Месть как начало - Павел Викторович Червев

Неужели у Прокопа Четырехглазого не найдется для них еще небольшой щепотки везения?

–Носящие железо по быстрее нас-то.– в полголоса сказал Уж.– И они узнают обо всем по воздуху. Через говорящие коробки свои.

–Радиво, летучие диржабели, пулеметы, хитрость сильнее всего.-усмехнулся в ответ Полоз.

Он воздел руку с раскрытой ладонью к небу, как это делали их шаманы, когда обращались к богам.

–Прокопа в свидетели призываю! Всё это довело до войны. Всё это зло. Это скверна. Железо гниет, как гниет труп. Железо зло.– продолжил вождь пришпорив коня.

Его выносливая степная лошадка уже устала.

Люди устали. Но ничего, скоро отдохнут все.

–И какая же хитрость у тебя в голове?– поинтересовался Уж.

Тихий стон заставил Полоза обернуться, оставив вопрос помощника без ответа. Впрочем он и так не ответил бы. Планы вождя это планы вождя. Дело воина беспрекословное подчинение.

На ближней лошадке лежала пленная девушка. Она подняла голову и зло смотрела на кочевников.

Парень в тулупе на голое тело и с разбитой головой, лежал на мерине, который нехотя бежал следом.

–Этих двух бери и скачи в стан к Шакалам.– приказал Полоз своему помощнику.

Уж удивленно вздернул густую бровь.

–Спешить так зачем-то?

–Скоро праздник Тыщегрудой Аны. Будет хороший подарок к празднику.

Уж многозначительно посмотрел в небо.

–Носящие железо всем нам укажут дорогу в Сладкие земли Тыщегрудой Аны, если не поторопимся.

–Твое дело подарок. Спеши. Времени мало.

В ответ на слова вождя Уж собрал поводья лошадей и прибавил хода, обгоняя колонну идущую неспешной рысью.

Полоз же вынул на свет увесистую фигурку отлитую из бронзы. Человеческая фигура божка, сидящая на корточках, была увенчана пирамидальной головой на каждой стороне которой располагалось по одному глазу.

Молодой вождь воздел идола над головой, как это делал прежде.

–Прокоп на нашей стороне! Он отвел глаза носящих железо ночью, отведет их и днем! Мы делаем угодное ему дело!

Вождь играл на публику. Упавший дух воинов надо было поднять. Хотя он и сам понимал, что настолько углубившись в земли Союза, рискует очень сильно. Времена дедов давно прошли.

Мерзкий писк сигнала тревоги переполошил весь экипаж.

Капитан дирижабля, Андрей Ярый в чем спал, в том и спрыгнул на командный мостик. Вид капитанских кальсон в обычное время мог бы изрядно позабавить личный состав и даже стать соленой байкой. Но не сейчас.

Тревога шла по каналу командования. Радиосигнал разбудил не только экипаж «Свирепого». Но все патрульные дирижабли в округе.

Сонный радист ловил волну, пытаясь наладить связь.

–«Свирепый» штабу… «Свирепый» штабу…-твердил он в эфир.

Наконец отчаявшись, перешел на ключ, проворно отстукивая сообщение.

В ответ застрочил телеграф, принимающий радиограмму.

–Что за полундра?– сонным басом спросил спустившийся унтер-офицер, командир карательного отряда.

Он успел натянуть форменные штаны и кирзачи. Но лучше всех выглядел молодой лейтенант Востриков. Командир тех.части дирижабля. Застегнутый на все пуговицы китель, лаковая портупея, начищенные сапоги.

–Доброй ночи, господа.

–Опаздываете.– буркнул Ярый.

Он уже держал тоненькую ленту испещренную печатным текстом и поэтому не заметил презрительного взгляда своего младшего офицера. Востриков скользнул взглядом по неопрятному виду командира, широкой спине, старой узорчатой татуировке на предплечье.

–Прошу прощения, господин капитан, я…

–Отставить, лейтенант… Приступайте к обязанностям.

–Ну шо , там?– не унимался унтер.

–Гриша, без тебя не освятится ни где… Вот эта ленточка принесла нам большую головную боль.

Ярый потряс посланием перед носом любопытного карателя.

–Да что, говори уже…

–Архаики, кочевники, напали на станицу казачью. Мы ближе всего к месту. Задача найти и уничтожить паршивцев.

–Как давно напали?

–Три часа назад.

–Быстро, однако, среагировали.

–Прогресс, прапорщик… Это называется прогресс.

–Прогресс несет проблемы нам…

–Говоришь, как архаик. Не знай я тебя лет десять, пристрелил бы…

–Чем? На тебе и штанов-то нет.

–Твой бы язык, прапорщик, да в мирных целях…

Ярый махнул рукой.

–Свободен.

Неформальная форма общения позволительна только сверху вниз, но ни как не наоборот. Капитан может изгаляться в остроумии, как его душе угодно. Конечно откровенное хамство баллов командирскому имиджу не добавит, но кто ж ему возразит?

Гриша прапорщик, щеголяющий бакенбардами, мог себе позволить говорить с капитаном воздушного корабля на равных.

Количество соли съеденное этими служаками вместе исчислялось не пудами. Тоннами.

–Ты бы штаны надел. Полундра отменилась…– бросил он Андрею поднимаясь наверх.

–Поуказывай мне тут! Я командир, хочу в штанах хожу, хочу в кальсонах!

Громыхая кованными подошвами унтер скрылся из вида.

Ярый поежился, ибо на мостике было довольно свежо, если не сказать прохладно.

–Господин капитан…

–Курс согласно координатам.– отмахнулся Андрей от недосказанного вопроса.

Узкий и длинный кубрик вмещал в себя шестнадцать человек, болтающихся в гамаках между небом и землей на стареньком дирижабле. Строго поперек кубрика в шахматном порядке один над другим.

Сейчас можно спокойно вытянуть ноги и расслабиться.

Отдыхающие от вахты бойцы трепались каждый о своем. Кто-то в карты резался, кто-то байки травил.

Раскачиваясь на самом крайнем брезентовом лежбище, похрустывал суставами прапорщик Гриша.

Его бакенбарды было хорошо видно в лучах хилой лампочки дежурного света.

–Степаныч, чё ты с нами поперся? Сидел бы уже в кабаках, девок тискал, да пиво пил.– поинтересовался у него худой и лупоглазый сержант лежащий справа.

–Тебе, Сеня не понять…– задумчиво пробубнил прапорщик.

–Да просто всё…– зевая ответил кто-то из полумрака.– Ему по выслуге скоро на пенсию. Вот и пошел в каратели, чтобы деньжат срубить.

–Цыц, ефрейтор! – без злобы, по отечески, одернул солдата унтер.– Ты сильно много умеешь, чтоб кочевников тепленькими взять? Нет? Тогда слушай дядю.

–Да мы тебя слушаем. Только по важнее люди на дирижабле есть.

–И что?– все так же расслабленно поинтересовался Гриша.

–Да то ты не знаешь. Капитан наш того…

–Ты на капитана не сявкай… Я его давно знаю… Сводила судьба…– прапорщик смачно зевнул.

Подумав, стоит ли продолжать, решил что надо закончить мысль.

–Так вот, я его еще рядовым помню.

–Началось.– сержант сказал это почти по слогам.

На бок повернулся, натянул на голову суконное казенное одеяло.

–Помню я его давно- продолжал, не взирая на комментарии, унтер.– Заматерел он. Молодец, поднялся…

В словах старого служаки звучало уважение.

–А то что у него наколка архаиков на руке, тебя не смущает?.– не унимался из полумрака ефрейтор.

–Да, есть такое. Он лет до десяти у них воспитывался. Родители его были коммунарами поселенцами. Их порешили, а пацана в племя взяли. Потом его казаки отбили. Короче решил он мстить за смерти родителей.

–Да сколько кровников у этих дикарей, считай каждому насолили…

–Насолили каждому.