Первый апостол - Джеймс Беккер

Центурион остановился, как полагалось, на расстоянии в десять футов от Веспасиана и приветствовал своего военачальника.

— Еврей из Киликии, как ты приказывал, Веспасиан.

Тот одобрительно кивнул и сделал жест в сторону своей палатки.

— Проведи его туда.

Солдаты втащили пленника внутрь палатки и усадили на деревянный стул. В мерцающем свете масляных светильников Веспасиан увидел пожилого худощавого человека с высоким лбом, редеющими волосами и клочковатой бородой.

Палатка у Веспасиана была очень большая — в ней могли свободно разместиться восемь легионеров, — с отдельным помещением для отдыха и сна. Веспасиан расстегнул лиловый плащ — принадлежность полководцев, сбросил его с себя и устало опустился на стул.

— Зачем меня привели сюда? — воскликнул пленник.

— Ты находишься здесь по моему требованию, — ответил Веспасиан, взмахом руки отпустив солдат. — Приказания, поступившие тебе из Рима, были абсолютно ясны. Почему ты их ослушался?

Пленник покачал головой.

— Я сделал в точности то, что требовал от меня император.

— Ложь! — оборвал его Веспасиан. — В противном случае я не сидел бы в этой грязной дыре, пытаясь подавить очередной бунт.

— При чем здесь я? Я выполнил все повеления императора, сделал все, что было в моих силах. То, что происходит там, — пленник кивнул головой в сторону Иотапаты, — ко мне не имеет отношения.

— Император так не думает, и я так не думаю. Он считает, что ты способен был совершить большее. И я получил от него совершенно определенный приказ — казнить тебя.

Впервые за все время пребывания в палатке Веспасиана на лице старика появилось выражение ужаса.

— Казнить меня? Я исполнил все, что он повелел! Никто на моем месте не смог бы сделать большего. Я странствовал по миру, создавая общины где только возможно. Многие, очень многие поверили мне, они до сих пор мне верят. Повсюду мое учение пустило глубокие корни.

Веспасиан покачал головой.

— Этого недостаточно. Здешнее восстание ослабляет силы империи, и император во всем винит тебя. Ты должен умереть.

— На кресте? Как тот рыбак? — спросил пленник.

Он вдруг явственно расслышал стоны умирающих, что были пригвождены к крестам за оградой лагеря.

— Нет. Ты римский гражданин. Рабская казнь — для рабов, а не для граждан Рима. Тебя под охраной отвезут обратно в Рим — хотя мне жаль отпускать людей для подобного путешествия, у меня их и здесь не хватает, — и там тебе отрубят голову.

— Когда?

— Ты отправишься на рассвете. Но перед смертью ты должен выполнить еще одно, последнее приказание императора.

Веспасиан подошел к столу и взял два диптиха, каждый из которых представлял собой две деревянные дощечки, соединенные проволокой вдоль одной стороны, внутренняя поверхность которых была покрыта воском. На обеих дощечках по внешнему краю имелось множество отверстий — foramina, сквозь которые были пропущены сложенные втрое нити — linum, скрепленные затем печатью с изображением Нерона. Подобное приспособление не позволяло раскрыть дощечки, не сломав печать, что предохраняло юридические документы от подделки. На каждом диптихе имелась краткая надпись чернилами, сообщавшая о содержании текста документа. Оба передал Веспасиану сам Нерон, когда военачальник покидал Рим. Для старика они тоже были не в новинку.

Веспасиан указал на небольшой свиток на столе и сообщил пленнику, что он должен в нем написать по требованию императора.

— А если я откажусь? — спросил тот.

— В таком случае я не стану отсылать тебя в Рим, — ответил Веспасиан с мрачной улыбкой. — Уверен, здесь найдется свободный крест, который я смогу предоставить на несколько дней в твое распоряжение.

67–69 гг. н. э.

Рим, Италия

Сады Нерона, расположенные у подножия холмов, ныне известных как Ватиканские, стали одним из любимых мест расправы с людьми, которых император считал главными врагами Рима, — с первыми христианами. Он взвалил на них вину за Большой пожар, который практически уничтожил город в 64 году, и с тех пор не жалел усилий на то, чтобы избавить Рим и империю от тех, кого он называл «еврейской заразой».

Его методы отличались чрезвычайной жестокостью. «Счастливчикам» была уготована смерть на кресте либо от клыков собак или диких зверей на арене Большого цирка. Тех же, кого император решал предать настоящей муке, обмазывали воском, затем сажали на колья, расставленные вокруг его дворца, и поджигали. Так Нерон высмеивал учение христиан. Ведь они называли себя «светом мира» — вот он и зажигал свет.

Однако римский закон запрещал распинать и предавать пытке римских граждан, и, по крайней мере, это правило император вынужден был выполнять. И вот одним солнечным утром в конце июня Нерон со свитой наблюдал за тем, как палач, проходя вдоль строя опустившихся на колени и склонивших головы людей, одним ловким ударом меча отсекает им головы. Старик был предпоследним в ряду, и по особому приказу Нерона палач трижды нанес удар по шее осужденного, прежде чем его голова скатилась на землю.

Гнев Нерона, вызванный неспособностью его посланника исполнить свою миссию, не был удовлетворен жестокой смертью несчастного. Его тело швырнули на телегу и отвезли за несколько миль от Рима, где бросили в небольшую пещеру, вход в которую завалили камнями. В пещере уже находились останки еще одного человека — острой занозы в душе императора. Тремя годами ранее, в самом начале нынешних гонений, его распяли не совсем обычным способом.

Два диптиха и маленький свиток Нерону передали, как только центурион и его пленник прибыли в Рим, но в течение нескольких месяцев император не знал, как поступить. Рим пытался подавить восстание евреев, и Нерон боялся, что обнародование содержавшихся в них сведений еще больше ухудшит ситуацию.

Однако документы — свиток, в котором еврей признавался в преступлении гораздо более страшном, чем государственная измена, и диптихи, содержавшие неопровержимые подтверждения этому, — обладали огромной ценностью и могли даже стать опасными, поэтому Нерон приложил все усилия, чтобы сохранить их. Он приказал сделать точную копию списка. На оригинале же собственной рукой написал объяснение его содержания и целей и скрепил императорской печатью. Оба диптиха положили вместе с телами казненных в тайной пещере, оригинал — в специальный ящик в секретной комнате в одном из дворцов императора. Копию Нерон оставил у себя, запечатав в глиняный сосуд на случай, если придется срочно предать гласности ее содержание.

Но события стали развиваться самым неожиданным образом. В 68 году Рим охватили хаос и гражданская война. Сенат объявил Нерона предателем, он бежал из города и покончил с собой. Ему наследовал Гальба, вскоре павший от руки Отона. Отону противостоял Вителлий, победивший нового императора в сражении, и Отон, как и Нерон за несколько лет до него, бросился на собственный меч.

Тем не менее последователи Отона не отказались от борьбы. Они начали поиск нового вождя, и их выбор остановился на Веспасиане. Узнав о том, что происходит в Риме, пожилой военачальник передал ведение войны в Иудее в руки своего сына Тита, воинский дар которого был неоспорим, а сам отправился в Италию, по дороге разгромив армию Вителлия. Вителлий был убит, когда войска Веспасиана взяли Рим. 21 декабря 69 года сенат официально признал Веспасиана новым императором, и мир в государстве был восстановлен.

В хаосе и сумятице, вызванными короткой, но ожесточенной гражданской войной, запечатанный деревянный ящик и ничем не примечательный глиняный сосуд с маленькими папирусными свитками внутри попросту исчезли.

Глава первая

Несколько мгновений Джеки Хэмптон не могла понять, что ее разбудило. Циферблат электронного будильника показывал 3.18, в спальне было темно. Но что-то ведь нарушило ее спокойный сон. Звук, донесшийся из какой — то части большого старого дома.

Странные ночные звуки были здесь обычным делом. Вилла «Роза» простояла на склоне холма между Понтичелли и Скандрилья, городком покрупнее, уже добрых шесть столетий; старое дерево время от времени поскрипывало и постанывало, а иногда издавало звук, похожий на ружейный выстрел, — реакция на перепады температуры. То, что Джеки услышала сейчас, было чем-то другим, незнакомым.

Инстинктивно она ощупала рукой постель, но повсюду пальцы встречали только широкое пуховое одеяло. Марк все еще был в Лондоне, в Италию он возвратится либо в пятницу вечером, либо в субботу утром. Джеки собиралась лететь с ним, однако строители в последний момент поменяли график, и она вынуждена была остаться.

И тут она снова услышала тот же самый звук — глухой металлический удар. Должно быть, открылась одна из ставен на первом этаже и стучит на ветру. Джеки поняла, что ей не заснуть, пока она все не приведет в порядок. Она зажгла свет, выпрыгнула из кровати, сунула ноги в тапки и потянулась за халатом, свисавшим со спинки стула перед туалетным столиком.