Стратегия одиночки. Книга пятая - Александр Зайцев

губами кончиков её пальцев, всех по очереди. И это не был поцелуй, просто касание. Невесомое. Едва ощутимое.

Затем его губы прошли по её ладошке и опустились к запястью.

Сердце Ариэн пропустило удар.

Он не впился губами в её руку, словно вампир, который хочет крови. Не начал лобызать её кожу языком, будто малолетка, дорвавшийся до женского тела. Это были всё те же едва ощутимые касания. Касания и тяжёлое, но при этом спокойное, обжигающее жаром тонкую кожу её запястья дыхание.

Голова Ариэн немного закружилась. Она видела этого мужчину впервые в жизни, но каким-то образом он угадал её слабое место. Тонкая кожа на запястье, там, где прощупывают пульс, у Ариэн была невероятно чувствительна. И мало того, что он угадал с зоной, он при этом действовал так аккуратно, так нежно, так невесомо, но при этом удерживал её руку с такой силой, что вырваться она не могла.

“Я бревно! Я бревно! Я бревно!” — Мысленно твердила девушка, поймав себя на том, что растворяется в этом сильном мужском дыхании на своей руке.

Внезапно, без перехода, он откинул её руку и скользнул головой под простыню. Девушка замерла, словно испуганная кошка, но Ворон вместо того, чтобы начать наконец-то грубо к ней приставать, потёрся своей жёсткой прической о её живот, вызвав тем самым нестерпимый приступ щекотки. Непроизвольно девушка рассмеялась. Этот смех, словно наваждение, смахнул, будто хрупкую вазу со стола на пол, всё то возбуждение, которое начало в ней просыпаться. Но при этом смех её расслабил. Убрал внутренние зажимы. И она почувствовала, как напряжены были её ноги всё это время, почти до судорог, а сейчас это напряжение ушло.

Ответив на её смех невесомой улыбкой, Рэйвен обнял её крепко и, крутанувшись, сделал так, что она оказалась сверху.

Но снова он не распустил руки, не начал её лапать. Вместо этого приложил ладони к её щекам и принялся разглядывать её лицо. И в этом взгляде было столько тепла, столько непонятного ей восхищения, что она на миг поплыла, утонув в его глазах. И даже пропустила тот момент, когда он потянулся к ней губами. Только в последний миг вздрогнула, но он снова обманул её ожидания. Его губы не впились жадным поцелуем, вместо этого, он легко прикоснулся ими к её щеке.

И снова это касание больше напоминало мираж, настолько воздушным оно показалось…

Ариэн честно пыталась изображать бревно. Изо всех сил. Но хватило этих сил ей ненадолго. Казалось, этот Ворон знал все её слабости, все секреты её тела, причём даже такие, о которых она и сама не подозревала. Не прошло и получаса, как, сама того не заметив, она оказалась сверху. Причём оказалась по своей воле, без малейшего принуждения.

За всю свою жизнь она не испытывала ранее того, что с ней происходило этим вечером и половину ночи. Возможно, причина была в её Сродстве с Природой? А возможно виной тому Мифрильное Тело, делающее землян почти неутомимыми? А может Ворон был просто гениальным любовником?

Этой ночью Ариэн не задавала себе вопросы. Впервые за время, проведённое в этом мире, её разум отключился, перестал всё держать под контролем и просчитывать. И это было настолько приятное, всеохватывающее чувство, что даже сексуальные удовольствия с ним не выдерживали конкуренции. Она отдалась на Волю Сродства с Природой, растворила себя в нём. Плыла по его полноводной реке. И в этом плавании её вёл опытный рулевой.

Впрочем, о том, насколько нужно быть опытным в постели, чтобы с первого раза угадать все женские слабости, она в этот момент не думала. И даже когда засыпала под, словно подглядывающим за ними в окно, серпом Ночной сестры, она не думала. И в этом “недумании” и была главная прелесть этой ночи, её очарование и непередаваемое облегчение, которое она принесла измученному постоянным напряжением последних недель разуму Ариэн…

Когда Ариэн открыла глаза, солнце уже приветливо заглядывало в окно, ярко освещая рабочий стол. «Рассвело около двух часов назад», — ещё не до конца проснувшись, отметила девушка и сладко, до лёгкого хруста, потянулась, распластавшись на кровати.

Это было в первый раз, когда она по-настоящему выспалась, с того момента, как её занесло чужой волей в этот мир. Она никому не признавалась, но сон давно стал для неё настоящим мучением. Стоило лечь спать, как её начинали терзать неясные, но при этом очень яркие, затрагивающие все чувства образы. Каждой ночью, погрузившись в сон, она раз за разом умирала. Три разных, но при этом повторяющих сами себя смерти. В первом сновидении она каждый раз сгорала, не справившись со своей магией. Во втором её тело давили каменные блоки какого-то лабиринта, словно сошедшего с экранов фильмов про Индиану Джонса. В третьем же что-то огромное, выше и крупнее её раза в два, а то и три, рубило её на части, при этом не по-человечески жутко смеясь.

Эти сны никогда не повторялись абсолютно точно, но каждую чёртову ночь она видела их в различных, отличающихся только в деталях вариациях. Поэтому девушка, по возможности, всегда предпочитала спать одна. Желательно в отдельной комнате, чтобы никто не слышал стонов и не видел ужаса в её глазах по утрам.

Эти кошмары настолько изводили, что Ариэн начала замечать, как от постоянного внутреннего напряжения начинает сбоить рассудок. Разум, которым она без ложной скромности, вполне объективно, гордилась, начал совершать ошибки. Допускать просчёты. Она стала чаще выходить из себя, беспричинная злость, резкие перепады настроения стали её постоянными спутниками.

И прошлый вечер — наглядное тому доказательство. В своём нормальном состоянии Ариэль Маршаль никогда бы не допустила той ситуации, которая сложилась в последний день экзамена. Находись она в ясном разуме, то сразу бы просчитала мотивацию ом Раллизора и обвела этого холёного аристократа вокруг пальца. Погасила конфликт в зародыше, да ещё и вышла бы из него с прибылью, как уже было в её жизни не один раз.

Этой же ночью ей ничего не снилось. Вообще ничего. И это было таким облегчением, что впервые за полтора месяца, открыв глаза в своей постели, Ариэн улыбнулась.

К тому же, её Ядро было на удивление спокойно. Её Сродство с Природой, каждый день всё настойчивее требующее от неё разного и при этом очень пошлого, казалось, заснуло. Словно объевшийся сметаной дворовый кот, дорвавшийся до лакомства и набивший себе желудок до отвала.

Не отрывая головы от подушки, девушка взглянула в окно. По небу неспешно и спокойно, словно в такт её настроению, плыли редкие облака.

Разум