Война на пороге (гильбертова пустыня) - Сергей Переслегин

Нам до сих пор снится мир «Полдня» братьев Стругацких, но «Будущее, в котором хочется жить», все дальше уходит от нас в сторону, и нет никаких «тоннельных переходов», чтобы попасть туда из 2006-го хотя бы «когда-нибудь». Зато налицо два сценария развития России и всего остального: быстрый когнитивный мир инновационного развития или медленное отступление в «новое средневековье» - традиционную крестьянскую «экологию» с элементами Интернета и автоматами Калашникова. Нельзя сказать, что все время лететь вскачь и однажды обнаружить, что твой авангард давно финансируется за счет «вероятного противника», так как главные силы, не говоря уже об обозах, подозрительно отстали, — это очень приятное озарение. На вопросе «а кто противник?» мысль вообще останавливается. Но, несмотря на все неудобство, вызванное стремлением к ново- му, сюжет нашей книги как раз-таки разворачивает российские элиты и контрэлиты в борьбу за постиндустриальное мышление, постиндустриальную коммуникацию и постиндустриальное, пусть иногда по-российски сакральное, но действие. Тенденции к тому, что Россия создаст первые в мире «знаниевые» реакторы, они же «генераторы постоянного интеллектуального напряжения по периметру страны», имеются. Они, эти тенденции, были заложены еще при СССР великим российским философом Георгием Петровичем Щед- ровицким и безо всякой жалости внедрены сегодня в культуру производства и потребления через организационно-деятель- ностные игры в управлении и промышленности. Ушло поколение «красных директоров» и уже скоро сойдет на «нет» когорта «черных олигархов». На опыте двух дефолтов страна узрела, что потерять половину ВВП — это вполне пристойная цена за дальнейшее развитие русской цивилизации, и молодежь стала мужественно выбирать путь дружественных Стай и полеты с ними в направлении технического прогресса, а не упаковки товаров и прочих сервисных игрушек. Эпоха менеджеров в России схлопывается, а эпоха атомных на- нореакторов уже частично оплачена государством.

Нельзя сказать, что наши конкуренты — мировые когнитивные Проекты — тихо отдыхают в тени материального благополучия. Отнюдь. Америка целенаправленно разделяет и властвует мыслящим меньшинством над немыслящим большинством и готова привить такую модель всякому, независимо от культуры и устремлений. «Демократия с человеческим лицом и локальными войнами» в качестве конверсии от реального Американского Проекта — это, конечно, болванка дня бедных. Никто не доказал, что Америка держится за свою предыдущую фазу развития и не готова пустить ее в расход или в размен, чтобы расчистить место новым когнитивным «беспечным ездокам» из «революции сознания». По этому же Пути в нашем романе идет Япония, раньше всех «перегревшаяся» от давления вечного индустриализма. Великий Китай успевает разделиться, затаиться и потом — уже вне страниц книги — явить миру нечто победное. Загадка читателю, кто выиграл в Русско-японской войне 2012 года, остается «за кадром» не потому, что авторы не уважают оного читателя, а потому что сами не слишком уверены в. однозначности проекций пространственно-временного континуума. Можно выиграть стратегически за страну и умереть на войне, как адмирал Ямамото. Можно проиграть войну и выжить, сохранив себя для «Быстрого мира». Что лучше — определяется нашим отношением к смерти. Заметим, что в Китае трансценден- ция пространства сильнее трансценденции времени, а значит, тактическое поражение ничего не решает.

Что-то давно не создавалось Империй, и понятно, что возникшая Японская Империя со всеми ее демократическими пережитками не может рассматриваться отдельно от СССР — Империи Зла и Третьего Рейха — империи вышколенного шовинизма.

Третья книга в цикле будет посвящена Немецкому (германскому) когнитивному Проекту, этим завершится некий многословный трактат о войнах: в геополитической рамке — первая книга «Тихоокеанская премьера», в геокультурной рамке — вторая книга «Гильбертова пустыня», а с геоэкономической рамкой будет связана заключительная часть «Кофе по-венски», действие которой будет происходить на территории Европы.

Таким образом, мы надеемся литературными средствами исследовать, в чем же дефициентны мировые когнитивные Проекты, и включить их в Российский, скромно прикинувшись «мировым переводчиком с культуры на культуру». «Пока вы друг дружке тузы из рукавов передавали, я себе вистики потихонечку приписывал!» — скажет карточный игрок, мнение которого не котируется за элитным столом.

В романе мы опирались на образ Человека будущего, созданного Т. Лири и Р. Уилсоном в их работах «История будущего» и «Психология эволюции», нам близка модель семейных, родовых отношений Б. Хеллингера, и преемственность поколений для нас является тем пьедесталом, на котором будут построены корабли к звездам.

В романе нет героев, которые повторяют личные и профессиональные качества наших друзей, все персонажи — собирательные образы. Среди акторов политики и экономики, действующих в романе, есть реальные фигуры, названные

гильщ>токо пустыня

своими именами. Есть виртуальные, но похожие на реальных. У последних заменены имена или фамилии, чтобы их собственные не пострадали от сконструированных нами поступков в быстрый и сложный период развития страны от 2006 по 2012 год. В силу того, что мы написали роман о будущем, у нас всегда есть возможность спрятаться за фантастический элемент. Изучая Базовый сценарий развития России и его точки ветвления, мы, к сожалению, можем опираться набольшую вероятность подобных барьерных войн в Азиатско-Ти- хоокеанском регионе (АТР). В какой-то степени перед вши роман—предупреждение, ответ тем, кто считает, что «у нас это невозможно», «как-нибудь прорвемся», «никому мы не нужны». Следующий российский кризис — это «кризис населения», потому что политические элиты уже были перемешаны и актуализированы в 1991 году, бизнес понес «потери перемен» после известного дефолта августа 1998 года и теперь вполне адекватен требованиям неустойчивого мира. Очередь за пересмотром позиции масс, а д ля такого дела, как ни жаль, лучше всего подходит небольшая война.

Мы вовсе не стремимся испугать читателя. Мы действительно считаем, что человечество вступает в период крайне неустойчивого развития «с бесчисленными войнами по всему свету»1, сливающимися в перманентную большую войну, в которую Россия с ее обширными геополитическими, геоэкономическими и геокультурными интересами неминуемо будет вовлечена. Мы понимаем, что эта война будет и похожа и не похожа на предыдущие — похожа кровью, потом и человеческими страданиями, не похожа фантастической кратковременностью и результативностью, сочетанием «в одном пакете» войны и торговли, туризма и разведки, быстротой утилизацией итогов войны и мгновенным образованием новых военно-политических комбинаций, в которых вчерашний (в буквальном смысле этого слова!) враг сегодня выступает как друг и союзник.

Мы считаем неизбежным использование в таких «новых войнах» ядерного оружия, правда, в очень ограниченных масштабах, и полагаем, что к этому нужно бьггь готовым.

На наш взгляд, не Ближний Восток, а Азиатско-Тихо- океанский регион (АТР), где еще далеко не в полной мере сформировались рынки и торговые пути, где возможно и даже неизбежно переформатирование границ, станет первой «площадкой» разрешения «барьерных противоречий».

Мы связываем неустойчивость политико-экономической обстановки в АТР не с индустриальным Китаем, а с Японией, необратимо вставшей на путь когнитивного перехода и вплотную подошедшей к постиндустриальному барьеру. В складывающейся ситуации мы не видим для этой страны никакого выхода, кроме войны. В романе нами изображена благоприятная для этой войны обстановка: Соединенные Штаты Америки, столкнувшись с серьезнейшими внутренними трудностями (прежде всего, со значительным дефицитом бюджета и слабой конкурентоспособностью экономики), вернулись на путь «доктрины Монро» и, в значительной мере, «самоустранились» от проблем, лежащих вне территории Западного полушария, а Китай решил проблему нехватки энергетических ресурсов и кризиса инвестиций через управляемый распад на, собственно, Китай (Хань) и Маньчжурию. В такой политической конфигурации, весьма вероятной, но, конечно, не единственно возможной, Япония может в войне «играть на победу». В иной ситуации она изберет «стратегию поражения», тем более, что успешный опыт реализации такой стратегии у страны имеется. Но воевать Японии придется практически во всех сценариях развития АТР. В этой связи подчеркнем, что все документы и тексты, которые цитируются в первой части романа (2001—2006 гг.) подлинны и взяты из настоящей «японской папки», которую авторы ведут со времени работы над «Тихоокеанской премьерой», то есть с конца 1990-х годов.

Мы хотели бы предостеречь читателя от поспешных выводов в отношении авторской позиции. «Гильбертова пустыня» — книга не антияпонская, подобно тому, как «Тихоокеанская премьера» не была антиамериканской книгой. Япония, как и другие страны-проектанты — США, Россия, государства Европейского Союза, принимает военные и политические решения в чрезвычайно сложных условиях и решается на очень плохое, чтобы избежать еще худшего, и, заметим, Россия борется за свои интересы столь же жесткими, кровавыми и эффективными методами.