И я позавидовал им - Лариса и Олег Зарицкие

Куда все делись?

На лодке девяносто человек! Где все?

Что там произошло?

Сердце колотится как маятник, аж в ушах долбит.

Спокойно. Без паники, - успокаиваю сам себя. - Что я должен делать по

штатному расписанию в случае тревоги?

В этот момент опять сильно трухануло.

Сильно но уже без взрыва. Скрежет металла был ужасный.

Еле устоял на ногах.

Погас свет.

В полной темноте нащупал аварийный фонарь. Включил.

Теперь дифферента почти не было. Только небольшой крен на правый борт.

Понял, что это лодка ударилась об грунт. Значит ей никто не управляет!

Полный п _ _ _ ц!!!!

Зазвонил аварийный телефон.

- Товарищ мичман, что это было? - кричал в трубку Краснов.

- Это Коля ж _ _ а! - как можно спокойнее сказал я. Мы на грунт упали.

- И что?

- Не хочу тебя расстраивать, но по ходу мы с тобой одни остались.

- Как одни? - не понял он. – А где наши? Где командир?

- Командир, Коля с остальными и нам они уже не помогут, так же как и мы им.

А мы с тобой ещё живы, потому, что переборки наших отсеков были задраены.

Прав был старпом, когда орал на всех за открытые переборки в море. Ох как

же он был прав…

Краснов задумался.

- Разрешите я к вам приду, - спросил он упавшим голосом.

- Нет, - отрезал я. - Ты же знаешь, что отсек покидать нельзя ни при каких

обстоятельствах. Следи за обстановкой. Осмотрись. Фонарь нашёл?

- Нашёл.

- Как давление?

- Нормальное.

- Что увидишь, или услышишь, сразу звони.

- Понял, - тихо сказал он и отключился.

6

Вроде бы немного пришёл в себя. Начинаю осознавать всю

«перспективу»

Мысли просто чёрные.

Глубиномер показывает 130 метров. Это приговор.

Через кормовой люк не выйти.

По буйрепу можно подняться только до 100 метров и то это в теории. На

практике мы этого никогда не делали.

Нашёл свою «ИДА -шку». «ПДУ-шка» висела на животе. Это такие

дыхательные устройства с запасом воздуха на случай пожара.

На час воздух есть.

Принёс «ИДА-шку» командира отсека. Это ещё сорок минут воздуха.

В мозгу одна мысль – Неужели всё?

Температура в отсеке резко падает.

Уже 7 градусов и продолжает падать. Дрожу.

Одел фуфайку, а сверху натянул гидрокомбинезон. Он безразмерный.

Немного согрелся.

Вдруг запахло горелым. Осмотрелся.

Странный цвет у переборки седьмого – тёмно багровый.

Подошёл. Пыхнуло жаром. Плюнул – аж зашипело!

Там же Коля! - обожгла мысль.

Кинулся к телефону.

Хотя было понятно, что Коли уже нет. При такой температуре не выживают.

Почему он не сообщил о пожаре?

Значит не успел. Видимо сразу потерял сознание.

Я знал что так бывает, но не верил в это.

Сжал голову руками, проклиная себя, что не пустил пацана к себе. Хотя потом

понял, что это всего лишь оттяжка и моё время уже тоже на исходе.

В мозгу сверлила одна мысль - Почему пожар в седьмом!

Там всё выгорело нахрен, раз перегородка так раскалилась.

Теперь в отсеке стало жарко как в парилке.

Снял с себя всё до трусов. Всё равно пот течёт.

Почему-то подумал – за прочным корпусом сто метров воды, а внутри пожар и

потушить его никак нельзя. ПАРАДОКС!

Но мне было не смешно!

Дышать стало совсем трудно.

Стараюсь дышать сколько смогу из отсека.

7

В ПДУ не включаюсь. Хочу сэкономить последний воздух.

Погас аварийный фонарь, видимо его батарея совсем здохла.

Вспомнил, что под аварийным люком есть ещё один фонарь.

Нашёл его. Включил.

Вырвал листок из книги. Сзади, который без текста.

Хочу написать записку, а не могу.

В голове какая-то белиберда. Словесная каша, типа - умираю с твоим именем

на губах. Понимаю, что это всё пустые слова.

Решил написать всё как было, свои действия с указанием примерного времени.

Пишу, как погиб матрос Краснов.

Если найдут, может кому поможет потом выжить.

Начинаю задыхаться.

Включаюсь в ПДУ. Это на десять минут воздуха.

Дописал.

Внизу всё равно написал что всех люблю.

Попросил жену Марину беречь Максимку.

Жаль, что не увижу, как он вырастет.

Попрощался с ними на бумаге и мысленно.

Подписал – мичман Киреев К-132

Почувствовал, что становится совсем трудно дышать.

Выплюнул загубник ПДУ.

Включился в ИДА.

Это ещё на сорок пять минут воздуха в покое.

Потух фонарь.

В темноте завидую своим, кого уже нет.

Они ушли мгновенно. Наверное, даже ничего не почувствовали

Зачем мы погибли?

За кого?

Почему?

Страшно.

Ловлю себя на мысли - понимание того, что ЭТО уже совсем рядом, начинает

вызывать интерес. Есть там что-то за чертой жизни или нет?

В полной темноте время совсем не ощущается. Оно как бы расплывается.

Чтобы вовремя переключиться, считаю минуты вслух.

Загибаю пальцы, чтобы не сбиться.

8

Примерно на сорок пятой минуте перключаюсь в последний ИДА.

Ещё СОРОК МИНУТ ЖИЗНИ.

В ТЕМНОТЕ.

В ОДИНОЧЕСТВЕ.

Вспоминаю как познакомился с женой.

Рождение сына.

Отца и маму. Они уже старенькие совсем. Тяжело им будет….

Никакая жизнь перед глазами не проходит.

Опять холодно. Видимо там всё уже выгорело.

Воздуха не хватает.

На вдохе вижу свет…..

Посвящается всем, кто не вернулся с боевой службы.

Мораль рассказа очень проста:

Служба на подводных лодках в отличие от надводных кораблей и службы в

других родах войск, где риска для жизни тоже всегда хватало, отличается лишь

тем, что здесь можно умереть мгновенно, ну или очень быстро, хотя ещё

минуту назад всё было нормально. И в большинстве случаев, если в отсеке

случается пожар, то итог для людей как правило один, за редким исключением.

Потому, что смертельная загазованность в замкнутом объёме отсека возникает

практически мгновенно, а покинуть его нельзя, чтобы не погубить остальных.

Этакие одноразовые моряки до первого несчастного случая.

К этой мысли конечно привыкаешь как и ко всему остальному в этой жизни.