы косила жителей Афин, один Сократ остался здоров. Может быть, философ уже тогда знал тайну врачующих прививок? Все ли мы знаем про мир мельчайших сегодня? Но вдруг рядом со мной живет современный Сократ. И надеюсь. Надежды — сны бодрствующих. Утешительно…

Боль… опять все кругом темнеет от боли.

Меня лечит Ростислав Георгиевич. Милый доктор старомодного обличья. Галстук свалялся трубочкой, очки в «школьной» оправе, то есть в самой уродливой, какую только можно изобрести. Его авторучка подтекает и обернута тряпочкой. Но все равно на пальцах синие пятнышки. Каждый день Ростислав Георгиевич является ко мне с какой-то повой и совершенно оригинальной медицинской идеей. Ободряет? Вероятно. Я узнаю, что где-то доктор Икс рекомендует при гипертонии… поменьше дышать, а доктор Игрек вылечил неизлечимых шизофреников, совершив с ними альпинистское восхождение на Эльбрус, и будто где-то в Австралии некий профессор по цвету глаз распознает сорок четыре болезни. Таким образом он, видимо, вселяет в меня надежду, что и мою болезнь поможет раскусить некий медицинский гений. Надежды — сны бодрствующих…

Несмотря на всяческие странности, Ростислава Георгиевича все уважают, а больные говорят шепотом: «Он творит чудеса». Хорошее, добротное чудо в моем положении оказалось бы очень кстати.

Последние дни Ростислав Георгиевич напускает на себя вид таинственный и секретный. Но маленькие хитрости его наивны и легко разгадываются. Весь секрет заключается в том, что сегодня меня будет смотреть «светило микробиологии». Светило вынесет приговор. Окончательный, обжалованию не подлежит…

Я уже сталкивался с одним таким «светилом». Он давал отзыв на мое открытие. Это тоже был приговор. Суровый и несправедливый…

Полгода я возился в гараже-лаборатории, пока решился официально заявить о своем открытии.

Как я писал тогда в заявке на изобретении? Кажется, так: «Предлагается способ самообновления или самовосстановления любых металлических частей, деталей и узлов машин, механизмов, зданий и сооружений. Способ отличается тем, что с целью постепенного и непрерывного наращивания мономолекулярных слоев металла применяются бактерии, открытые и выделенные в чистом виде автором заявки и названные им Терра Террус…» Официальное косноязычие. Я вызубрил эту прекрасную формулировку…

Светило микробиологии написал отзыв на мое предложение. Он увильнул от сути дела, его не зацепила идея вечности вещей. Он смотрел со своей колокольни. Он нудно и непререкаемо изложил пункты и подпункты, по которым выходило, что я чуть ли не злонамеренный отравитель. Он доказывал, что было бы преступной неосторожностью поселить рядом с людьми неизвестную доселе расу микробов. Необходимы предварительные массовые эксперименты на животных. Необходимо проследить, не будут ли Терра Террус оказывать вредное влияние на потомство подопытных обезьян в четвертом поколении! Практическое воплощение в жизнь моей Идеи откладывалось на пятьдесят, сто, может быть, сто пятьдесят лет. Страх перед новым, не более того. Но вот ведь я заболел? Глупости. Всякая техника опасна для неумейки. И швейной машинкой можно изувечить себе палец. Моя болезнь — глупая случайность. А светило — трус! Я так и сказал ему. Пришел уговорить его хотя бы смягчить убийственный отзыв. Но не выдержал, сорвался, наговорил кучу дерзостей. Губы задрожали, покраснел, даже ногами топал. «Светило» тоже покраснел и затопал ногами. Разругались насмерть…

Кто из нас прав? Прогресс техники — всегда риск. Автомобиль пытались запретить, полагая не без основания, что он распугает лошадей и от этого восседающим в каретах и на извозчиках последует великое членовредительство. На паровоз ополчились врачи, суля пассажирам судороги и расстройство всего тела, как следствие быстрой езды и тряски. Даже невинный телефон и тот в свое время считали губительным для здоровья. Ни автомобили, ни паровозы, ни телефоны запретить не удалось. И никакому «светилу» не запретить мое открытие. Мы еще поборемся. Если… если я когда-нибудь еще смогу с кем-то бороться.

Ростислав Георгиевич старается лечить меня. Добрый доктор Айболит! Добился визита ко мне «светила микробиологии». Интересно, кто это «светило»? Знаю ли я его фамилию по статьям и книгам?..

…Медсестрички засуетились. На больничном горизонте восходит «светило»… Вот оно приближается. Это мое «светило»! Тот самый, на которого я топал ногами и кричал: «Трус! Консерватор!» Благодарю вас, Ростислав Георгиевич, за приятный сюрприз.

Обезьяна стала человеком, когда приняла вертикальное положение. Я в горизонтальном положении — я повержен, я не прав, уличен в легкомыслии и невежестве. «Светило» возвышается вертикально — он торжествует, он прав и непогрешим. Что он говорит? Нет, не говорит. Произносит!

— Вы доставили нам массу хлопот. От меня потребовали, чтобы я решил, как поступить с вашим гаражом, извиняюсь, с вашей лабораторией.

— Как поступить с моей лабораторией? В каком смысле?