Анна. Роман в стихах - Александр Дольский

     Так много в памяти моей живёт такого,                       

     что мысль моя бессильна обуздать                            

     и переплавить в искреннее слово,                            

     и время адекватно воссоздать.                               

     Обрывки разговоров, лица, краски                            

     и боль, и наслажденье, и покой                              

     не воскресить искусною рукой.                               

     И я присочиняю без опаски,                                  

     поскольку варианты ощущений                                 

     всегда на грани грез и допущений,                           

     и смысл изложенного до тебя, читатель,                      

     дойдёт, как пожелает наш Создатель --                       

     ad libitum, свободно, кое-как.                              

     По-своему любой меня рассудит.                              

     А большинство вообще читать не будет.                       

     "Что он там пишет? Лучше б пил, чудак..."

     Он прав. Зачем на Лире бескорыстно тенькать,                

     когда другие добывают деньги.                               

     5                                                           

     Ну что же -- в путь. Как и герой наш славный,               

     мы над Атлантикой, покачиваясь плавно,                      

     плывем в La Gvardia из Франкфурта-на-Майне,                 

     надеясь на успех. Но где-то втайне,                         

     как любят русские -- заранее ленясь,                        

     прикидываем, как бы отвертеться, даже                       

     и сачкануть. Не в престо, а в адажио,                       

     а лучше в темпе ларго, над трудом склонясь,                 

     незримо для коллег и для начальства,                        

     талант и силы в экономном ритме                             

     отдать работе. Это повторить нам                            

     бессчетно -- хватит риска и нахальства.                     

     Быть может, кто-нибудь себя узнает в этом                   

     портрете. Только после смены власти                         

     у нас все менее причин ленивой страсти,                     

     поскольку капитал и правит бал, и правит светом.            

     Чем больше подлости, порогов и ступенек,                    

     тем меньше чувств и слез и больше денег.                    

     6, 7, 8                                                     

     . . . . . . . . . . . . . . . . . .                    

     9                                                           

     Итак, Америка. Аэропорт прохладный,                         

     жара грядёт с последним словом Exit,                        

     и пограничник сладко-шоколадный,                            

     высокомерный и ленивый. Это бесит.                          

     Вот тут-то я его опять заметил,                             

     как и во Франкфурте. Высок, опрятен, строен.                

     Хоть тёмен волосом, но взгляд особо светел.                 

     Скорее просветлён. В движеньях, словно воин,                

     расчётлив. И особая поклажа                                 

     и характерная повадка нервных рук                           

     напомнили мне залы Эрмитажа.                                

     Вот где тебя я видел, милый друг!                           

     Копировал он Рембрандта отлично.                            

     Стоит столетья на коленях блудный сын.                      

     А я бродил рассеянно один                                   

     среди "голландцев". Долго неприлично                      

     стоял, разглядывая сына и отца.                             

     Но он не повернул ко мне лица.                              

     10                                                          

     С тех пор фигура эта и движенья,                            

     и кисти точные, невязкие мазки                              

     застыли в памяти, притупленной круженьем                    

     картин и слов, привычных до тоски.                          

     И мне не нужно было дополнений,                             

     расспросов, домыслов -- я чувствовал нутром,                

     волнением -- особым из волнений --                          

     его вершины, что блеснут потом.                             

     Какое счастье -- в воровской России                         

     живут ещё святые мастера.                                   

     И высший свет -- и бледный, и спесивый --                   

     не стоит ни мазка их, ни пера.                              

     Работая упорно и безвестно                                  

     и поднимаясь духом до высот,                                

     такой художник искренно и честно                            

     талант, как весть посмертную, несёт.                        

     Мы видим им построенное зданье                              

     и воздаём. Обычно с опозданьем.                             

     11                                                          

     Увы, поэт, художник, композитор,                            

     когда ты мастер и идеалист,                                 

     рисунок, строчка или нотный лист --                         

     лишь ведомость награды паразитам.                           

     Обман кругом. Твой труд поспешно делят,                     

     награду до тебя не допустив,                                

     и рвут, как плоть, строку, строфу, мотив,                   

     года твои прибрав в свои недели.                            

     И ты не смеешь слова произнесть.                            

     Наглоголосые, бессовестные пасти                            

     вокруг тебя в рудиментарной страсти                         

     заставят позабыть покой и честь.                            

     И всё, что ты трудом своим достиг,                          

     наполнил мыслью, чувством и талантом, --                    

     практичные разделят дилетанты                               

     под сенью беззаконий и интриг.                              

     Терпи, любимец ветреных Богов.                              

     Ты -- пища серых. Твой удел таков.                          

     12                                                          

     .............................

     13                                                          

     На выходе, где двери-самостворы                             

     раскрылись нам, и жар и смрад гоня,                         

     под стоязыкий гам и разговоры                               

     огромный синий вэн встречал меня.                           

     И я, как дядя самых честных правил,                         

     попутчику в нём место предложил.                            

     "Андрей Северин", -- он себя представил                   

     и жесткую десницу мне в ладонь вложил.                      

     Я не спешил. И время не жалея,                              

     хотя устал за длинный перелёт,                              

     знакомца нового в районе Шипсхедбея                         

     я высадил. Сказал он -- Здесь живёт                         

     его коллега славный из Парижа,                              

     что вместе с ним в Провансе год назад                       

     творение вина в пейзажах рыжих                              

     писал и пригласить к себе был рад.                          

     Так жизни неожиданно, случайно                              

     пересекаются, и возникает тайна.                            

     14